Ярослав Скворцов, декан факультета международной журналистики МГИМО, — один из признанных медиаэкспертов Союзного государства. Он — участник международных медиафорумов и семинаров, читает лекции студентам в разных странах мира, в том числе в Беларуси. Каким должен быть современный журналист, чтобы ему верили? Вытеснит ли блогер профессионального репортера? Может ли белорусский школьник поступить в МГИМО на бюджетное отделение? Об этом и многом другом Ярослав Львович рассказал обозревателю «СОЮЗа».
— Ярослав Львович, сегодня мы много говорим об интеграции, о создании Единого экономического и информационного пространства России, Беларуси и Казахстана. Союзное государство, как принято считать, выступает сейчас локомотивом «тройки». Как, на ваш взгляд, выглядит сейчас информационное пространство Союзного государства?
— Не так радужно, как хотелось бы... Я несколько лет являюсь членом жюри конкурса журналистских работ «Белоруссия–Россия. Шаг в будущее», проводимого Постоянным комитетом Союзного государства, и посему как минимум раз в год возникает повод почитать и подумать над этой проблемой... Огорчает ощущение, что процентов девяносто материалов написаны в стилистике «восторга от первого свидания»: мы, российские журналисты, и не знали, что Беларусь — это, оказывается... круто! Чистые и опрятные улицы; современные, успешно работающие предприятия; чиновники и менеджеры, прекрасно владеющие иностранными языками; успешно развивающийся экологический туризм... А еще Минск — это академический театр оперы и балета, «тезка» нашего Большого... То есть наши СМИ «открывают» для себя Беларусь.
Первые годы такая стилистика казалась занимательной и даже трогательной, но когда это из года в год повторяется, а «открытие Беларуси» топчется на месте... Мы словно открыли окно и так и замерли. У подоконника... Пора бы уже выйти «во двор»; прогуляться, посмотреть, поговорить с людьми. Но этого, увы, не происходит... Вот почему я и считаю, что наше общее информационное пространство, процесс его становления пробуксовывает. Как придать ему дополнительный импульс? Обратиться к истории, к нашей общей истории...
Соглашусь с теми, кто называет самым сильным информационным прорывом последних лет фильм Игоря Угольникова «Брестская крепость»; но других «прорывов», да и просто хороших примеров, увы, нет! Почему–то Беларусь сегодня присутствует каким–то вторым эшелоном в поле нашего информационного внимания. Может, все это из–за старых стереотипов? Вот даже от моих знакомых, когда говоришь, что снова в Минск собираюсь, часто приходится слышать: зачем? Что там такого? Да вы приезжайте и сами посмотрите!..
Так что, отвечая на ваш вопрос, замечу: у Минска и Москвы есть круг СМИ, которые с разной степенью периодичности касаются темы Союзного государства, но информационное пространство — это не отдельные издания, а тема, которая охватывает и ведущие медиа, и просто волнует людей...
— Какими качествами сегодня должен обладать журналист?
— Основное качество — любознательность, даже любопытство. Журналист должен хотеть узнать, научиться, разобраться в вопросе; он не должен (да и не может) знать ответы на все вопросы, но уметь их ставить и идти с ними к экспертам, которые могут ответы знать, — его профессиональный долг.
Американские коллеги любят интересоваться: «What’s the subject you cover?» — то есть «На каких темах ты специализируешься?» Если сказать: обо всем и сразу — тебя не поймут, вернее, сочтут тебя дилетантом...
Поэтому на нашем факультете с третьего (в перспективе — со второго) курса начинается специализация. Ваш покорный слуга ведет экономическую и деловую журналистику. Своих студентов учу: есть новость — поставь в контексте пять ключевых вопросов — кто? где? когда? что? и зачем? Ну шестой, он же — главный: кому все это выгодно? Это «школа»; та самая «печка», от которой следует «плясать».
Разбирая любую коллизию, необходимо посмотреть, чьи интересы здесь затронуты; какие могут быть варианты решения; что это, передел рынка или появление нового игрока? Иногда может показаться, что в интернете можно найти ответы на любые вопросы. Вспоминается, как на одном тренинге ВВС молодых журналистов предупреждали: «Если ваша мама сообщила вам по интернету, что она вас любит, лучше перезвоните и перепроверьте эту информацию». Так и тут: сомневаться, перезванивать, перепроверять...
— Российская журналистика как–то отличается от белорусской?
— Конечно, отличается. Белорусская журналистика... поделикатнее, посдержаннее, поосторожнее.
Приведу опять же пример: «Файненшл таймс» и «Уолл–стрит джорнел» — два соиздателя газеты «Ведомости». Они тоже очень разные. «ЭфТи» — издание респектабельное, «Уолл–стрит» — весьма агрессивное. Если «Уолл–стрит джорнел» может позволить себе за чем–то погнаться, а потом сказать, да, мы... «погорячились», поспешили что–то читателям своим сообщить, то «ЭфТи» такого себе не позволит.
Посему белорусская журналистика в какой–то степени действует по модели «Файнэншл таймс», российская — по модели «Уолл–стрит джорнел».
Нам иногда кажется, что смелость в журналистике — это заявить о чем–то броско, громким голосом... Таков стиль «агрессивной» журналистики, уже упомянутой выше. Но, для того чтобы быть услышанным, вовсе не нужно кричать.
— А с точки зрения подготовки журналистов в российских и белорусских вузах одинаковый подход?
— Начну с того, что российские вузы дают очень разное образование. Равно как и в Беларуси. Я немного знаком с Институтом журналистики Белорусского госуниверситета, видел его прекрасный телевизионный центр, просто шикарный! У нас, скажу честно, такого нет...
Методика обучения также примерно одинаковая. Факультет журналистики дает хорошее общее гуманитарное образование, которое может пригодиться и на государственной службе, и в рекламе. Главное — уметь работать с информацией, уметь ее собирать, подавать, интерпретировать...
— Если бы вы были с группой своих студентов гостями белорусского Института журналистики, на что бы обратили внимание российских ребят?
— На внимание к книгам. Нынешнее поколение считает, что книга — это уже прошлое, плюсквамперфект. Есть электронные носители, они и проще, и легче, и доступнее. Считаю, что небольшой «голод» к знаниям должен быть. Процесс получения знаний — это труд, а не так: включил, надел наушники, и «знания» в голову твою «полились»... Обидно, когда для молодого человека «Библиотека имени Ленина» — это всего лишь станция метро...
— У вас учатся белорусские студенты, они бюджетники? Все знают, что в МГИМО очень сложно поступить, у белорусских ребят есть льготы при поступлении?
— Да, несколько десятков... Мне сложно определиться с точной цифрой: кто–то приехал к нам из Беларуси, кто–то там родился, а школу оканчивал в России...
Особенность МГИМО в том, что сюда непросто поступить, но и учиться тоже непросто; это тоже — труд!
Кто–то из белорусских ребят поступает по «президентскому набору», распространяющемуся на большинство бывших союзных республик; кто–то самостоятельно — как граждане Союзного государства...
— Окончив ваш вуз, у белорусских студентов есть возможность остаться работать в Москве?
— Конечно, есть. Один из ведущих экспертов, в том числе по белорусским вопросам, — наш доцент Кирилл Коктыш (к слову: выпускник нашего факультета). Так что кто–то работает в Москве, кто–то продолжает образование в ведущих зарубежных вузах. Вот, Георгий Плащинский, наш выпускник и бывший президент студенческой ассоциации землячеств, успешно учится в Лондонской школе экономики; посмотрите, он у меня в друзьях на Фейсбуке.
Сейчас вообще многие ребята понимают, что образование — это не сумма знаний, которую в тебя раз и навсегда «вложили». Знания эти следует постоянно пополнять, модернизировать. «Long Life Education» — система постоянного совершенствования образования в течение всей жизни (к слову: в МГИМО мы выстраиваем учебный процесс в соответствии именно с этим принципом): сие не означает, что надо всю жизнь провести за школьной партой, но совершенствовать, модернизировать свои познания, проходить переподготовку просто необходимо.
— Сейчас очень много идет разговоров об отмене в вузах бюджетных мест. Ваше отношение к данному вопросу?
— Бюджетное образование — это как бюджетная медицина: отменяя ее, переводя все на коммерческую основу, мы вообще лишаем часть населения медицинских услуг. То же и с образованием. И это — в социальном государстве? Быть такого не может (в смысле, допускать такого нельзя). Другое дело, что абитуриентам и студентам следует помнить: бесплатных мест в вузах нет. Либо ты сам платишь за учебу, либо за тебя платит государство. И «отрабатывать» вложенные в тебя бюджетные инвестиции — дело чести (к слову: отчисляемые с «бюджетных» мест за академическую неуспеваемость студенты восстановиться со временем могут только на «договор»).
Отчисляем мы много: до 15–20 процентов на первых курсах (как с «договора», так и с «бюджета»); программа у нас сложная, но дорогу осилит идущий...
— В последнее время все чаще ведутся разговоры о том, что интернет–издания вытесняют традиционные СМИ, тиражи падают. Как вы думаете: печатные СМИ останутся на рынке?
— Мне нравится такой образ: с традицией чтения газет произойдет (или уже происходит) то же, что и с традицией... курения сигар. Сам я не курю, но тем не менее сигареты и купить, и «употребить» по назначению проще и быстрее, удобнее — одним словом. Поэтому их и «потребляют» массово, а не штучно, как сигары, которые пусть и «потеснились», но полностью вытеснить их «удобным» сигаретам не удается. Так и «бумажные» газеты и журналы; электронные дублеры «загонят» их в свою нишу, но заменить их полностью не смогут. В обозримом будущем...
То же видео, потеснившее в Москве в начале 1990–х и кино, и театр, ушло в свою нишу (вы давно на какой–нибудь видеосалон в городе нашем натыкались? А ведь было время — на каждом углу...).
— Есть еще одна профессиональная проблема СМИ, связанная с интернетом: размывание понятия самой профессии. По сути, сегодня журналистом, «медийщиком» считает себя любой блогер. Не отпадет ли со временем надобность в профессиональных журналистах? Читатель уже не понимает, а в чем, собственно, разница?
— Проведу аналогию с медициной. Людей, которые не имеют медицинского образования, но готовы отварами, заговорами или еще чем–то и как–то вылечить едва ли не любые болезни, очень много. Но, когда заболевает ваш собственный ребенок, вы к кому за помощью обратитесь? Думается, что в подобных ситуациях мы ищем хорошего врача, авторитетного для нас и желательно — с рекомендациями... Если мы такого врача находим, впредь мы за него держимся. Примерно то же происходит и в журналистике. Если издание авторитетное, если ни разу тебя не подводило, не обмануло, ты за него «держишься». Форма этого издания — бумага, электронная версия — может варьироваться. Любой из нас умеет писать, но не каждый — писатель; многие поют, готовят, но это все равно не тот уровень, что у профессиональных вокалистов и кулинаров...Про медицину мы уже вспоминали...
— Тысяча блогеров вам сразу ответят: нашли, с чем сравнивать! Медицина! Медицина — это да! А какой вред может быть от плохо написанного текста, ну максимум — неинтересно.
— Во всем мире существуют издания качественные и массовые. Мы сейчас говорим о массовой журналистике. Мы пойдем с вами за мудрым советом на воскресный рынок или к бабушкам на скамейке? Наверное, нет. Есть темы, которые мы обсуждаем в любой аудитории (погода, выступление сборной России по футболу и т.п.). А есть темы и сюжеты, которые мы доверяем лишь узкому кругу профессионалов. Есть вещи, которые будут обсуждаться у Андрея Малахова, на страницах газеты «Жизнь», а есть темы для журналов «Эксперт» или «Наука и жизнь». И здесь без профессиональных журналистов не обойтись.
В любом сообществе — в доме, в цеху, в редакции или в учебном заведении — есть свои авторитеты, есть экспертное сообщество, чьему мнению мы доверяем, к голосу которых мы прислушиваемся.
Блогерство никогда не заменит в этой роли профессиональных участников рынка. Могу привести в качестве примера реакцию на то или иное событие: интернет стремительно «вспыхнет», всколыхнет аудиторию, и после также быстро волна эта уляжется... СМИ традиционно медленнее разгоняются, «запрягают дольше», но эффект будет более продолжительным во времени. Никакой блогер (даже очень–очень именитый и медийно «раскрученный») не обеспечит устойчивого интереса к теме на протяжении долгого времени, никогда!
Мне понравилась мысль, высказанная моим другом Глебом Черкасовым из «Коммерсанта». Он считает, что СМИ правильно называть ССМИ — средства сертификации массовой информации. Профессиональные журналисты отслеживают и «сертифицируют» ту информацию, которую подают и обсуждают блогеры. С профессиональных медиа, профессиональных журналистов, подписывающих материалы своими именами, а не «никами», и спрос выше, и — как следствие — ответственность принципиально иная...
— Насколько сейчас СМИ влияют на нашу жизнь?
— В чем–то их власть по–прежнему исключительно велика. Четвертая власть? Это власть общества, и те СМИ, которые обществу служат, могут считать себя частью, инструментом (или орудием, оружием?) этой самой четвертой власти. Власть и авторитет СМИ сейчас эволюционируют; эту ситуацию можно сравнить с маятником: когда–то степень этой власти была «задрана», сильно переоценена, потом — спад. Был период, когда «все можно», а как следствие — степень доверия к СМИ в обществе упала... В нормальном состоянии общество должно воспринимать СМИ как один из источников информации. Не доминирующий. Для такого общества СМИ — не средство сертификации массовой информации, а просто один из источников формирования информационной картины дня.
Юлия Васильева
