Более 30.000 рек, озер и огромные подземные резервуары Н2О — бесценное богатство. Водных ресурсов, по данным Организации Объединенных Наций, у нас вдвое больше, чем необходимо для жизни людей и развития экономики. Однако все ли у нас в этой сфере радужно и благополучно? Об этом за «круглым столом» «СБ» рассуждали Анатолий КУДЕЛЬСКИЙ, заведующий лабораторией гидрогеологии Института природопользования, доктор геолого–минералогических наук, член–корреспондент Национальной академии наук; Раиса КИРПИЧЕВА, главный технолог управления коммунального хозяйства и энергетики Минжилкомхоза; Владимир АНУФРИЕВ, доцент кафедры «Водоснабжение и водоотведение» Белорусского национального технического университета; Иван ВОЙТОВИЧ, главный государственный санитарный врач Минского района, и Юрий СОЛОВЬЕВ, председатель совета Белорусского общественного объединения «Экологическая инициатива».
«СБ»: «Содержание железа в нашей питьевой воде выше нормы в 3 — 4 раза», — пишут в «СБ» жители деревни Кмитянка Новогрудского района. Ответ исполкома стандартный: ждите. Сети передадут в службу ЖКХ и потом «будет рассмотрен вопрос о строительстве станции обезжелезивания». В деревне Нивы Жлобинского района хоть и есть две водонапорные башни и станция обезжелезивания, но вода из крана течет ржавая, а летом ее вообще нет. «Придешь домой, и нечем руки помыть», — жалуются 800 жителей. На перекладку старых труб нужно 2,5 миллиарда рублей. В деревне Хотовиж Климовичского района водопроводные трубы уже съела ржавчина, чтобы восстановить центральное водоснабжение, понадобится 150 миллионов рублей. Денег нет. А с колодцами, которыми пользуются люди, тоже не все благополучно. Читаешь такие послания (а приходят они в редакцию с завидной регулярностью) и не понимаешь: так есть у нас вода или нет? Что делать жителям неперспективных деревень, в которых вышли из строя колонки, насосы водокачек, а колодцы, увы, далеко не всегда обеспечивают должное качество важнейшего природного ресурса?
Р.Кирпичева: К 2015 году (соответствующая программа уже разработана и внесена в Правительство) 94 процента белорусов получат воду нормативного качества из централизованных источников: 100 процентов городского населения и 73 — сельского. Проблема решится у 2 миллионов человек.
«СБ»: А правда, что сейчас всего 25 процентов сельчан получают нормативно чистую воду?
Р.Кирпичева: Речь о централизованном водоснабжении. У нас насчитывается около 24 тысяч сельских населенных пунктов (половина — малонаселенные деревни: 50 — 100 жителей). Из них более 5,5 тысячи имеют водопроводы. Задача на ближайшие 5 лет поставлена масштабная и дорогостоящая, если учесть, что сейчас централизованным водоснабжением пользуются 86 процентов населения, или 8,3 миллиона из 9,7. На селе — 1,4 миллиона из 2,5.
«СБ»: Много ли удалось сделать за прошедшее пятилетие?
Р.Кирпичева: Если кратко — все, что планировали, выполнили. Построено 80 станций обезжелезивания, 15 водозаборов, плюс сети — всего 243 новых объекта водоснабжения.
«СБ»: А есть ли смысл тянуть сети в маленькие умирающие деревни? С экономической точки зрения?
Р.Кирпичева: Здесь правильнее говорить о создании каких–то локальных систем.
«СБ»: Колодцев? А разве можно пользоваться водой из них?
Р.Кирпичева: Смотря из какого. Более 42 тысяч общественных колодцев, которые принадлежат местным Советам, постоянно контролируются, их чистят, проводят ремонт, дезинфекцию. Гораздо большей проблемой являются частные колодцы на подворьях, особенно, если они расположены очень близко от сараев, туалетов, выгребных ям. Возможно, где–то выгоднее завозить питьевую воду, а для хозяйственных нужд брать из колодцев.
«СБ»: В каких регионах у нас больше проблем с качеством воды?
Р.Кирпичева: Все зависит от показателей. В 2009 году только 0,8 процента воды не отвечало гигиеническим нормативам по бактериологическим требованиям. По данным Всемирной организации здравоохранения, некритичным считается 5–процентный порог. А что касается высокого содержания железа, так оно у нас почти во всех регионах. Природный фактор. И прямой опасности для здоровья не представляет.
И.Войтович: Если железа в литре воды больше 0,3 миллиграмма, то возможны ее заметное помутнение и выпадение осадка... Это, как правило, и беспокоит людей, заставляет их обращаться в различные службы. В Минском районе с такими жалобами обращаются жители Михановичей, Заславля. Хотя в Михановичах работает станция обезжелезивания, ее мощности стало не хватать. Поселок растет, а с ним и потребление воды. Есть такая проблема и в Сенице, и в ряде других населенных пунктов. Району сложно решить эти проблемы.
«СБ»: Но в Минске самом проблем с водой, как мне кажется, не меньше.
И.Войтович: Прекрасная вода в Первомайском, Советском районах. В Заводском и Ленинском в определенные периоды может ощущаться присутствие железа. Нелегко жителям Фрунзенского, Октябрьского и Московского районов, где всегда ощущается запах хлора.
Р.Кирпичева: Минск снабжают водозаборы, где содержание железа доходит до единицы. Санитарными правилами и нормами это допускается, если нет станции обезжелезивания.
И.Войтович: Даже если в воде железа в 3 — 5 раз больше нормы, скажем, 1 миллиграмм на кубический дециметр, это не вызовет никаких серьезных отклонений в организме. Просто вода станет низкого потребительского качества.
А.Кудельский: Готов спорить. Регулярное потребление воды с высоким содержанием железа вызывает серьезные изменения в организме, вплоть до цирроза печени.
В.Ануфриев: Представьте себе, что у вас раковина, унитаз, ванна постоянно в налете рыжего цвета, осадок на стенках чайника. Проблема не только в токсичности! Хотя более опасные для организма, чем железо, нитраты как раз таки в 
воде не видны.
И.Войтович: Хуже всего, что вода с нитратами кажется более вкусной.
А.Кудельский: Очень субъективное мнение.
Р.Кирпичева: Ее сладковатый привкус многим нравится.
«СБ»: Так надо объяснить людям: яд!
Р.Кирпичева: Сколько ни объясняй, они все равно стоят на своем: вода в колодце вкуснее.
И.Войтович: Нитраты провоцируют онкологические заболевания.
В.Ануфриев: Отмечены случаи гибели новорожденных, которых кормили молочными смесями, приготовленными на колодезной воде с большим содержанием нитратов...
Ю.Соловьев: Опасность нитратов еще и в том, что они имеют особенность накапливаться в организме. Чем больше, тем выше опасность возникновения раковых заболеваний.
«СБ»: А почему вода из крана жарким летом неприятно пахнет? Очень многие минчане жаловались.
И.Войтович: В искусственном водоеме в Крылово, созданном для водоснабжения Минска, в 35–градусную жару зацвели водоросли...
В.Ануфриев: Это особенности технологии обработки поверхностной воды. Болезнетворные бактерии погибают, но при взаимодействии органических веществ с хлором возникают хлорорганические соединения, которые остаются в воде. И чем больше их, тем большую опасность они представляют для организма.
А.Кудельский: Загрязненная хлорорганическими веществами вода провоцирует пневмонию, гастрит, болезни печени, мочевого пузыря и онкологию. Эти вещества способны проникать сквозь неповрежденную кожу, когда человек принимает душ или ванну с хлорированной водой. И поскольку площадь контакта кожи с водой в этом случае максимальна, количество канцерогенных веществ, попадающих в организм, может быть очень существенным.
И.Войтович: Из–за этого использовали для очистки воды от органики технологию углевания.
«СБ»: А не проще ли поставить каждому дома на кран фильтр и так очищать воду для питья и приготовления пищи. Меняй только картриджи. А на все остальное подойдет и водопроводная. Так, наверное, было бы дешевле, чем чистить централизованно? Если верить рекламе, то ставить фильтры выгодно, удобно и надежно...
В.Ануфриев: А как быть с ржавыми унитазами, ваннами, раковинами? К тому же санитарные стандарты по качеству воды никто не отменял. Как мы сможем контролировать качество воды вне централизованной системы водоснабжения?
«СБ»: Воду из–под крана можно пить?
Р.Кирпичева: Почему нет? Общественные водопроводы контролируют и санитарные врачи, и Госстандарт. Вода соответствует установленным санитарным требованиям.
Ю.Соловьев: Во многих развитых странах Запада воду из–под крана нельзя пить. Там для питья и приготовления пищи покупают бутилированную. И во Франции, и в Турции, и в Англии. Чистая питьевая вода стоит недешево, поэтому к ней относятся очень бережно.
Р.Кирпичева: У нас исторически сложилась другая, объединенная система централизованного водоснабжения.
«СБ»: А правда ли, что дистиллированная, то есть полностью очищенная от примесей вода, — это яд?
И.Войтович: Сильный растворитель.
А.Кудельский: Опресненная вода губительно действует на человека. Она вымывает из организма все, что только можно, в то время как обогащенная солями — питает. Кстати у нас есть районы, например Лельчицкий, где подземные воды практически не содержат солей, как дождевые по составу. Всего 15 — 80 миллиграммов солей на литр воды при норме для питьевой воды 200 — 600 миллиграммов.
Ю.Соловьев: Насколько мне известно, там стали забирать воду из более глубоких скважин, с относительно нормальным солевым составом. Кстати, уникальная ситуация: содержание железа — до 5 миллиграммов на литр. На станциях обезжелезивания его концентрацию доводили до одного миллиграмма, что все равно втрое выше нормы. Но люди не жаловались, и сантехника не рыжела. На вид жидкость абсолютно прозрачная, на вкус приятная, мягкая. Ее практически без химводоподготовки можно использовать для котлов в котельных. Таков эффект низкой концентрации солей.
А.Кудельский: Однако, если долго употреблять такую воду, у человека наступает элементодефицитная анемия.
«СБ»: А как же фильтры? Они тоже могут принести вред здоровью?
В.Ануфриев: Устройства, глубоко очищающие воду от солей, я бы брать не рекомендовал. Их производители исходят из того, что чем меньше вода содержит солей, тем она полезнее. Мол, соли и микроэлементы человек получает с пищей. На самом деле это не так. Людей просто вводят в заблуждение. Вода без солей или даже с минимумом их содержания просто–напросто вымывает соли из организма. В том числе кальций из костей, из зубов, которые начинают постепенно разрушаться.
Р.Кирпичева: Не проверив состав воды после фильтра, нельзя ничего сказать определенного.
А.Кудельский: Если вовремя не менять фильтр, то он превратится из берущего соли в дающего бактерии.
Р.Кирпичева: Надо точно знать, какая у вас дома вода и какую цель вы ставите перед собой, очищая ее дополнительно. Не знаю, как другие, но мы всю жизнь пьем воду из–под крана.
А.Кудельский: Гораздо большая проблема мне видится в другом. Все поверхностные воды у нас загрязнены. Ну и что, говорят нам производители фильтров и бутилированной воды, мы решаем проблему. А что будет, когда загрязнения дойдут до глубинных пластов? А они ведь дойдут! Где мы тогда будем брать чистую воду для бутилирования?
Подземные воды — такие же полезные ископаемые, как и нефть, газ, соль и другие. Только находятся в постоянном движении. Если мы загрязнили воду в одном месте, зараза неизбежно распространится по всему пласту. Контролировать ее состояние должна государственная служба гидрогеологического надзора. А ее у нас, увы, нет. В результате мы сталкиваемся иногда с просто дикими фактами загрязнений. У нас сельское водоснабжение пользуется до сих пор тем, что было исследовано и пробурено в советские годы. А ведь каждый населенный пункт имеет свои специфические проблемы. Где–то можно обойтись колодцами, а где–то на радость Минжилкомхозу надо построить систему централизованного водоснабжения.
Р.Кирпичева: Строят местные власти, а министерство определяет общую техническую политику.
А.Кудельский: Экологическая обстановка у нас далеко не радужная. Вот вы говорите, что вода из водоема имеет запахи. А как им не быть, если отходы нашей растущей экономики (промпроизводства и сельского хозяйства) лежат на дне озер и рек? С советских времен не уделялось должного внимания производственным очистным сооружениям. Все стекало в реки. И тогда, и сейчас аргумент один: а что делать, не останавливать же предприятие?! Будут, мол, времена получше, вот тогда и сделаем очистные. Пока не до этого. Итог: загрязненный донный ил уже ничем не сможем очистить. На очереди — подземные воды. Чтобы их уберечь, нужно в принудительном порядке обязать предприятия строить очистные сооружения. Все населенные пункты, а также три района Минска и некоторые районы Гомеля, вода в которые поступает из водохранилищ, надо срочно переводить на подземные источники. Понадобятся немалые деньги. Но другого выхода нет. А посмотрите, сколько сотен тонн лекарств выбрасывается на свалки! Академия наук не раз предлагала строить раздельные свалки для неорганических и органических отходов. Органика даст метан. Нет, по–прежнему все сваливаем в кучу. Уже лет тридцать ученые предлагают сжигать токсичные отходы в высокотемпературных печах. Никому дела до этого нет. Может, есть смысл отдать свалки в частное пользование? В развитых странах так и делают. Частник старается использовать все возможности, чтобы применить вывозимое туда с максимальной пользой. И газ получают, и отходы повторно перерабатывают.
«СБ»: А возьмут?
А.Кудельский: Если приплатить за то, что спасают окружающую среду.
И.Войтович: Я с Анатолием Викторовичем соглашусь: проблема с загрязнением водных ресурсов существует. Можно просто посмотреть, какая река Свислочь до Минска и какая после...
А.Кудельский: Кстати, самая грязная река Европы.
Р.Кирпичева: В Минске вообще сложилась уникальная ситуация. Свислочь при подходе к станции аэрации меньше, чем после нее. Сточные воды на станции очищаются до установленных нормативов (которые более жесткие, чем в Европе, и по качеству практически соответствуют речной воде) и сбрасываются обратно.
«СБ»: То есть Свислочь — не река, а сточная канава? Чем это грозит людям?
Ю.Соловьев: Если не купаться, не пить из нее воду, то, по моему мнению, ничем.
«СБ»: И рыбу ловить нельзя? У нас же столько рыбаков сидят по берегам с удочками. И взрослые, и дети.
А.Кудельский: Ловить можно, есть нельзя.
Ю.Соловьев: Я бы не стал так драматизировать ситуацию. Если бы с водой все было так страшно, поверьте, мы бы видели вокруг совершенно другую картину. А так — мутантов нет ни в реках, ни среди людей. И основная причина смертности населения не от воды, а от сердечно–сосудистых заболеваний.
А.Кудельский: Как показали результаты исследований в Великобритании на двух группах людей, среди многих факторов, вызывающих сердечно–сосудистые заболевания, в том числе и качество воды.
В.Ануфриев: Минск — один из самых крупных городов, расположенных на водоразделе между Балтийским и Черным морями. Свислочь была бы маленькой речушкой, если бы в нее не перебрасывали воды из Вилии. Нормальным считается, когда соотношение собственных вод реки и сточных находится в пропорции 10:1. А в случае со Свислочью мы имеем обратное соотношение. И пока не в силах что–то изменить.
А.Кудельский: По мнению профессора БГУ Гриншпана, процесс хлорирования, который вынужден коммунхоз использовать при водоочистке, не предполагает использование этой воды для питья! Хлорорганические соединения — канцерогены.
Р.Кирпичева: Да, этот способ неидеален, как и множество других. Хлор убивает опасные бактерии. Его дозу определяют в соответствии с санитарными нормами.
«СБ»: Сколько процентов из всего количества воды для нужд Минска хлорируется?
И.Войтович: Около трети.
В.Ануфриев: Образующиеся при этом хлорорганические соединения убираются сорбционными фильтрами.
И.Войтович: Я в свое время посетил несколько водоканалов в Польше — в Варшаве, Гданьске и Плоцке. Там также используется хлорирование поверхностной воды для нужд питьевого водоснабжения. И это при том, что у них действуют строгие евросоюзовские нормы. Поставили оборудование, которое позволяет эффективно снять органику до хлорирования. Хлор хорош тем, что он обладает последействием: когда вода идет уже по трубам, она сохраняет свою, если так можно выразиться, бактерицидность.
А.Кудельский: Польша — не самый показательный пример. А в трубах хлора не должно быть вообще, если вода питьевая.
И.Войтович: Я тоже за водоснабжение из подземных источников. И перспектива не так пессимистична, ведь Минск полностью, на 100 процентов, должен быть переведен на подземное водоснабжение к 2020 году.
В.Ануфриев: Поверхностные воды можно обрабатывать и без хлорирования. Можно, например, фильтровать через грунт, как это делается в швейцарском Базеле. Там берут речную воду и фильтруют через почву в специально отведенных лесных массивах, а потом забирают из грунтов скважинами с подачей потребителям без обеззараживания. Другой способ: хлорирование и последующая очистка сорбционными фильтрами. В Минске решили брать воду из подземных скважин. Путь, хоть и затратный, но имеет право на жизнь.
А.Кудельский: Некоторые глубинные водозаборы, например в Петровщине, уже показали наличие токсических соединений. Пока это только следы. Микродозы. Сами по себе они опасности не несут. Вопрос: как они попадают туда?
Р.Кирпичева: Для защиты водозаборов, любых других источников водоснабжения существуют законодательно установленные санитарные зоны — зоны санитарной охраны. Предусмотрено по три категории зон на каждом объекте. Первая — зона самого строгого режима. Там запрещена не только любая производственная деятельность, туда ограничен доступ посторонних лиц. Территория ее ограждена и находится под охраной милиции. За содержание этой зоны отвечает водоснабжающая организация. Второй и третий пояса санитарной охраны представляют собой зону различного рода ограничений. В первую очередь по микробиологическим и химическим показателям. Организацию санитарно–защитных мероприятий в этих зонах осуществляют местные органы власти. Мы были в Австрии, Швеции. Там точно так же.
А.Кудельский: За нашим столом сидят два счастливых человека, два оптимиста: Раиса Алексеевна и Иван Иванович. Да ведь ваши санитарные зоны просто беспощадно нарушаются! Фактов много. Но попробуйте оштрафовать воинскую часть, которая стоит рядом с Минском. Или какое–нибудь режимное предприятие. К ним даже не подойдешь.
Ю.Соловьев: Согласен, надо ужесточать требования к экологической безопасности. Но суровыми штрафами можно разорить предприятие. А куда потом девать работников?
«СБ»: Бутилированная вода лучше водопроводной?
А.Кудельский: В некоторых бутилированных водах обнаружены энтеровирусы.
И.Войтович: Полагаю, речь идет о фрагментах РНК–энтеровируса. Такая вода безопасна для здоровья.
В.Ануфриев: Я знаю, как производится на одном из предприятий такая вода. Берется вода из обычной водозаборной скважины и разливается в бутылки. Вот и судите, чем вода бутилированная лучше или хуже водопроводной?
А.Кудельский: У меня давно возникло ощущение, что в стране нет хозяина воды. Не пора ли создать структуру, отвечающую за качество источников, за их сохранность? Скажем, специальный научно–практический центр...
Р.Кирпичева: Мы это уже проходили. Вопрос возникал только на моей памяти раза четыре. И столько же раз тихо исчезал.
Ю.Соловьев: Потому что по числу чиновников мы находимся, если я не ошибаюсь, где–то на 12–м месте в мире.
«СБ»: Давайте оставим чиновников, а подскажем сельчанам, у которых есть только колодец, загрязненный нитратами, что им следует делать, чтобы сберечь здоровье.
Р.Кирпичева: Единых рекомендаций нет и быть не может.
Ю.Соловьев: Я бы поставил угольный фильтр.
В.Ануфриев: Он не решает проблему нитратов. Они не задерживаются на угольном фильтре. Воду придется покупать в магазине.
«СБ»: А если нужно срочно ребенку приготовить молочную смесь?
В.Ануфриев: Для крайних случаев есть такой способ, как вымораживание. У каждого есть холодильник, куда можно положить пластиковую бутылку с водой. Нужно выдержать эту воду в холодильнике, чтобы она наполовину замерзла. В той, что замерзла, будет намного меньше солей, в том числе и нитратов. Незамерзшую часть нужно слить, а оставшийся лед растопить и использовать. Понятно, что это не выход, но для крайних случаев можно такой способ использовать.
А.Кудельский: Технология выживания. Причем эффекта от вымораживания никакого. С физико–химической точки зрения.
«СБ»: А что делают с водой фильтры, что они забирают из воды?
В.Ануфриев: Бытовые сорбционные фильтры хорошо задерживают хлорорганические соединения.
«СБ»: Чего же надо больше бояться в колодцах?
И.Войтович: Нитратов и микроорганизмов и в целом нестабильного состава, изменчивого в зависимости от погодных условий.
Р.Кирпичева: Вопрос обеспечения жителей водой должна решать местная власть!
«СБ»: Она часто говорит: денег нет.
А.Кудельский: А чем может помочь газета? Разве только привлечь внимание государства к проблеме водных ресурсов. Нужно срочно активизировать усилия государственных органов по созданию государственной программы сельского водоснабжения. Четверть века мы об этом постоянно твердим... Принесли как–то мне якобы макет якобы сельскохозяйственной программы. Из текста я понял, что программой предусмотрены средства на сумму 6 миллиардов рублей. Минску выделить столько–то, Гомелю — столько–то и так далее. Одним словом, программа расходования государственных денег. И непонятно кем контролируемая. Я им так и сказал. Больше они у меня не появлялись. Программа нужна, но должна быть конкретной по содержанию и последовательной: пообъектной, затрагивающей каждый район, с оценкой состояния водных ресурсов в каждом регионе. И поручить ее разрабатывать надо не энергетическому институту агропрома, а либо Минприроды, либо Академии наук.
Р.Кирпичева: В программе «Чистая вода» предусматриваются мероприятия по развитию сетей, водозаборов, по строительству станций обезжелезивания. Поскольку финансовые возможности небезграничны, исполкомы дают в эти программы предложения с учетом приоритетов.
«СБ»: Последний вопрос. Идея экспортировать воду из подземных источников имеет право на существование?
А.Кудельский: Не одна Беларусь обладает уникальными запасами чистой воды. Вся Европа имеет примерно такие же гидрогеологические условия, как и мы. Некоторые журналисты предлагали Президенту идею экспортировать по трубопроводам питьевую воду в Эмираты. Но они забывают, что по дороге есть Карпаты с колоссальными запасами пресной воды и снежными шапками. Есть еще Альпы. Хотя, в принципе, вода у нас хорошая. Один минус — высокое содержание железа. Ледник, когда шел с севера, принес с собой много железосодержащих пород. Кстати, по сравнению с сельскими районами в городах вода намного хуже. Промышленность и отсутствие очистных сооружений за многие годы сделали свое дело.
«СБ»: Спасибо. А теперь хотелось бы подвести итог сказанному. Сверху, с самолета, наша страна выглядит просто прекрасно: голубые озера, зеленые леса. А зайдешь в любой лес, что там творится? Горы бутылок, пленки, пакетов, бумаги. Хотя закона, разрешающего мусорить, у нас нет. Наоборот, за это предусмотрено наказание. Возможно, прочитавшие материалы этого «круглого стола», который вообще–то рисует довольно неоднозначную картину, задумаются о том, что же мы оставим потомкам в будущем. Если в результате варварского хозяйствования и образования гор мусора потеряем наш главный бесценный ресурс и богатство — чистую воду.
