Девчушка лет 14 порвала рукавчик блузки о незаметный крохотный шурупчик, вывернувшийся из приподъездной скамеечки. Ее успокаивала подружка. И так и сяк. Наконец девчушка махнула рукой: «Ай, ладно. Лишь бы не было войны!» Барышни засмеялись и упорхнули со скамеечки.
Будто утлая лодчонка из тумана, всплыла в памяти полузатертая временем картинка. Женщины в очереди за хлебом в нашем деревенском магазине. Разговоры о кубинцах, американцах, Хрущеве, который заступается за бородатых революционеров. И шелестящее то в одном, то в другом конце очереди: «Лишь бы не было войны». В женских глазах — смятение, тревога...
Я был маленьким и не понимал, почему это так важно, чтобы не было войны. И вообще, что в ней такого страшного? Война ассоциировалась у меня с кадрами из фильмов, которые крутили в сельском клубе: трусливых фашистов в хвост и в гриву громят наши храбрые воины.
Осознание того, что такое война в действительности, начало появляться позже. В середине 60–х. Когда 9 Мая снова объявили выходным днем. И когда почти в полный голос стали говорить не только о победах, героях, но и потерях, жертвах.
15–летним я впервые побывал в Хатыни. И был потрясен. Убийственным трауром гранита. Рвущим душу монотонным колокольным звуком. Пугающей пустотой на месте четвертой березки. И рассказом Иосифа Каминского — того, кто послужил прототипом отлитого в бронзе старика с мертвым сыном. Я на секунду представил себя на руках этого человека в тот навсегда замерший в металле миг, и кровь остановилась в жилах. Именно тогда я подумал, что на нашей земле не может и не должно быть человека, равнодушного к ужасам войны. С тех пор эта убежденность не покидает меня.
...Пустота на месте четвертой березки была символом: в годы Великой Отечественной погиб каждый четвертый житель Беларуси. Сегодня мы знаем: война оборвала жизнь каждого третьего. 50 лет назад считалось: потери СССР в смертельной схватке с нацистским зверем составили около 20 миллионов человек. Теперь историки доказывают — не менее 25, а скорее всего, почти 30 миллионов. Громадно–чудовищные цифры, которые обыкновенный человек просто не способен представить осязаемо, а тем более — конкретизировать. Но есть другая — близкая, ясная, убедительная и скорбная для всех и каждого — оценка–измерение той неимоверной трагедии. Сегодня на огромном пространстве от Бреста до Курил — шестой части суши планеты Земля — практически невозможно найти семью, у которой во время войны кто–то из родственников не был бы убит, расстрелян, повешен, сожжен заживо, умер от холода, голода или болезни.
Дед моей жены кавалерист Александр Васильевич Воробьев погиб в 1943–м, атакуя врага возле села Огрызково Орловской области. Вскоре его вдове пришла еще одна похоронка — сын Василий скончался в госпитале от фронтовых ран. Женщина едва не сошла с ума. Мой дядя, кадровый офицер Красной Армии Аркадий Дмитриевич Новиков, сгорел в танке 22 июня 1941 года в бою под Гродно. Где конкретно покоится его прах и предан ли он земле вообще, неизвестно до сих пор. Дед, Дмитрий Ильич Новиков, которому было уже за 60, с берегов Волги сопровождал эшелон в действующую армию. Тяжело заболел и умер. Врачи сказали: если бы хорошо питался, все бы обошлось. Но паек был скуден. А ведь вез дед... продукты. При рождении я был наречен именно в его честь.
Каждый год 9 Мая мы с женой, дочерью, а теперь и с внучками возлагаем цветы к памятникам героям и жертвам войны. А потом накрываем стол, вспоминаем и поминаем. Так — почти в каждом доме, квартире, коттедже... И не только «от Бреста до Курил». Знаю, что в день нашей Победы и скорби в далеком американском городке Олбани поднимает горькую поминальную чарку мой друг Семен Лам. С женой Людмилой и дочерью Юлианой. Уже почти два десятилетия Семен — гражданин США. А душа — на Родине. Всякий раз, приезжая в Минск, он приходит к мемориалу «Яма». Приносит цветы. И в горестной задумчивости долго стоит перед черным камнем–памятником. Под камнем, в общей могиле, вместе с пятью тысячами безвинных мирных людей, зверски уничтоженных фашистами 2 марта 1942 года, лежат его бабушка, дед, две тети и их маленькие дети...
...Я ни секунды не сомневаюсь: со временем девчушки с приподъездной скамейки поймут: есть слова, выражения, которые не стоит произносить всуе. Мать, хлеб, Родина. И — война... Поймут, потому что растут там, где каждый неизбежно приходит к истинному осознанию того, что это такое. Не может не прийти. Ибо в сердце каждого, кто появился здесь на свет, с первым вздохом, с первой каплей материнского молока начинает стучать пепел его предков, сгоревших в безжалостно–смертоносном пламени войны. И этот стук рано или поздно просто невозможно не услышать.
Советская Белоруссия №84 (24221). Среда, 8 мая 2013 года.
