Антибиотики изживают себя. Всемирная организация здравоохранения признала этот пренеприятный факт, когда приняла целую Глобальную стратегию. Ее цель — сохранить «волшебные пули» (так когда–то называли антибактериальные препараты) для следующих поколений. Предостережение ВОЗ звучит тревожно: если все страны не встанут на защиту лекарств, спасших больше жизней, чем любые другие, мир сам останется без защиты. Микробы опять оказались умнее людей! Что будет завтра?
«Пуля» — дура?
Да уж, люди сделали все, чтобы бактерии приспособились к «волшебным пулям». Пациенты — потому что слишком увлекались такими препаратами. Врачи — потому что необоснованно широко назначали. Фармацевты — недооценивали масштаб возможных проблем. Сельхозпроизводители — использовали повсюду (вдумайтесь, каждый второй антибиотик с конвейера идет животному!). И теперь жертв устойчивости к антибиотикам куда больше, чем та «скорбная дань», которую собрали атипичная пневмония, «птичий» и «свиной грипп». Пневмония, гонорея, дизентерия, менингит, брюшной тиф, малярия — они уже «бастуют» против привычных схем лечения. С другой стороны, а что человечество хотело? Если в Англии каждый шестой рецепт выписывается именно на антибактериальный препарат? Если одно время амоксициллин был самым популярным лекарством в Австралии? Если эксперты и из просвещенных США, и из бедствующей Нигерии в один голос возмущаются: в половине случаев «волшебные пули» назначаются или не к месту, или не по правилам? И вот результат. В Америке из–за устойчивости к антибиотикам ежегодно приходится дополнительно тратить на лечение более 100 млн. долларов. А ВОЗ совсем не уверена, что будет толк от миллионов, которые фармацевтические компании тратят на разработку новых препаратов от инфекций. Вдруг бактерии быстренько «окопаются» и в этом окружении?
«Но микроб здесь не виноват! — уверен профессор кафедры фтизиопульмонологии БелМАПО, доктор медицинских наук Валентин Коровкин. — Микроорганизмы существовали за миллионы лет до появления первого человека и отлично научились изменяться. Их находят и в вечной мерзлоте Северного полюса, и в горячих источниках. Поэтому приспособиться к какому–то стрептомицину для них — «плевое дело». Дай Бог, чтобы человек мог так же адаптироваться к постоянно меняющимся условиям жизни! Одна треть всего живого на Земле — это микроорганизмы. Как с ними можно бороться? С ними нужно пытаться дружить!»
Из–под палочки Коха
Во фтизиатрии феномен устойчивости к антибиотикам можно обрисовать точно и наглядно: примерно 15 процентов больных туберкулезом, по данным ВОЗ, в той или иной степени не реагируют на лечение. «Дело в том, что за последние полвека у нас не появилось ни одного нового лекарства! — объясняет, почему эта проблема заявляет о себе как ни в одной другой сфере, Валентин Коровкин. — В арсенале всего пять основных препаратов и чуть больше резервных, то есть тех, которые врачи вынуждены назначать, если не работают первые». Сказать, что палочки Коха нашли от антибиотиков противоядие — ничего не сказать. Еще в советские времена описывались культуры микобактерий, которые... не росли, если в среду не добавляли противотуберкулезный препарат. Он, выходит, был нужен им, как хлеб насущный!..
Не так уж страшно, если палочка Коха индифферентна к одному препарату, а если к двум, к трем? В обиходе врачей давно появились термины «множественная» и «широкая лекарственная устойчивость». Понятия «абсолютная лекарственная устойчивость» нет. А больные есть. У нас более 1.000 пациентов непонятно чем лечить от туберкулеза. Все средства — мимо. Прогноз — не более 5 лет жизни. Дорога фактически одна — в хоспис...
Как? Почему? Откуда берутся «особо стойкие» микробы? Вопрос в чем–то даже философский. По словам Валентина Коровкина, здесь мы имеем дело, по сути, с ятрогенными инфекциями. «Ятрос» с греческого — «врач», это все и объясняет. Ятрогенные инфекции возникли с развитием больниц и нарастают теми же темпами, что и успехи медицины: чем больше контактов с врачами, чем больше манипуляций, чем больше методик, лекарств (в том числе антибиотиков), тем причудливее мир внутрибольничных возбудителей, насчитывающий уже более двух сотен «бойцов», особых штаммов. В каждой клинике — свой эковар, набор микробной флоры. И никакая хлорка, никакое кварцевание или проветривание ему нипочем.
Речь не о каком–то одном зловредном микробе, а о целой популяции. Условно говоря, об 1 млрд. бактерий, представляющих собой немыслимую смесь вариантов, форм, штаммов. Одни окажутся к лекарствам более чувствительными, другие — менее, третьи, их около 1 млн., — вообще мутантами, которым природой даровано это свойство — невосприимчивость к придуманным человеком противотуберкулезным антибиотикам. За три–шесть–восемь месяцев, что пациент пьет назначенный препарат, он уничтожает только то, что может уничтожить, тем временем мутанты преспокойно занимают освободившиеся плацдармы. Таков вкратце механизм появления лекарственно устойчивого туберкулеза. Самое ужасное, что, если лечение нарушается или вовсе прерывается по прихоти больного, запускается еще один маховик. В этом–то и беда современной фтизиатрии: уже наши дети инфицируются устойчивыми к антибиотикам штаммами и, если, не дай Бог, иммунитет подведет, могут заболеть вот так — сразу неизлечимо.
***
Особо пылкие эксперты ставят вопрос ребром: неизвестно, что в конечном счете страшнее — ядерная угроза или проблема антибиотикорезистентности! Между прочим, в Великобритании ею занимается специальный комитет в палате лордов. У нас об обратной стороне популярности «волшебных пуль» говорят мало и негромко, зато затариваются ими часто и без разбору. И вот здесь действительно бабушка надвое сказала: во благо эта мода в конечном счете или во вред? Полвека лечит самых тяжелых больных профессор Коровкин, а до сих пор иной раз не знает, чего ждать от антибиотиков. Настоятельно просит пациентов читать инструкцию. Остерегаться. Быть бдительными. И вообще, уверен, что в борьбе с инфекциями человечество не выросло из коротких штанишек и что много еще «волшебных пуль» не отлито наукой.
Кстати
Если бы сейчас при помощи рентгена обследовали всех двадцатилетних, то примерно у 6 — 7 процентов юношей и у 5 процентов девушек обнаружились бы следы перенесенного туберкулеза, а среди семидесятилетних мужчин — у каждого четвертого. И все ведь били бы себя в грудь, утверждая, что никогда ничем подобным не болели! Это правда: хворать — не хворали. Иммунитет тихо справился сам.
Справка «СБ»
22% больных нерегулярно принимают противотуберкулезные препараты, 8% нарушают назначения врача. 34% из них считают туберкулез менее опасным, чем его лечение, а 21% вообще не доверяют медикам. 28% пациентов выписывают из больницы за нарушение режима.
Факт
Только 8 из 14 крупнейших фармацевтических компаний мира продолжают проводить исследования по разработке новых видов антибиотиков.
