Аромат воска вырывается на морозный воздух из приоткрытой двери свечной мастерской. Благоухание лета зимой. Мастера суетятся возле станков, как пчелы на сотах.
Свечу называют символом духовного союза с церковью. Работники тоже заключают негласный договор с Богом о том, что встают на путь исправления. Они приходят сюда после запоя, ломки, тюремного срока, наркологических отделений, потому что устали, потому что больше идти некуда.
— У некоторых, кроме «ходок» на зону, наркотиков и алкоголя, вообще ничего в жизни не было, — говорит ответственный свечной Руслан Филиппенок, вертя свежеиспеченной свечкой. — Монастырь предоставляет возможность попробовать жить иначе. Они могут заработать тут копейку, научиться оплачивать одежду, еду. У кого-то на это уходит несколько месяцев, у иных — годы. Радость большая, когда видишь, как приходит черный от самогона человек, а потом меняется его мышление, преображается речь. В глазах появляется блеск.
Температура пластичного вещества, выработанного насекомыми-трудоголиками, в емкостях из нержавеющей стали — не менее 70 градусов. Это условие, при котором воск приобретает податливость. Душа человека не столь пластична. Стать другим в одночасье не получается.
Бригадир Дмитрий Яршевич освобождает из рамок готовые свечи, срезая их раскаленным ножом. Делает это лихо, как и другие операции на производстве. Освободиться из плена алкоголизма сложнее.
Бригадир Дмитрий Яршевич.— Пришел год назад после больницы. Вникал во все, начальник заметил. Семь лет пил до этого. Жена ушла, жил с отцом в деревне Лебедево. Он умер. Я нигде не работал, хотелось гулять. Если бы не пришел сюда, нашли бы где-нибудь с отравлением. Конечно, тянет иной раз выпить, но здесь беседы, молитвы, храм помогают перетерпеть тягу. Страшно воспоминать себя в угаре. Здесь хоть человеком себя чувствую. Это здорово, — делится Дмитрий.
Задумавшись, глядит в окно. Пробегает взглядом по белому полотну заснеженной дорожки, ведущей к храму. Говорит:
— Человек приходит сюда, чтобы понять, для чего он. Я пока не ответил себе...
Дмитрий Хамищенко.Песнопения из динамиков разгоняют навязчивые думы. Один из рабочих наматывает хлопчатобумажный фитиль на рамку. Такие кассеты автоматы окунают в восковую массу. Иногда до сорока раз. Заготовки набирают вес и форму. Мастера тоже не сразу обретают на подворье новый вид. Срываются, возвращаются, опять срываются. Руслан Филиппенок говорит, что это действие темной силы, которую пытаются попалить в себе огнем труда и молитвы:
— Когда делаешь свечу, мысль невольно направляется на то, что она будет ниточкой между человеком и Богом. Это настраивает трудника в правильном направлении. Сюда приходят в поисках помощи свыше, чтобы справиться со страстью. Производим предметы, используемые в богослужении, и враг рода человеческого не дремлет. Например, человек работает год-два, а потом расслабляется — и назад к греху. С другой стороны, Бог дает мастерам силы. Они добровольно могут трудиться и по двадцать часов.
Есть поговорка среди живущих на подворье: «Круче свечной мастерской может быть только просфорная». Работать здесь почетно, но и тяжело. Постоянное движение сырья и продукции. Круговорот людей. Только за три года перед Русланом прошли более ста человек. Не все выдерживают духовного напряжения и испытания трудом.
Разнорабочий на фасовке Сергей Пугачев подгоняет под упаковку готовые свечи для домашней молитвы. Свою работу измеряет в банановых коробках. Одна вмещает 65 наборов.
— Часов за 12 могу сделать пять таких бананок. Раньше евроремонтом занимался, но повредил позвоночник. Остался без работы и семьи. Здесь у меня есть возможность трудиться сидя. Четыре года работаю. Встретил женщину, раз в месяц езжу к ней на Витебщину. Раньше был неуравновешенный, а здесь обрел спокойствие. От религии когда-то держался далеко, а сейчас она мне в помощь, — делится своей историей Сергей.
Ему приятно видеть расфасованные им свечи в продаже. Но сам он редко зажигает свечу для домашней молитвы:
— Сложно. Жена католичка. Если и идем молиться, то в разные храмы.
Сергей Журавков плавно окунает большую парафиновую свечку в горячую ванночку с воском. Затем печатью с блеском наносит на нее крестик. В художественной мастерской свечи делают руками. Мастера говорят, воск чувствует настроение. К этой работе надо подходить в добром расположении духа. В идеале — с молитвой.
Сергей Журавков.— Грустная свеча, — вдруг замечает мастер. — Такие часто ставят за упокой.
Сергей создает и венчальные свечи с помощью окрашенного воска и полосок из вощины. Но и тогда настроение у него печальное. Прежде работал врачом-стоматологом, пока не заболел.
— Депрессия, бессонница, потерял работу. А здесь спокойно, сидишь себе и делаешь свечки. Читаю Иисусову молитву. Когда все получается, радуюсь, — рассказывает Сергей.
На подворье его лицо искрится не только от блеска для рукоделия, который оседает повсюду, а все чаще от улыбки: «Думаю, может, и выйду отсюда здоровеньким».
Мама четверых детей Ника Синельникова делает свечи «Малютка». Мастер с художественным образованием семью предпочла карьере. Сюда ходит на работу. Для нее свеча живая, она звучит.
Ника Синельникова.— Мне было радостно, когда увидела эти свечки. Они выглядят торжественно, — отмечает Ника. — У них особая мелодия. Если человек купил радостную свечку, то он и вовне эту эмоцию направил. Удивляюсь, как же мне хорошо работать здесь. Тружусь с молитвой.
Жизнь человека часто сравнивают со свечкой. Свеча встречает в храме, она в руке в последний час. Опыт мастерской показывает, что свеча еще и меняет человека. И даже один такой огонек, вспыхнувший в истерзанной душе, стоит тысячи свечей.
