Несколько недель после праздников у переполненных мусорных контейнеров высятся горы елок. В сугробах у подъездов и под окнами торчат осыпавшиеся хвойные стволы с развевающимися на ветру остатками мишуры. Праздники давно закончились, и срубленные деревья, будто немытая посуда после застолья, мозолят глаз...
А недавно я посмотрела сюжет о том, что делают с отслужившими новогодними елками европейцы. Предприимчивые немцы собирают их и отправляют на переработку. Часть идет на изготовление топливных брикетов или компоста, остальное — на корм слонам. Оказывается, даже такое бывает... Хвою с улиц собирают специальные машины, которые тут же ее перемалывают. В Вене для сбора отслуживших деревьев созданы специальные пункты приема. Австрийцы научились делать из них отличные скворечники. В Великобритании, Швеции, Финляндии елки используют на мебельных фабриках либо сжигают в котельных, получая тепло и горячую воду. Чиновники Ватикана объявили, что после праздников из самой большой елки с площади Сан–Пьетро сделают... игрушки для нуждающихся детей. Европейцы в который раз демонстрируют чудеса рачительности.
А может, и рацион наших зверей разнообразить чем–нибудь еловым? Звоню в зоопарк.
— Да, в хвое много витаминов и ценных минералов, — не отрицают в зооотделе. — И мы, конечно, даем животным еловые ветки в качестве добавки к пище. Но в таком количестве, которое появляется в городе после праздников (в декабре на елочных базарах их было продано около 40 тысяч. — Авт.), нам елки не нужны. Многим приходится отказывать, иначе территория зоопарка превратится в свалку хвойных деревьев.
Не находится пока и предпринимателей, готовых перерабатывать ели. В итоге с городских дворов никому не нужные деревья переезжают на свалки вместе с остальными бытовыми отходами. Коммунальникам дополнительные заботы: елки в мусорные контейнеры не загрузишь, приходится вывозить на спецтранспорте, который раз в неделю собирает крупногабаритные отходы. Но самое главное: ценная древесина закапывается в землю, хотя из нее могло бы получиться что–то полезное. Да хоть зубочистки.
Впрочем, новогодние ели — явление временное. А с прочими отходами дело у нас обстоит не лучше. Знакомый, на днях вернувшийся из Москвы, взахлеб рассказывал о появившихся на улицах чудо–банкоматах. Бросаешь в него жестянку из–под пива или газировки, а тебе — 40 копеек. Опускаешь пластиковую бутылку — 10 копеек. Деньги, конечно, небольшие, но идея работает. Даже подростки, которые не отличаются экономностью, ради прикола бросают банки в автомат.
«Нам бы такие приспособления!» — думаю каждый раз, опуская в мусоропровод коробку из–под сока или пластиковую бутылку. Понимаю, что неправильно поступаю. Еще в детстве учили нас, что из использованной бумаги можно сделать новую, а пластик загрязняет окружающую среду. Но другого способа избавиться от мусора просто нет. Ни в моем дворе, ни по соседству не стоят контейнеры для вторсырья. В школе, где учится дочь, макулатуру давно не собирают...
Так же, как я, поступают в нашем городе многие, если не сказать большинство. Среди своих знакомых не нашла никого, кто бы выбрасывал мусор в специальные контейнеры. У одних во дворах их нет, другим просто лень нести отходы на улицу, когда на лестничной площадке есть мусоропровод...
Итог безрадостный: на полигонах под Минском растут горы мусора. «Ежегодно его становится на 10 процентов больше», — сокрушается заместитель председателя Минского городского комитета природных ресурсов и окружающей среды Татьяна Аврамчик. В январе к сотням наименований выброшенных вещей, которые можно переработать, добавляются и елки.
Во всем мире на отходах люди делают деньги. Рекламные ролики твердят о том, что при умном подходе ненужную вещь можно всегда превратить в полезную. Но у нас почему–то так не получается. Вроде и контейнеры закупаем, и деньги на социальную рекламу тратим. А ничего не меняется. Обидно...
