Исторический масштаб

История - замечательная вещь. Все считают себя в ней крупными специалистами, но никто не полагает себя пигмеем по сравнению с гигантами. Однако есть такое понятие - "исторический масштаб". Его суть не только в том, что с течением времени все становится на свои места, но и в сопоставлении современников. С целью определения их подлинного масштаба, то есть значения.

Не будем углубляться в старину, попробуем обратиться к нашей новейшей истории. Признаемся: фигур подлинно исторического масштаба наша история последних десятилетий знала не много. Да их много и не бывает. В основном исторические фигуры искусственно создавали историки и литературоведы, политологи и специалисты по новым социальным технологиям.

Какая-то логика в этом есть. Де Голль в свое время, будучи никому не известным армейским генералом, признавался, что в период создания "Свободной Франции" его выпускали в продажу, как кусок мыла. Но это - де Голль, хотя бы генерал на тот период. А у нас всё больше получается так, что политик становится "известным", а литератор "знаменитым" в узкой тусовке озабоченных своими идеями людей.

Скажем, на областном уровне собрался кружок достойных граждан и объявил о появлении в своей среде "знаменитого" поэта. Как Белинский когда-то возвещал о появлении Гоголя. И ничего, что все поэтическое достоинство этого страстотерпца укладывается в хилую книжицу. Что качество стихов, скажем так, не впечатляет. Что люди из рук эту книжечку не рвут. Главное, что он соответствует некоей абстрактной идее. Скажем, идее "возрождения". И пошла плясать губерния...

Областным "отцам" от языкознания показалось, что самородок отразил глубинные народные искания. Этого вполне достаточно, чтобы говорить о нем много и любовно. И - забыть через месяц-другой! Поскольку в соответствии с законами конъюнктуры вслед за одним модную тему тут же начнет взрыхлять и другой старатель на ниве словесности.

Дело, конечно, не в том, что про корни да родной край не надо говорить. Дело в том, что люди, рассуждающие на эту тему, превращают естественный разговор в некий неведомый нам ранее апофеоз духа, наделяя рядового рифмоплета лаврами Орфея.

Нечто похожее происходит и в политике. Мои политологические коллеги, рассуждая о современных белорусских политиках, совершенно спокойно оперируют такими понятиями, как "видный", "заметный", "крупный", а то и просто "выдающийся". То есть, рассматривая сказанное в соответствующем масштабе, получается, что речь идет о людях калибра лидеров мирового порядка. Возьмите фигуры, заявленные в списке, известном под названием "Пятерка плюс". Понятно желание представить их лидерами подлинно национального масштаба. Для этого, собственно, их иногда и фотографируют на европейских собраниях в компании известных людей. Но ведь не вытанцовывается что-то. Общественное сознание никак не может привыкнуть к сочетаниям типа "крупный" да "великий". Или просто "выдающийся". Помните известную фотографию времен Второй мировой войны - ту, где Сталин, Рузвельт и Черчилль сидят рядышком? Масштаб один, и ни у кого не возникает сомнения в равновеликости данных фигур. А у нас - сфотографируй вместе лидеров указанной пятерки - получится разве что конфуз. И не потому, что не равновеликие. А потому, что масштаб не тот. В конечном счете масштаб той или иной исторической фигуры определяется не тем, прорвалась эта фигура к власти или нет. Как это ни странно, но степень значимости того или иного политического деятеля определяется словом "служение". Никто не усомнится в том, что уже упомянутые нами Черчилль, Рузвельт, де Голль и Сталин служили своим народам во время Второй мировой войны. С разным пониманием целей этого служения, с неодинаковым содержанием политических платформ, но это было именно служение. Которое привело к соответствующему результату: их масштаб был оценен должным образом как современниками, так и последующими поколениями.

А наша новейшая история демонстрирует, что служение многими политиками, да и литераторами понимается чрезвычайно узко: как служение самому себе, своим амбициям, узко философским целям. Вот несложно заметить, как поэт, которого давно называют "крупным", поскольку он издал собрание сочинений, периодически разражается гневными филиппиками в адрес литературных чиновников, которые его "не понимают" и, само собой, "искажают". Против жителей, которые не осознают всей глубины мыслей, заложенных в его чрезвычайно национальных стихах. Вообще против всех, кто не соответствует тому масштабу, который этот поэт считает для себя подлинным. А ведь если разобраться, вот так, откровенно, то окажется, что юноши и даже пылкие девушки стихи этого поэта не читают и не знают. Что взрослым людям он тоже безразличен и больше известен как автор порой оскорбительных для народного чувства агрессивных опусов. Что масштаб его несоизмерим, скажем, с масштабом такой подлинной величины - безо всякой саморекламы! - как Владимир Короткевич. Не называю имени этого поэта, не хочу открывать литературную дискуссию, тем более что излагаю лишь личное мнение. Но это мнение поддерживают многие мои друзья.

К служению, конечно, готов не каждый. Но именно поэтому те люди, которые делают это искренне, не ради мелочного честолюбия, и оставляют тот след в истории, который не просто отражается в школьных хрестоматиях, а говорит о подлинном масштабе этих личностей. Который не надо "поднимать", "защищать", мифологизировать. Он есть - и этим все сказано.

Борис ЛЕПЕШКО, Брест.