Репортаж из жизни женского ЛТП
Внешне лечебно–трудовой профилакторий № 2, расположенный в деревне Староселье Горецкого района, — самое обычное режимное учреждение с высоченным забором. Во дворе повеселее — клумбы, газоны, беседка. И множество женских лиц: молодых и не очень, свежих и со следами бурной жизни, доброжелательных и угрюмых. По территории здешние обитательницы ходят свободно.
— Это же не заключенные, а изолированные правонарушители, — сразу дает мне понять, с кем здесь имеют дело, начальник ЛТП–2 полковник внутренней службы Анатолий Котов. — Направляются они к нам не приговорами, а решениями судов. Правда, до того, как оказаться здесь, каждая уже состояла на учете у нарколога и совершила не менее двух правонарушений.
Конечно, здесь — не курорт. В профилактории запрещено иметь мобильники, а за ворота можно выходить только на работу. Не дают наличных денег, даже тех, которые заработали сами. И живут не в комнатах гостиничного типа, а в спальнях–казармах, вмещающих от 8 до 38 человек. В ЛТП «перелимит» — в двух корпусах, рассчитанных на 300 человек, сегодня содержится почти вдвое больше. Самые маленькие, «элитные» помещения занимают кухонные рабочие, которые не должны жить со всеми остальными, — таково требование санитарной службы. У швей, сельхозрабочих и строителей условия попроще.
Звонить домой с обычного, стационарного телефона никому не возбраняется. А в передвижном магазине можно покупать сладости, предметы личной гигиены, сигареты. Только все за безналичный расчет.
Только что сюда поступили пять новеньких из Бобруйска, среди них — 24–летняя Анна. С опухшим, синюшным лицом и колотящимся сердцем, в несвежей одежде, она плохо понимала, о чем ее спрашивают, не помнила, какой сейчас месяц и день. Впрочем, увидеть Анну в таком виде мне не пришлось. Из трехнедельного запоя ее вывели вполне профессионально и потому передо мной предстало юное, весьма симпатичное создание.
На вопрос, как она сюда попала, Аня лишь развела руками: «Организм у меня такой. Как «наступлю на пробку» — так не могу остановиться».
Опохмеляться по утрам девушку из непьющей семьи научил сожитель. С тех пор у нее начались проблемы на работе. Несколько раз переходила с места на место. Была поваром в школе–интернате, кафе, швеей на заводе. Поначалу, когда у Анны начинался запой, мать вызывала врача, умоляла дать дочери «больничный», только бы не уволили за прогулы. Но терапевты разводили руками: не по нашей части болезнь, нужен нарколог. А потом соседи посоветовали матери определить непутевую дочь в ЛТП.
Обо всем этом моя собеседница рассказывала без злости и сожаления. Наверное, еще не до конца осознала, что с ней произошло.
Тихая, вежливая Татьяна приехала на родину отца из России. В детстве окончила музыкальную школу, с аккордеоном не расстается даже здесь. Но основная ее специальность — медсестра. У себя в Калининграде 11 лет работала в... наркологическом диспансере, лечила хронических алкоголиков. А вот себя не уберегла. Тяжело, говорит, переживала развод с мужем, попала в плохую компанию... Когда участковый предложил выбирать, депортация в Россию или Староселье, выбрала лечение.
Фотографироваться здешние обитательницы отказываются наотрез и не только потому, что боятся огласки.
— Вы же не предупредили заранее о своем приезде, — понимает своих подопечных заместитель начальника ЛТП по исправительному процессу и работе с личным составом майор внутренней службы Юрий Тарасевич. — А у нас все же дамы, им для съемки подготовиться надо, принарядиться, подкраситься.
Впрочем, 51–летняя Мария Александрова из Минского района фотоаппарата не боится. Просит, чтобы ее называли Машей, рассказывает, что, дескать, ничего плохого она никому не сделала, разве что лесные ягоды на трассе продавала. Хотя и того, что состояла на учете в наркологическом диспансере и что в 49 лет предстала перед судом за хулиганство, Маша тоже не скрывает.
А вообще, женщины сюда попадают разные, в возрасте от 18 до 55 лет. Есть и с высшим образованием, есть и девчонка, не успевшая окончить 11 классов, много ранее судимых. Почти половина имеет иски — задолженности за коммунальные услуги, на содержание несовершеннолетних детей.
Главврач профилактория, старший лейтенант внутренней службы Денис Трефилов, он же заместитель начальника ЛТП по лечебно–профилактической работе, следит за новыми методами лечения алкоголизма и отечественными, и зарубежными. Жаль ему своих пациенток, прибывающих сюда в весьма плачевном состоянии — почти половина со вшами, чесоткой. У многих, даже молодых, проблемы с сердцем, печенью, почками. Впрочем, совсем уж больных сюда не направляют — у каждой есть... справка с заключением медкомиссии: «Годна для лечения в ЛТП».
Новенькие проходят карантин в медсанчасти не менее двух недель, потом их определяют на работу — в столовую, швейный цех, на стройку или сельхозпредприятие.
— На питание каждой нашей подопечной выделяется около 70 тысяч рублей в месяц, но даже на эту скромную сумму стараемся кормить их разнообразно, — заведующая столовой Нелли Шведова подводит меня к меню. — Готовим и мясо, и рыбу. Раньше давали молоко, но девчонки попросили заменить его небольшой порцией сливочного масла. Из овощей пока только капуста, к осени витаминов будет больше.
В швейном цехе — настоящие профессионалки. Все изделия — рабочие спецовки, постельное белье — отличного качества. Иногда здесь выполняют даже заказы для России. Жаль только, большинство научилось шить, отбывая срок в колонии. Раньше всех, на рассвете, уходят на работу строители — дел много, сезон. Заглянула в их спальню — идеальный порядок, до блеска надраенный пол, свежие цветы в вазах...
— Наш лечебно–трудовой профилакторий решает сразу несколько социальных проблем, — перечисляет начальник ЛТП–2 полковник внутренней службы Анатолий Котов. — Изолируем от общества семейных скандалисток, предупреждая тем самым правонарушения. Трудоустраиваем своих подопечных, давая им возможность заработать на себя и детей. Возвращаем их к нормальной жизни, приучая каждый день ходить на работу, многим даем специальность. А уж какую судьбу каждая из них выберет себе в дальнейшем, решать им самим.
