Поздняя ночь. В огромном черно-синем окне мелкие и далекие звезды. Под окном ходит часовой в светлом тулупе, с поднятым высоким воротником, на плече автомат, а на ремне штык-нож. Под сапогами скрипит снег. Я, рядовой Советской Армии, рисую панно к празднику. У меня есть горячий чай. Я устал, хочу есть и спать, но работа не кончается. На столе стоит радиоприемник. Поворачиваю ручку настройки. Красная черточка антенны движется по названиям городов справа налево. Шум, треск иностранная речь, обрывки музыки, новостей, и вдруг очень чисто, высоко и ярко звучит песня. Я замираю от женских голосов, испуганно и пораженно отдергиваю руку от приемника. А хор поет про туман, лес и росу. И мне кажется, что я бреду по высокой траве к реке, что в тумане остался дом с родными людьми. Роса холодная и блестит. На примятой траве остается мой темный след. Но скоро я услышу реку, ее тихий голос... Радиоприемник подарил мне белорусскую народную песню «Каля лесу туман...». Песня заканчивается, она короткая, а у меня глаза мокрые. Все это происходило в Москве, за девятьсот километров от дома, в большой мастерской, под окнами которой скрипел снегом часовой.
«В исполнении важна не только правильная подача звука, но и особая интонация. Зритель это чувствует, и здесь не сфальшивишь. У каждого народа свои особенности в хоровом пении, у нашей народной песни они тоже есть...» – говорил Михаил Дриневский в одном из своих интервью.
Я слышал много народных песен в исполнении самых разных коллективов. Но хор Цитовича отличается и выделяется всегда. Именно неповторимой и какой-то удивительной интонацией. Его песни прошибают насквозь, заставляя вспомнить что-то очень свое, родное, дорогое и близкое.
Уже много лет, когда хочу вызвать хорошие воспоминания, пробую напевать «Каля лесу туман...». Ясное дело, что получается не очень, но песня работает. И я вижу и реку, и лес, и себя, бредущего по высокой траве, густо обсыпанной холодной росой.
ladzimir@tut.by
Фото предоставил Евгений КОКТЫШ.
