Популярные персоны при написании статей о них представляют собой известную сложность. Уж чего только о них не сказано и не написано!
Я предложила Андрею Душечкину нестандартную форму общения. Мысленно разделить свою жизнь на периоды, скажем, пятилетки (все мы родом из СССР) и вспомнить самые ключевые события и, главное, ощущения. Так родился этот материал.
1. Нелюбовь к театру
— Раннее детство. Первые осознанные посещения театра, куда меня постоянно брала мама. Я вынужден был сидеть за кулисами, смотреть кусочки спектаклей, здороваться с артистами. Я очень не любил ходить в театр. Я стеснялся, очень напрягался и все время хотел поскорее уйти домой.
2. Одиночество
— Первые друзья во дворе. Первые влюбленности. Я начал очень рано влюбляться. Уже какие–то переживания. И постоянное чувство одиночества, которое, в принципе, со мной присутствует всю жизнь и которое всегда было осознанным. По крайней мере, я его помню с пятилетнего возраста.
3. Проверка на прочность
— Мы с папой и мамой переехали жить на другую квартиру. Я перешел в другую школу. Эта школа была в Заводском районе.
Новенький! Школа с первых дней стала проверять меня на прочность. Был очень жесткого характера. Я ж дворовый пацан! И как–то сразу все стихло. А потом я задружился со своей компанией. Это были дети рабочих с завода Кирова. Рабочий класс, который «атас». Они прошли со мной все детство, все отрочество. Самая настоящая дружба, которую я знаю. Самая крепкая.
4. Музыка и первая любовь
— На следующем жизненном этапе в мою жизнь вошла музыка. Мне купили в подарок первую акустическую гитару. Весь СССР реально «сел» на рок–музыку, которая пришла к нам «оттуда». Я рос на классике «Битлз», «Роллинг стоунз». И пять лет в школьной рок–группе — самое светлое время в моей жизни. Время просто какого–то чуда. Тяга к сцене, тяга к творчеству вообще как таковому у меня оттуда началась.
5. Институт и наслаждение игрой
— Школа закончилась. Поступил в институт. Тоже светлое время. Прекрасные педагоги — сейчас таких в нашей уважаемой академии просто нет. Я учился на курсе у Валерия Раевского. А вторым педагогом был мой папа, Андрей Валентинович. Я просто ночевал в институте. В школе я средне учился. Хотя сейчас там висит мой портрет как уважаемого выпускника (мне это так приятно!). А институт окончил практически с красным дипломом, потому что мне было интересно. Там было все мое. Я открыл, какое волнующее чувство — ставить этюд. Мы делали какое–то действие, и в нем я ощущал наслаждение сценой. Наслаждение игрой.
В институте первая моя серьезная осознанная любовь стала моей женой. Но поскольку она была актрисой, у нас ничего не получилось. Потом было много всего в моей жизни. Не знаю, что во мне находит противоположный пол, но покоя не давали. Я попадал из одной ситуации в другую, из одного брака гражданского в другой, я растил чужих детей... Но это все я нес в стихи, на сцену, в роли и как–то выживал, потому что иногда бывало трудно.
6. Родной Горьковский
— А потом наступил выпускной курс, где у меня уже тогда был прекрасный репертуар. Я играл Зыкова в Горьком, Скрипача в Купале, Фарятьева в «Фантазиях Фарятьева». По сценречи читал компиляцию Хлестакова и потом очень долго любил это произведение.
У меня было пять предложений после выпускного. Меня брали к себе витебский театр, штат «Беларусьфильма», ТЮЗ и, естественно, мой педагог Раевский в Купаловский театр. Но родители сказали: «Не дури! Иди в свой родной Горьковский».
— К тому времени он стал родным?
— Да. Я студентом ездил на гастроли. Мне было интересно. Я уже осознанно его воспринимал.
Пришел в 1981 году к режиссеру Борису Глаголину. Это был очень интересный человек. Типичный московский театрал. Я работал с ним два полных года. Многое у него взял. В то время молодые актеры сразу играли очень много хорошего репертуара. Не так, как сейчас. Никто не сидел по 5 лет без роли, сразу вкидывали в процесс. Я попал на Горького «Егор Булычов и другие» в постановке Глаголина. Играл там Тятина. Поехал с театром в Ленинград и получил отличную прессу: «Удача молодого артиста!» Тогда, в Советском Союзе, во времена театрального бума это было очень непросто — не будучи звездой получить такие отклики. Для этого надо было как минимум хорошо сыграть!
Глаголин уехал в Москву, и главным в театр был назначен Валерий Маслюк, с которым мы друг друга понимали, несмотря на то, что он человек непростой. Мы были друзьями, творческими единомышленниками. Я входил в его команду и играл много интересных ролей. Так длилось девять лет. Потом Маслюка перевели в Витебск. А в Русский театр вернулся Борис Луценко.
7. Литература, или «С чистого листа»
— Это был сложный период моей жизни. Мы с Борисом Луценко были мало знакомы творчески. Он сразу же создал свою группу. По тем временам это было нормально. Если ты в эту группу не попадал, то вынужден был либо ждать своего часа, либо просто менять театр. Учитывая то, что до этого я был одним из ведущих молодых актеров театра, естественно, менять ничего не захотел, а сжав зубы сказал: «Ну, начнем все с чистого листа».
— И было в то время...
— 30 лет. Помогло то, что я активно стал заниматься литературой. Наконец–то разгреб письменный стол. Увидел, сколько там у меня всего интересного: дневники, переписка, записи отца как педагога. Со школьных времен я начал сочинять тексты песен, постоянно писал то стихи, то очерки. И так увлекся, что почти на десять лет выпал из актива в театре, сидел за столом и писал. Взахлеб! У меня больше 50 публикаций в журналах. До сих пор храню диплом и значок лауреата литературного конкурса журнала «Маладосць». Я никогда не считал себя профессионалом. Считал себя пишущим артистом. Но мне предложили вступать в Союз писателей. Сначала в российский, а потом и в наш. Я подумал и вступил.
8. Человек «с неординарной психикой» и идеальный брак
— Потом я встретил свою вторую жену Людмилу. Меня привлекли ее серьезность и спокойствие. В браке мы 16 лет и по–прежнему остаемся друзьями. Каждый из нас живет своей жизнью, поддерживая друг друга. Мне кажется, наш брак идеален.
Другие режиссеры стали параллельно работать в театре. И одна из моих ролей на малой сцене, в спектакле Витаса Григалюнаса по пьесе П.Турини «Альпийское сияние» очень понравилась Борису Луценко. Глянулось главному режиссеру, как я сыграл неординарного человека с неординарной психикой. И стал мне Борис Иванович роли давать.
9. Еще более неординарный
— После спектакля Витаса Григалюнаса «Утешитель вдов», где я опять же выступил в уже совсем нестандартном облике — сыграл женскую роль вдовы Кончетты Меле, мы с Борисом Луценко окончательно сняли какое–то внутреннее напряжение. И до сих пор очень лояльно друг к другу относимся. Я вхожу в круг людей, с которыми он с удовольствием работает, когда совпадает.
Что касается жизни, то я пришел к тому, что мое собственное видение профессии, мира, людей необязательно должно быть понятно окружающим. Раньше я из–за этого переживал. Все думал: «А поймут ли меня правильно? А как к этому отнесутся люди?» Теперь этот инфантилизм из меня выбился напрочь.
10. Новые вызовы
— В театр пришел Сергей Ковальчик и поставил спектакль «Бег» по Булгакову, в котором я сыграл роль Голубкова. Это была моя заявка. Я вообще не мыслил себя без этой роли. И я очень рад, что режиссер это услышал.
На сегодняшний день у меня 12 рабочих спектаклей. Параллельно с этим я много «звучу» на радио и снимаюсь в кино. Последние два года — практически постоянно. Но сейчас уже стал делать паузы и думать, что надо этапно меняться. Хотя в кино очень трудно меняться. От актера почти ничего не зависит...
— Ну что ж, замечательный Рубикон!
— Наверное, да. Потому что за ним я вижу еще огромное количество дел, связанных и с работой, и с жизнью, которые я просто обязан сделать.
Елена Бервольд.
Минск.
