Церковь стояла на горке. Два огромных вяза, пару каштанов, клен и три липы росли вокруг. Зимой на них надсадно кричали–хрипели вороны, а летом щебетала и свистела, заливалась голосистая мелочь. Деревья посадили давно. В деревне уже никто и не помнил того доброго человека, который их посадил.
Церковь была деревянная. Только зимой, когда деревья становились голыми, были видны ее серые стены и колокольня. Поблескивали сквозь черные ветви стекла окон. Весной, летом и осенью под старыми деревьями гуляли дети. На липах были качели, а под кленом — скамейка. Там назначали свидания, целовались, выясняли отношения.
Из города приехал молодой священник. Высокий, рыжебородый, с мягким и певучим голосом. Священник начал ремонтировать и восстанавливать храм. Перекрыли крышу, выровняли стены, застеклили окна, построили каменную ограду и новые ворота. Обшили стены вагонкой, проолифили и покрасили синей краской, а купола желтой. Церковь стала нарядной.
А потом приезжий священник нанял неместных мужиков и те спилили старые деревья: два вяза, два каштана, высокий клен и три липы, на которых были детские качели. И скамейку убрали. «Вот теперь наш обновленный и возрожденный храм издалека стал виден», — пояснял священник. А чужих священник нанял спилить деревья потому, что местные мужчины отказывались это сделать даже за деньги.
Отремонтированная церковь с желтыми куполами стала видна от реки, от автобусной остановки и от магазина.
* * *
У моего деревенского соседа росли у дома березы. Дом его, еще довоенный, у самой дороги стоит, а березы еще старше. Весной сосед ставил под те березы банки и ведра, собирал березовый сок. Прошлым летом налетел ветер. Березы зашумели, зашатались — и разорвал ветер одно дерево. Та береза стояла дальше других от дома, у колодца.
Зять моего соседа начал бояться ставить свою легковую машину у хаты. А ну как дерево упадет! Помнет машину. Хоть авто и не новое, а жалко...
Сосед испугался и вызвал из райцентра бригаду МЧС, чтобы спилили и оставшиеся старые березы. Мужчины в фирменных комбинезонах за дело взялись быстро. Прицепили к верхушке первого дерева трос, к тяжелой машине привязали, натянули. Рассчитали, чтобы спиленное дерево на дорогу рухнуло, а не на дом. Загудела бензопила. Да только сломались железные зубья бензопилы...
Уже потом, когда поваленные деревья мой сосед на дрова резал, а после на поленья колол, то и увидел, сколько в тех березах осколков сидело. Вспомнил, как дед рассказывал, что немцы по партизанам били, когда в деревне отряд стоял...
* * *
Всегда удивляло и удивляет, когда (обычно весной) начинают жители Минска возмущаться и на коммунальные службы «наезжать». Дескать, вот опять старые тополя в парке валят... Или во дворах старые деревья выпиливают. А ведь кому они мешают? Тень, кислород, красота, вредный воздух поглощают, а чистый выделяют... Не дадим, не допустим! Митинги стихийные по дворам устраиваются, письма возмущенные пишутся с сотнями подписей, сюжеты для передач снимаются. Я обычно не возмущаюсь. От нечего делать никто деревья пилить не станет. Тем более тополя в два обхвата. Кому это такую тяжелую работу делать охота? А про недовольных всегда одно и то же думаю. Зло думаю. Вот если этот старый тополь во дворе дома рухнет... Ладно машина рядом стоять будет, пусть себе и дорогущая.
А если ребенок?
* * *
Всегда напрягаюсь, когда думаю о взаимоотношениях человека и дерева. Почему когда валят старое дерево, то его жалко намного больше, чем молодое? А ведь с людьми все наоборот. Ребенка куда жальче, чем старика...
