Когда–то народ со всей страны съезжался в Ивенец, чтобы прикупить тарелок, жбанов, гляков. Только тут гончары делали самую прочную посуду: из отменной глины, покрытую блестящей глазурью и тонкой росписью, напоминающей почерк японских каллиграфистов. А если ивенецкий мастер со своим товаром появлялся в другом городе, то прочим торговцам ничего не оставалось, как закрывать свои лавки. Конкуренции не выдерживали. И вдруг ни с того ни с сего промысел зачах. Ушла в небытие целая школа национального искусства. Впрочем, в Ивенце не перестали лепить горшки. Да только теперь производят не те, что раньше, изящных форм, а цветочные — попроще. Нынче только на такие спрос.
Куда исчезли ангоб и фляндровка?
В XIX — начале ХХ века в Ивенце сложились династии гончаров: Сосновские, Молчановичи, Подлипские, Соболи, Лотыши, Круглинские, Судакевичи. Кроме посуды, они творили изразцы, свистульки. Но почему в середине ХХ века промысел пришел в упадок? Профессор Евгений Сахута, председатель Белорусского союза мастеров народного творчества, связывает это с созданием в Ивенце керамического завода: «И все меньше стало появляться произведений народного искусства, которые сменили массовые промышленные изделия. Ежегодный рост плановых заданий требовал организации поточной продукции, механизации производства».
Штучность, эксклюзивность перестала быть маркой ивенецкой керамики. Ушла в прошлое и ангобная роспись (влажной пигментированной глиной по «сырому» необожженному горшку). А это был местный фирменный стиль. В 50–е годы, правда, заводские мастера «изобрели» новый стиль — фляндровку, орнамент из нескольких ровных разноцветных полос. Но Галина Будник, замдиректора по качеству Ивенецкого завода художественной керамики, огорчила новостью: пять лет как изделия с фляндровкой перестали выпускать.
Что же осталось в Ивенце от некогда гремевшей на всю страну гончарной славы? Может, живы старые мастера или у них появились ученики? И почему завод работает на количество, забывая о традициях? За ответом на вопрос я отправился в городской поселок, расположенный в Воложинском районе в окружении Налибокской пущи.
Гляки с брусникой
Галина Будник работает на предприятии с 1980 года, знала многих мастеров старой школы, да и в быту еще пользовалась посудой довоенной работы: «В начале 90–х у каждого жителя Ивенца на чердаке вы нашли бы жбаны. У нас в семье были гляки с фляндровкой — в них наливали варенье из брусники, собранной в пуще, вперемешку с целыми грушами. Чуть–чуть добавляли сахару и подавали к картошке. Гляки эти мама заказывала у мастера Телешевского, а потом я их отдала в музей».
После войны все мастера объединились в артель, а вскоре добровольно–принудительно перешли работать на завод. Такое было время — коллективных хозяйств.
Окна роста
В 1999 году у завода появился инвестор, вложивший деньги в модернизацию и постоянно требующий отдачи. К тому же, по словам Галины Будник, вышестоящая организация «Белхудожпромыслы» в этом году поставила задачу: обеспечить семипроцентный рост. Над всем довлеет требование увеличивать сбыт и выручку. Короче, выполнять и перевыполнять план. Прямо как в былые времена.
В прошлом году кашпо экспортировали в Литву, а в этом году продолжаются поставки по всей России. 50 тысяч горшков на сумму 300 миллионов рублей расходятся из Ивенца по стране и за рубеж ежемесячно. «Окна роста» собираются открывать и в другие государства. Возможно, такому размаху позавидовали бы даже мастера начала ХХ века.
Но почему искусствоведы не говорят об оригинальности современной ивенецкой керамики? Ведь цветочные горшки хотя и штампуются на станках, но их так же, как и много лет назад жбаны и гляки, разукрашивают, глазуруют вручную 50 работниц завода. Однако в том–то и дело, что стилистика орнамента не блещет какими–то специфическими ивенецкими особенностями, — все, пожалуй, довольно универсально.
Вся надежда на Лаппо
Лишь 4 гончара еще создают вазы и жбаны на ивенецком заводе на гончарных кругах. Один из них — Валерий Лаппо. Хотел стать летчиком, да выгнали из подмосковного Егорьевского училища за драку — вернулся домой, пошел на керамический завод, где в ту пору трудилась жена. Один раз крутанул гончарный круг — и работа сама пошла как по маслу. Да и кое–чему научился у ветеранов.
Сколько с 1983 года Лаппо сотворил горшков — не счесть. Теперь у него норма — 40 в день. И опять же — цветочные. Хотя ведь может и жбан любой формы выточить — за 10 — 15 минут.
Стране не хватает интересных сувениров. Приметив на полке кабинета Галины Будник вазу «Беларусь» тонкой работы — вещь, которых так не хватает на рынке, я поинтересовался, где такие купить. Однако в ответ услышал: не выпускаем больше, это был частный заказ, да и на вазах далеко не уедешь.
Цвет имеет значение
В Ивенецком музее традиционной культуры я убедился, насколько кардинально нынешняя керамика отличается от прежней: она даже из другой глины лепится. «Под Ивенцом есть свое месторождение — Станюшки, — приоткрыла малоизвестный факт Валентина Адамович, старший научный сотрудник музея. — Там глина красная, с примесью мелких камушков, а на заводе используют другую — терракотовую из месторождения Гайдуковка под Радошковичами».
В Слуцке уже двести лет как не ткут знаменитые пояса. Но брэнд жив по сей день. А в Ивенце лепят горшки, как и прежде, но слава этого места прошла. Наши дома украшает богемский хрусталь, хотя это могли быть и ивенецкие гляки. Однако в лучшем случае на подоконниках стоят кашпо, о происхождении которых вряд ли кто–то задумывается.
А из Ивенца я уехал с пустыми руками. Сувенира на память здесь купить негде. А цветы я не развожу.
