Пока члены комиссии ФИФА знакомятся с несуществующими стадионами в Сочи и Санкт–Петербурге, пока функционеры большого мяча предстают большими дипломатами в ходе инспекций в Англии и Испании, белорусские футболисты вчера поздно вечером проверили на прочность главную спортивную арену Парижа — «Стад де Франс». Результат этого теста вам, должно быть, уже известен, ну а утром пятничного дня о нем можно было только догадываться. Или мечтать.
Поэтому, находясь в Париже, позволю себе несколько слов вне итогового протокола встречи футбольных команд Франции и Беларуси.
Итак, «Стад де Франс». Площадь, которую занимает этот стадион, ничуть не больше территории минской арены «Динамо», однако умещаются на нем более 80 тысяч зрителей. Наверное, столько же их пришло и вчера, хотя накануне было много разговоров о том, что скандалы в сборной Франции и приезд тихой, амбициозной, но совсем не звездной белорусской команды отнюдь не способствуют зрительскому ажиотажу. Еще одно отличие от «Динамо» и других белорусских стадионов — абсолютная закрытость французской арены. Не имевших аккредитации, а значит, и права пройти на стадион журналистов секьюрити в четверг вечером пересчитывали буквально по головам и чуть ли не с почетным эскортом препровождали в пресс–центр. Просто так, из любопытства, на «Стад де Франс» не попадешь. Чего уж тут говорить о выходе на поле. Я попробовал было сделать шаг к изумрудному прямоугольнику, как тут же попал под перекрестный огонь из слов двух охранников. Мужчины с серьезным видом указывали на недопустимость подобного, ну а я в ответ прикидывался сиротой, утверждал, что неместный и вообще «же нэ компран па». Обошлось.
Стадион — центр жизни района Сен–Дени. Район этот надо сказать очень даже любопытный. Он знаменит в первую очередь базиликой Сен–Дени, которая является усыпальницей французских королей. Здесь похоронены 25 королей, 10 королев и 84 принцессы. Готический собор Сен–Дени возвышается на месте галло–римского кладбища, где был погребен первый епископ Парижа, принявший мученическую смерть около 250 года.
В 754 году Папа короновал здесь будущего Карла Великого, однако сегодня о былом величии в районе напоминает только сам собор. Сегодняшний Сен–Дени — это иммигрантский район с преимущественно африканским и арабским населением. Парижане не любят заезжать сюда, называя местные улицы своим Гарлемом. Поразительно, как меняется национальный состав пассажиров метро, следующего из центра Парижа по 13–й линии. Сперва это обычные французы, но по мере удаления от центра милых парижанок и степенных парижан сменяют люди хмурые, с африканскими косичками, с шумными разговорами и неоднозначным вниманием к твоей персоне. Но нам надо в Сен–Дени, и мы туда едем.
Безусловно, «Стад де Франс» вдохнул новую жизнь не только в Сен–Дени, но и во всю Францию. Построенный на месте старых газовых разработок к чемпионату мира 1998 года, он на самом деле стал национальным стадионом. Помните, как многие у нас удивлялись внешнему виду игроков сборной Франции золотой поры? Найти в ней француза в традиционном понимании было непросто. Ничего не изменилось и через десяток лет в ЮАР, когда африканские страсти взбаламутили всех трехцветных. Но что поделать, если так выглядит сегодня вся страна?! Страна, которая чужда немецкой педантичности и британской чопорности, страна, в которой намешано столько кровей, что невозможно определить ее характер только по внешнему виду.
Первый гол в истории «Стад де Франс» забил алжирский француз Зинедин Зидан. И это тоже стало своеобразным символом. Но когда он провел еще два мяча в финале чемпионата мира, нового цвета Франция была возведена в культ. Так и живут.
Париж.
