18 декабря в минском клубе «Реактор» выступят «Ёлочные игрушки» — самая новогодняя российская группа, самый известный и заслуженно популярный электронный проект на всем пространстве бывшего Союза. Дуэт, созданный в Санкт–Петербурге 13 лет назад Александром Зайцевым и Ильей Барамия, за относительно короткий промежуток времени наработал программу и двинулся покорять по всей планете ум, честь и совесть любителей такого рода музыки. В чем и преуспел...
— По большому счету, это вы открыли миру Стаса Барецкого, когда–то выпустив с ним альбом «Электронщина». При всем уважении к этой глыбе альтернативной музыки, отнюдь не примитивному человеку, вы сейчас не казните себя: зачем, мол, выпустили джинна из бутылки?
Илья: Бывает, когда он совсем уж... пургу несет в эфир. Но это быстро проходит. С ним веселее, чем без него. Гораздо тяжелее с музыкантами, на которых много времени ушло, а они не прозвучали: Vermicelli Orchestra, проект Сергея Галуненко «Галун».
Саша: Стас до нас выпустил пару альбомов и, наверное, уже выпустил столько же после. «Электронщина» была для нас важной вехой, мы не жалеем о ней, жалеем, что по разным причинам не смогли записать достойное продолжение.
— Почему–то было всегда интересно, но не у кого было спросить. Бывает, что артист выражает свои эмоции в песнях, используя грубую лексику (Барецкий или Алексей Никонов, с которым вы тоже сотрудничали). У музыкантов–инструменталистов тоже есть свои средства, как с помощью музыкальной фразы, аккорда выразить сильную эмоцию. Есть ли что–то такое у электронных музыкантов?
Илья: Это вопрос контекста. Когда мы для Мариинского театра делали музыку к балету, то слово «впендюрилась» тоже было ненормативным. А недавно я узнал, что в средние века были запрещенные аккорды и музыкальные строи — некоторые созвучия считались дьявольскими: Black Sabbath любили их использовать впоследствии...
Саша: Нас же это никогда особенно не интересовало, поэтому мы этим никогда и не занимались.
— Вас называют одними из пионеров российского IDM (Intelligent Dance Music — умная танцевальная музыка. — Прим. авт.). Сколько ни пытался с помощью научных сайтов понять, что же это за разновидность электронной музыки, но толкового объяснения так и не встретил. Поможете?
Илья: Нет, не помогу особо. Лично для меня этот термин обрел смысл при описании музыки ранних 90–х, например, пластинки групп LFO — Frequencies, и Coil — The Snow — танцевальная музыка, но которую можно слушать, она не только «прикладная». Потом слово dance приобрело скорее исторический характер в этом определении. И то, что у нас сейчас называют IDM, — там от dance ничего не осталось.
Саша: Первоначально этот термин использовали в дискуссионных группах в интернете для обозначения музыки, которую играли Эфекс Твин или Autechre. Но постепенно так стали называть определенный жанр, в первую очередь тех артистов, которых издавали лейблы Warp или Skam. Сейчас им обозначают запутанную компьютерную электронику второй половины 90–х. Нас как только не называли, бороться с этим бессмысленно.
— «Сегодня ты становишься ракетой» — ваш новый альбом. Есть у музыкантов такая слабость: объявлять каждую свою последующую работу лучшей в биографии. Так чем этот альбом лучше предыдущих релизов, что–то есть в нем такого, что мы в восхищении замрем после прослушивания — ну дали парни?!
Илья: Считали бы хуже предыдущей — не стали бы издавать. Отличие песен этого альбома в том, что они сформировались и обкатались на концертах, а не в студии. И еще — это электроника докомпьютерной эпохи: она сочинялась и игралась при помощи драм–машины, синта и блока эффектов, что, конечно, само по себе не является ни плюсом, ни минусом. Сложно словами описывать то, что уже выразил в музыке. Лучше послушайте — альбом красивый, атмосферный и энергичный.
Саша: Лучше или хуже — мы так не оцениваем свои записи. Скорее, нам важно, чтобы новая запись была непохожей на предыдущие, несла в себе что–то, чего еще не было в других. Когда мы это чувствуем, мы выпускаем альбом. Повторяться неинтересно. А новая запись для нас важна по двум причинам. Во–первых, мы, наконец, научились записывать то, что играем, вживую. Треки на альбоме по форме ближе к джазовым джэмам, чем к традиционной электронике. Мы не делали наложений — слой за слоем, инструмент за инструментом. Мы садились и играли весь трек целиком, и если он не нравился, мы играли его снова от и до. Так был записан альбом. Во–вторых, это первый наш инструментальный диск за долгое время после большого перерыва. Важно было что–то наконец записать. Слушатели, наверное, найдут в альбоме что–то свое...
— Думаю, не все любители музыки в курсе, что вы записали музыку к балету «Ринг» знаменитого Мариинского театра. Что это был за проект? Насколько вы остались довольны его реализацией?
Илья: Эта идея исходила от Павла Гершензона (на тот момент ответственного за репертуар театра) и хореографа Алексея Мирошниченко. У них была идея сделать балет «нулевых» — пригласить для написания музыки клубную группу. Им очень понравился первый альбом 2H Company — и наша музыка, и Мишины тексты (Михаила Феничева, участника группы. — Прим. авт.). Полгода мы в тесном сотрудничестве работали и завершили балет к ежегодному Мариинскому фестивалю, где он и был показан. Балет еще два раза появился на сцене Мариинки, потом его поставили в Пермском театре оперы и балета. Может быть, он там иногда идет, я не знаю. Работать было тяжело, но очень интересно.
— Какие ваши самые любимые елочные игрушки и почему?
Илья: Классика, те, что родители еще покупали: блестящие разноцветные шары. А конфетти, дождь и серпантин не очень радуют. Еще мигающие гирлянды с маленькими лампочками.
— Могли бы вы вспомнить ваши самые памятные встречи Рождества и Нового года?
Илья: Я с друзьями обычно праздную дня 3 — 4. В этом году с женой и друзьями хочу поехать в город Сортавала, недалеко от Питера.
Саша: Я помню очень хорошо школьные новогодние праздники, они для меня были намного короче, чем у одноклассников, так как уже 2 или 3 января я уезжал на областные олимпиады по математике или физике.
— Самая новогодняя мелодия, песня для вас, что родилась за последние годы? Для меня почему–то — «Ламбада»...
Илья: У меня Новый год с музыкой не связан, только если в детстве, когда на Новый год показывали «Мелодии и ритмы зарубежной эстрады».
Саша: Мне всегда нравилась музыка, которая доносится зимой издалека с катков, в темноте. Там звучат обычные поп–песни, но морозный ночной воздух их просто преображает.
