Многие из нас вполне справедливо полагают: забота о детях — это на всю жизнь. Хотя после того как пройдены этапы подгузников, бесконечных садовских простуд и «болячек», школьной нервотрепки из–за оценок и поступления в вуз, можно, казалось бы, и «умывать руки». Дальше ребенок идет по жизни сам, набивая шишки о те самые грабли... Но разве можно оставить без опеки и внимания своего мальчика или девочку, которые и в пятьдесят лет остаются для мам и пап детьми? И денежку подбросить надо, и за внуками присмотреть, и просто пожалеть. Но почему–то некоторые детки забывают о том, что существует не только родительский долг. Им тоже свои долги перед самыми близкими людьми на земле нужно оплачивать. В конце концов, в неразрывной связке «родители — дети» любовь должна быть взаимной, отношения — при которых и дают, и берут — одинаковыми. Но всегда ли так происходит? Об этом размышляют наши читатели.
Вместо благодарности — упреки...
Мне 58 лет, инвалид III группы по зрению. Возраст, когда можно надеяться на спокойную старость. Тем более у меня четыре дочери. Но случилось так, что уже три года на пенсии, а денег получить не могу — нет паспорта! Работаю на людей, занимаюсь очень тяжелым трудом: копаю огороды, пропалываю, сажаю картошку. Около десяти лет назад получила травму глаза при колке дров, но продолжаю этим заниматься. Для того чтобы было на что жить, хотя руки у меня шитые–перешитые врачами: то сухожилие перерублю, то по пальцу ударю. От сырости и тяжкого труда больные ноги, но в больницу не берут, потому что уже несколько лет живу без паспорта. Пишу это письмо от дочери, по ее вине и пропал мой паспорт. Раньше она много пила, оставила мне своего сына, а сама уходила в запой. Я снимала жилье, где не то что плату брали, а приходилось и кормить, и поить, иначе оказались бы на улице. Однажды знакомый дочери забрал мой паспорт. Я сделала запрос, и мне сообщили, куда передан документ. Но вот доехать туда нет никакой возможности, да и денег. Я превратилась в бесплатную батрачку для своих же детей. Зная, что мне не на что жить и негде (моя квартира в аварийном состоянии), они пользуются моими руками, не считаясь с моим здоровьем и возрастом. То закодируются, то опять пьют. Одна из дочек родила третьего ребенка, и вот уже почти три года я смотрю за малышом. Огород на мне, свиньи, я живу в их старой хате, а они за четыре километра от меня, в квартире. Так вот, встаю в пять утра, справляюсь с хозяйством, а потом пешком к ним — смотреть внука. Весной хотела выехать за паспортом — денег дети даже в долг не дают. Зять, хотя и пьет сильно, но понимает: если я уеду, то стану получать пенсию и не буду от них зависеть. Он сам долго жил за счет денег своих родителей, привык иметь бесплатных слуг. А мне даже на хлеб не давали. Каждое утро встаю и думаю только о том, как выжить. Питаюсь кое–как, зимней одежды нет, а зять еще упрекает: мол, живу в их хате... А все, что я выращиваю, забирают себе. Когда удается убежать от них, хожу по людям, предлагаю что–то сделать по хозяйству...
Елена Дмитриевна, Могилевская область.
Месть
Мой брат никогда не думал, что его жизнь превратится в то, что он имеет на сегодняшний день. Петр — военнослужащий, со стальным характером и такими же нервами. Свою семью он держал в ежовых рукавицах. Жена и дети в его присутствии всегда ходили по струнке. Ольга, супруга, по характеру человек мягкий, даже чересчур. Никогда мужу не перечила, хотя свое раздражение он частенько на нее выплескивал. Спортивный, подтянутый Петр почти всю жизнь бегал по утрам и своего сына приучал к здоровому образу жизни, несмотря на робкие протесты мальчика: кому же хочется в любую погоду вскакивать в пять утра и наматывать круги по району? Или обливаться ледяной водой? Но брат заставлял это делать из лучших побуждений. Когда его дочь собралась замуж в восемнадцать лет, Петр запретил свадьбу — надо сначала получить высшее образование. Порой и руку на детей поднимал, но все в воспитательных целях. Наверное, в какой–то момент он просто переборщил. И уже подросшие дети затаили злобу на отца. Когда Петр вышел на пенсию, у него все–таки начались проблемы со здоровьем. Брат часто лежал в госпитале и в очередной раз вернулся домой больным и очень тихим человеком. Даже голос ни на кого из домашних не повышал. А вот дети, почувствовав, что отец теперь ослаб, припомнили ему все. И пробежки, и неудавшееся замужество, и воспитательные процессы. И как–то потихоньку все разъехались от него. Сначала Ольга перебралась к своей матери в деревню, посчитав, что там она нужнее, да и просто спокойнее. Потом обзавелись семьями сын и дочь. А Петр остался один в квартире. Он не беспомощен, может обслужить себя сам, мы с женой частенько его навещаем, но видно: человек просто гаснет на глазах. Говорили с его детьми, но те не могут переломить в себе обиду, и их где–то можно понять. Брат, командовавший многими людьми на протяжении жизни, остался под старость почти в полном одиночестве.
И.П.ДУБОВИК, Минск.
На материнской шее
Пишу это письмо от обиды на собственных детей. Наверное, и сама виновата в том, что позволила сесть себе на шею.
Я работала учителем, но после ухода мужа денег на то, чтобы прокормить троих детей, не хватало. А тут подвернулась возможность поработать за границей. Оставила семью на попечение мамы, благо та вышла на пенсию, и отправилась в пятилетний добровольный мини–ад. Сами понимаете, какую работу приходилось выполнять: ухаживать за немощными стариками, мыть посуду и туалеты. Почти все деньги отсылала домой. Дети у меня были уже немаленькие, младшему на момент отъезда исполнилось 14 лет, и запросы их все возрастали. А ведь, кроме денег, отправляла домой одежду, обувь, даже сладости. Когда пришло время, старшему оплачивала учебу в университете. Как–то позвонила, чтобы поздравить с днем рождения, а он заявляет: хочет отпраздновать Новый год, снять баньку. И мне нужно поскорее прислать еще денег. Я ему ответила, что пока он парится, его мама драит грязные унитазы. Когда вернулась домой, особого восторга и теплоты от встречи не почувствовала. Великовозрастные детки спросили: на что теперь будем жить? Притом что старшие уже окончили вузы и родили своих детей. Моя мама сказала: они и возвращения моего не ждали, потому что очень удобно жить на чужие деньги. Мой долг, видите ли, их поддерживать материально! А то, что я стала инвалидом, с минимальной пенсией по возрасту, их не интересует. Теперь приходится присматривать за внуками, таскать их на руках. После операции мне нельзя поднимать тяжелое, но это разве кому–то интересно?..
Ирина СТАСОВА, Минск.
Возвращение блудного отца
Мама родила меня без отца, который сначала просто дурил ей голову, а перед предполагаемой свадьбой банально сбежал. Первые пять лет жизни я провел в общежитии, в маленькой комнатушке. Потом мама помирилась со своими родителями, с которыми у нее когда–то вышел серьезный конфликт, и мы перебрались в их квартиру. Я очень любил своего дедушку, буквально заменившего мне отца. Он был биологом, часто водил меня в лес, рассказывал о природе, сочинял вместе со мной рассказы. Я не чувствовал себя обделенным ни игрушками, ни любовью близких. Об отце как–то и не задумывался. Оказалось, тот даже алименты платил, какие–то копейки. Но вот посмотреть на меня ему было неинтересно. Я часто болел, и как–то мама решила отвезти меня на море. И тут загвоздка: нужно разрешение отца. И что вы думаете? Мама его отыскала, а тот, по ее словам, заявил, что ребенок прекрасно оздоровится и в Беларуси. А раз у тебя есть деньги на «заграницы», то, вероятно, и алименты не нужны? Что можно сказать о таком человеке?
Мне сейчас почти сорок, живу в той же квартире, что и раньше. Только теперь с женой и дочками. И вот полгода назад — «нечаянная встреча». Субботним утром звонок в дверь. На пороге стоит потертого вида мужичонка с глазами побитой собаки. Так я познакомился со своим отцом. Ему, видите ли, негде и не на что жить, а я как родной и единственный сын по закону обязан о нем позаботиться! Где же ты был, папа, когда по закону ты обязан был обо мне заботиться? Но почему–то мое сердце дрогнуло, не смог просто выставить его. Снял квартиру, подбрасываю периодически денег, при этом стараюсь с ним не общаться. Свой, так сказать, гражданский долг, выполняю, а вот понять и простить такого человека, будучи отцом двоих детей, я не в состоянии.
А.ГОРОХОВ, Могилев.
