В Бонне поставили комедийную оперу «Карл Маркс в Лондоне»

Карл Маркс, 200‑летие которого все прогрессивное и не слишком человечество отметило в прошлом году, как многие считают — самый знаменитый немец. По мнению журнала New Yorker, он главный мыслитель XIX века, а по мнению слушателей ВВС — величайший философ всех времен и народов. Вот что маркетинг животворящий делает, думаю я, читая эти новости. Или это во мне журналистский (и немного философский, я же по образованию философ) цинизм говорит? Может, вы думали, что величайший мыслитель современности — это Зигмунд — простите, мамы с папами, — Фрейд? Или другой немец — Фридрих Ницше? Люблю обоих (Ницше больше), но привыкла смотреть правде в глаза: друзья мои, самый влиятельный мыслитель современности — это Маркс, даже если вам это не нравится. Ну хотя бы потому, что под знаменем марксизма возникли и Советский Союз, и Китайская Народная Республика, и много еще в каких странах произошли революции (или перевороты — это уж какой вам термин больше по душе). 

Знаете ли вы, что сам Маркс говорил, что сам он точно «не марксист»? А что у него был внебрачный ребенок от служанки, которого преданный друг Энгельс признал своим, но на смертном одре признался: «Маркса это сын, Маркса!» Да, был он грешен, любил жить в свое удовольствие, но за чужой счет — то проедая деньги аристократки жены Женни фон Вестфален, то находясь на содержании у все того же Энгельса. В общем, Карл Маркс — умная голова, тяжелая борода — такой же человек, как все мы. Переживший тяжелый кризис, можно сказать, полное в себе и своей миссии разочарование: в конце жизни, путешествуя по Алжиру, сбрил бороду (похоронен безбородым) и, говорят, почти спился. Ницше бы сказал: «человеческое, слишком человеческое». Ну а раз уж оказался человеком, а не святым — ой не святым — значит, может быть отличным материалом для комедии. Потому что комедией может быть все, что угодно — ну или почти, как мы знаем из истории с российским фильмом «Праздник». 

В Бонне поставили комедийную оперу «Карл Маркс в Лондоне». В произведении английского композитора Джонатана Доува действие происходит в течение суток в доме Маркса в Лондоне, где он жил под наблюдением полиции. Он продает фамильное серебро жены, потом к нему приходит тот самый внебрачный сын — комичны попытки скрыть его присутствие. Ну а потом, как обычно, появляется Энгельс и всех спасает. Немцы говорят, что хотят смотреть на Маркса как на человека, а не как на икону — и это реально может быть весело. 

Идеологическое прошлое как повод для веселья? Не все с таким подходом согласятся. Хотя петь и плясать на исторические темы — это, кажется, тренд нескольких последних лет. В Венгрии поставили мюзикл «Трианон» на болезненную для национального самосознания тему о том, как по завершившему Первую мировую войну Трианонскому договору Венгрия (бывшая в начале войны частью Австро‑Венгерской империи Габсбургов, а в конце ее ставшая независимой республикой) потеряла две трети своей территории и населения. Тема эта болит до сих пор у многих политиков, правые на ней зарабатывают рейтинги и привлекают голоса избирателей. Страны, которые по тому договору получили немалое количество этнических венгров — Румыния и Украина например, — нервничают. Когда я делала в Будапеште — прекрасном, имперском — интервью с руководителем когда‑то культовой группы «Омега» Яношем Кобором для проекта «Без железного занавеса», он признался, что их группа никогда не гастролировала не только в Советском Союзе, где их считали слишком идеологически неправильными, но и в соседней Румынии. Потому что любой венгр, знающий о Трианоне, помнит, что Трансильвания вместе с графом Дракулой — это Венгрия. А любой румын, живущий в Трансильвании, и уж тем более руководство страны знают, что каждый венгр считает Трансильванию своей. Какие уж тут гастроли самой популярной в мире венгерской рок‑группы. Кстати, в Москву после развала СССР Кобор попал, даже награду там получил, а вот в Румынию ему и сейчас путь заказан. А тут еще мюзикл этот... 

Если вдруг хотите знать мое мнение, то я считаю, что это не лучшая в наше время идея — бередить исторические и национальные травмы, ой не лучшая. Помню, спрашивала у местных в Вене — есть ли у вас комплекс национальной неполноценности из‑за того, что империя Габсбургов распалась, а вы потеряли такую территорию и такое население? Смотрели на меня, как на сумасшедшую: с чего бы, мол, нам? Живем хорошо, прошлое, а с ним земли и людей не воротишь — для этого новая мировая война нужна, оно нам всем надо? Пойдем лучше выпьем. Тоже вариант — пойдем. 

plesk@sb.by