Идея гремит на весь мир громче пушек

В принципе, пик дискуссии о перспективах создания в стране Парка высоких технологий позади. Это на этапе разработки идеи важно было прислушиваться к многоголосью экспертных оценок, дабы синтезировать из них оптимальный рецепт реализации задуманного. Черта под масштабным обсуждением темы подведена утвержденными Президентом документами, в которых детально расписано, где и как будет создаваться Парк, на каких принципах он будет действовать, какими стимулами и мерами государственной поддержки воспользуются участники проекта. Кстати, по части господдержки и преференций резидентам Парка эксперты в абсолютном своем большинстве единодушны во мнении, что в Беларуси создается беспрецедентно уникальная среда для реализации потенциала и профессиональных амбиций специалистов сферы высоких технологий. Таким образом, Президентом определены идеология проекта и его стратегические ориентиры, в центре которых — высокообразованный, талантливый человек и интерес государства в стремлении помочь максимально полно раскрыть его способности и умения. А вот для разговора о тактике движения к обозначенной генеральной цели мы пригласили в конференц–зал «СБ» директора государственного учреждения «Администрация Парка высоких технологий» Валерия Цепкало, председателя правления, генерального директора научно–технологической ассоциации «Инфопарк» Владимира Басько, заместителя генерального директора Объединенного института проблем информатики Национальной академии наук Александра Тузикова, проректора Белорусского государственного университета, декана факультета прикладной математики и информатики Павла Мандрика, генерального директора ЗАО «Интранизишен» Сергея Гвардейцева.

«СБ»: Думается, в начале беседы имеет смысл сразу ответить на конкретный вопрос: что есть Парк высоких технологий? Это определенное место на карте страны или Парк — все же неосязаемая правовая среда? Какова его природа?

В.Цепкало: Я бы сказал, что и первое, и второе. Есть определенная территория, которая будет играть роль ядра проекта. Но принципиальное отличие нашего Парка, скажем, от свободных экономических зон именно в том, что жесткой привязки к конкретной местности нет. Этот вопрос активно обсуждался еще на этапе подготовки соответствующего декрета Президента. Тогда мы и пришли к единому мнению о том, что в основе проекта должен лежать принцип экстерриториальности. Невозможно провести четкую границу и сказать: вот здесь высокие технологии, а на остальной территории страны — нет. Это было бы неправильно и политически, и по сути. Поэтому не важно, где находится компания. Если она соответствует тем критериям, которые определил Президент, то может пользоваться определенными Декретом N 12 налоговыми стимулами.

«СБ»: А как представители бизнес–сообщества оценивают эффективность этих стимулов?

В.Басько: Ответ очень простой и короткий. Предлагаемые условия работы исключительно интересны и притягательны. Они существенно улучшают экономические условия деятельности бизнеса.

«СБ»: А в чем конкретно?

В.Басько: Мы говорим о разработке технологий, которые впоследствии будут внедряться на глобальном рынке. Так вот, на этом рынке сформировано вполне устойчивое понятие налоговой конкуренции. Конкурируют между собой не только компании, но и целые страны. За привлечение интеллектуальных ресурсов. За привлечение высокотехнологичного бизнеса. Для этого государства создают у себя все более благоприятные налоговые условия, позволяющие предприятиям снижать свои издержки. Наша страна упомянутым декретом сделала такой же шаг.

В.Цепкало: Необходимость такой поддержки обусловлена прежде всего тем, что сфера высоких технологий сама по себе очень специфична. Здесь нет жесткой привязки к основным фондам, как в традиционных производствах. Все держится на конкретном специалисте. Представьте, если уволится работница швейного цеха, предприятие не остановится. На ее место придет другой человек. В нашем же случае все принципиально иначе. Человек не привязан, условно говоря, к станку. Он ведет конкретный интеллектуальный проект, и, если уходит, ломается все. Грубо говоря, такие специалисты — штучный товар. Именно поэтому государство заинтересовано в их поддержке. К тому же отдача может быть многократно большей. Ведь зачастую изначально невозможно оценить стоимость результата труда программиста. Природа программного продукта сопоставима с природой, скажем, произведения, художественной литературы. Книгу ведь невозможно оценить по каким–то формальным критериям: количеству знаков, страниц и так далее. При одинаково написанном объеме она может и ничего не принести, может дать отдачу в 10 тысяч долларов, а может и 350 миллионов, как в случае с Джоан Роулинг, написавшей «Гарри Поттера».

«СБ»: Да, неожиданная творческая находка может вывести на какую–то колоссальную доходность. Однако на что ориентирован проект Парка высоких технологий: либо на поиск чего–то сверхнового, чего нет в мире и что принесет невероятный результат, либо все же на исполнение заказов конкретных клиентов по уже известным технологиям?

В.Басько: Безусловно, искать что–то новое крайне необходимо. Да, к этому нужно стремиться. Но это некий идеал и необходимо искать пути, как к нему приблизиться. Рано или поздно наступит момент, когда лидирующие в отрасли предприниматели смогут рискнуть и оплатить уже из своих накоплений какую–то идею и, возможно, заработать. Таким образом, я бы связал и работу на заказ, и ожидание появления собственных ярких продуктов.

«СБ»: Похоже, весь смысл как раз кроется в формуле «работа на заказ». КПД идеи, видимо, будет зависеть от того, кто будет обладать правами на конечный продукт. То ли заказчик, заплативший фиксированную сумму за его разработку и получающий несоизмеримо больший доход, если результат «выстреливает». То ли мы все–таки придем к тому, что сможем реализовывать перспективные идеи так, чтобы владеть итогом работы.

С.Гвардейцев: Выйти на уровень разработки собственного программного обеспечения я считаю своей главной целью. Но достаточно сложно сразу получить знания, адекватные тому, чтобы разработать продукт, который будет востребован на международном рынке. Мы должны двигаться последовательно. И эта инициатива, которая поступила со стороны государства, может помочь нам пройти все этапы до главной цели к собственной разработке конкурентоспособного на мировом рынке продукта.

Посмотрите, как складывается конъюнктура экспортоориентированного рынка программирования. Он ежегодно растет на 20 — 25 процентов при общем приросте европейской экономики 0,5 — 1 процент. В этот сегмент поступает все больше денег. Но, с другой стороны, за последние годы мы видим замедление темпов роста рынка, а бизнес практически полностью структурирован. Связки между поставщиками заказов и теми, кто предоставляет сервис, уже очень плотные, и их разорвать сложно. При этом количество желающих получить заказы растет в геометрической прогрессии. Поэтому позиция государства, его стремление создать адекватные условия для привлечения заказов — очень правильная. Думаю, рост в этом сегменте будет еще продолжаться не более 3 — 5 лет. И за это время, пользуясь предложенными государством комфортными условиями, мы должны создать как можно больше связок с клиентами, которые потом будет достаточно сложно разорвать.

В.Басько: Действительно, в этот период роста рынка заказного программирования можно приобрести постоянных клиентов и после этого попытаться предложить им идеи своих продуктов или уже готовые продукты. Это намного снижает барьеры входа на рынок готового программного обеспечения, которые достаточно высоки. Компании завоевывают клиентов. И как только, условно говоря, у Сергея Гвардейцева появляется идея своего продукта, ему есть кому его предложить.

В.Цепкало: Я все–таки более оптимистично отношусь к перспективам рынка. Да, в относительных цифрах мы можем видеть определенное замедление. Но абсолютный объем роста остается высоким. Смотря от какой базы считать. У Индии лет 10 назад рост экспорта составлял по 200 — 300 процентов в год, потому что начинали практически с нуля. Согласитесь, 20 процентов прироста, например, с миллиарда в денежном выражении больше, чем 300 процентов с 10 миллионов.

«СБ»: Давайте попробуем нарисовать портрет потенциального участника проекта. На кого делается главная ставка: на уже существующие компании либо на многочисленных одиночек, которые сегодня работают полуподпольно?

В.Цепкало: И на тех и на других. Хотя прежде всего интересуют, конечно, компании. Надо понимать, что возможности одиночек очень ограничены. Ни один серьезный заказ не поступит одиночке. Да, они работают. Но это — рынок ремесленников. А имидж страны формируют компании, их торговые марки. Не те, кто плетет корзины, а БелАЗ, МАЗ, другие предприятия с устоявшейся репутацией. И мы уверены, что условия, которые будут предоставлены в Парке, как раз позволят одиночкам консолидироваться. Либо вливаться в уже существующие фирмы, либо создавать свои. Думаю, будет правильно, если выход из тени пойдет через структурирование одиночек. И Парк предоставляет такие условия, чтобы работать в нем было бы также выгодно, а может, и более выгодно, чем корпеть за монитором на собственной кухне.

«СБ»: Однако, если говорить откровенно, даже те фирмы, которые работают легально, получив более или менее крупный заказ, исполняют его не только силами своего штата, но и привлекая тех же одиночек. Причем далеко не всегда оформляя сотрудничество юридически. То есть опять же полулегально.

С.Гвардейцев: Не могу отвечать за всех, но пятерка крупнейших компаний работает исключительно силами собственного персонала. Мы не можем рисковать своей репутацией перед заказчиком. Одиночки не в структуре компании, они вне методологии. Мы не вкладываем средства в образование таких людей. Второй фактор — непредсказуемость. Одиночка может одновременно взять 5 заказов в разных местах, и где гарантия, что в первую очередь он будет работать по нашему, исполнив его в срок?

Но все это не означает, что на одиночек вообще не стоит обращать внимания. Им нужна помощь другого плана. Я тоже начинал работать один. Тяжелее всего было создать компанию из 10 человек. После этого она каждый год утраивалась. И именно на этом пороге входа на рынок одиночкам крайне необходима поддержка.

В.Цепкало: Кстати, одна из форм такой поддержки — пониженная арендная плата на наши площади в Парке. Тех помещений, которые впоследствии построят частные инвесторы, эта льгота касаться не будет, но в нашем корпусе по декрету аренда вдвое дешевле, чем в среднем по городу. Эти площади будут предоставляться именно маленьким компаниям, тем самым одиночкам, начинающим бизнес. Таким образом государство будет опосредованно дотировать их стремление к созданию компаний.

«СБ»: Мы говорим об интеллектуальном проекте. Наверное, картина будет неполной, если не затронуть тему взаимосвязей Парка высоких технологий с основными сегментами традиционной науки: академическим, вузовским... Есть ли здесь взаимный интерес?

А.Тузиков: Откровенно говоря, мы еще до конца не определились, как наш институт может работать в системе Парка высоких технологий. Первые прикидки показывают, что условия более льготные, чем даже при выполнении определенных государственных заказов. Более высоким остается фонд заработной платы. Но, как я понимаю, мы не можем выполнять работы, финансируемые государством через Парк. Он подразумевает инвестирование сторонних средств.

В.Цепкало: А разве Академии наук запрещено привлекать внешние заказы?

А.Тузиков: Почему? Это даже поощряется.

В.Цепкало: Так почему бы эти заказы не проводить через Парк? Ведь система создается такая, которая для участия в ней не требует регистрации в Парке всего института. Для работы в нем можно выделить лишь определенные направления или даже отдельные разовые проекты.

А.Тузиков: Думаю, при таком взаимодействии Парк может поспособствовать решению давней проблемы. Академия наук проводит большое количество исследований, но при этом не сформирован механизм доведения результата до уровня коммерческого продукта, который можно продавать. Взаимодействие с Парком может помочь решить эту задачу.

«СБ»: У вузовской науки тоже похожие проблемы?

П.Мандрик: Не совсем. Основная задача вузов — подготовка кадров с высшим образованием и соответствующей квалификации. У нас исследования — не самоцель, а основа учебного процесса. Да, определенные заказы к нам поступают, но мы работаем по ним прежде всего для того, чтобы постоянно держаться в русле современного развития науки, знать, по каким направлениям оно идет, и в соответствии с этим выстраивать программу обучения. Коммерческая составляющая проектов при этом по значению вторична.

Да, решение о создании Парка мне представляется очень своевременным. Но при этом хотелось бы, чтобы Парк заботился о своем «сырьевом» ресурсе. Он, как говорил Валерий Вильямович, не в фондах, не в заказах, не в деньгах. Это прежде всего люди, которые будут работать. И мы надеемся, что Парк поможет вузам, средним специальным учебным заведениям сократить путь прихода в компании специалистов–выпускников. Именно для того, чтобы они не стали кустарями–одиночками.

А научное взаимодействие с Парком может принимать самые разные формы. Например, в виде создания временных лабораторий при вузах под конкретные проекты. Но при этом я убежден, что Парк не может создаваться с ориентиром только на финансовый результат. Он обязан участвовать и в подготовке специалистов. Кроме того, у нас все острее ощущается нехватка молодых преподавателей.

В.Цепкало: Вопрос образования чрезвычайно важен. Ведь у нас классической стала ситуация, когда молодому специалисту, приходящему на производство, говорят: «Забудь, чему тебя учили. Сейчас мы тебе будем показывать, что такое реальная жизнь». Это неправильно. Так быть не должно. Это говорит о том, что еще далеко не везде есть востребованность реального специалиста и его реальных знаний.

Кстати, подобная ситуация была в свое время и в Штатах, в Стэнфордском университете, при котором создана пресловутая Силиконовая долина. Его выпускники не находили места для работы. Для университета это было плохо потому, что стала падать цена образования. Падал престиж. Тогда–то университет и отдал свою землю технологическим фирмам с одним условием, чтобы была связь вуз — производство. Они установили шлюз, который и мы с вами будем устанавливать. Студенты тут же стали переходить в компании, в результате стоимость обучения подпрыгнула с 4 тысяч до 30. Потому что образование стало ликвидным. Чрезвычайно важно, чтобы человека, который выходит из высшего учебного заведения, уже ждали фирмы. И они будут готовы платить, вкладывать деньги в соответствующий фонд, чтобы финансировать в том числе и молодых педагогов, дабы они не уходили.

«СБ»: Интересно, а какую часть прибыли Сергей Александрович Гвардейцев готов «отдавать» Павлу Алексеевичу Мандрику, чтобы готовить высококлассных специалистов для своей компании?

С.Гвардейцев: Не могу сказать навскидку, сколько конкретно, но, поверьте, на это денег не жалко. Скажу больше, пожалуй, ни один директор не связан в такой степени с вузами, как я. Лет семь назад я создал курс, который сам читал студентам каждый день по 6 — 7 часов. Это был курс для элитарных студентов. Из 70 человек около 30 были призерами международных олимпиад. Тогда я еще не видел коммерческой выгоды от этой работы. Но потом была создана компания, и эти люди сегодня работают со мной. Они возглавляют многие подразделения фирмы.

В.Цепкало: Компания должна видеть для себя определенный интерес, когда проводит такие курсы. Мы изучаем механизмы, как подобные связки работают в других странах. Мы думаем над тем, как согласовать интерес работодателя, выпускника и вуза. Думаю, мы создадим необходимый для этого механизм. Возможно, в виде фонда, чтобы поощрять молодых преподавателей. Может, как–то иначе. Мы будем искать оптимальную схему взаимоотношений между вузами и Парком, между вузами и резидентами Парка. Так, чтобы можно было просчитать и сказать точно, сколько и каких специалистов нам будет нужно завтра или, скажем, через пять лет. Под это надо подстраивать и учебные программы.

«СБ»: Очевидно, тесная связь Парка и вузов необходима. Но процесс ее формирования — дело не одного дня и даже не одного года. Задача привлечения специалистов стоит уже сегодня. И, думается, необходимо не только смотреть на тех, кто работает дома, но и на тех людей, которые в свое время выехали на заработки за рубеж. Вот в Интернете сейчас дискутируется тема возвращения специалистов из Германии. В свое время эта страна обещала приезжим программистам очень приличные условия работы и жизни. Но что–то не заладилось, и их вежливо попросили вернуться на родину. Так ли это? И готовы ли мы предложить этим людям достойное применение своим талантам?

В.Басько: Я бы не сказал, что это явление массовое. Специалисты возвращаются в свою привычную среду, и им здесь достаточно просто сориентироваться. Надо понимать, что сам по себе Парк высоких технологий не нанимает таких специалистов. Нанимать на работу будут его резиденты. И я уверен, что у них хорошие программисты могут найти для себя нормальные условия работы. Примерно такие же, что имели в Германии. А может, даже и лучше.

В.Цепкало: Знаете, я абсолютно уверен, что специалист, который, к примеру, работал в «Сименсе», без труда найдет себе применение в Беларуси. Скажу больше. Мы сейчас находимся в преддверии этапа дефицита квалифицированных работников. Увидите, пройдет немного времени, и мы будем приглашать их, по меньшей мере, из соседних стран — России и Украины.

«СБ»: Поговаривают, что в программировании все настойчивее о себе заявляет Китай. Труд белорусского и российского программиста дешевле, чем американского или европейского. Но не будет ли он дороже китайского? Мы уже видели, что произошло в легкой промышленности, где китайские товары вытеснили практически все остальные. Может ли подобное произойти в сфере программирования? Достаточно ли льготного режима работы в Парке высоких технологий для соперничества?

В.Цепкало: Знаете, я пока не слышал, чтобы китайцы в области программирования достигли такого уровня, чтобы серьезно конкурировать на мировом рынке. Да, их рынок развивается, но прежде всего с ориентацией на удовлетворение своих потребностей в адаптации разработанных в Европе или Америке продуктов. Сильное экспортно–ориентированное производство в Индии. Но сейчас мы видим, что европейские заказчики все больше ориентируются на Беларусь. Здесь и географический фактор играет свою роль, и менталитет более близкий и понятный. К тому же им импонирует творческий подход наших специалистов. Для тех же индийцев задание расписывается до мельчайших деталей. И те сделают все в точности, как им было заявлено. С нашими же заказчики говорят иначе: констатируют стратегическую задачу, а тактические варианты ее решения ищут вместе.

«СБ»: И в Парке будет культивироваться именно такая модель взаимоотношений с иностранными партнерами?

В.Басько: Знаете, у нас иной раз смешивают функции самого Парка и его руководства. Парк — это прежде всего его резидент. Компания, которая в нем работает. Администрация же не работает напрямую с программистами. Сегодня главные действующие лица — лидеры компаний. Необходимо добиться, чтобы они обрели полную уверенность в том, что государство пройдет весь путь обещанной им поддержки. Помочь им должным образом и в полном объеме освоить те преференции, которые предоставлены.

П.Мандрик: Но Парк не должен стать местом, где, если так можно выразиться, «гуляют» лидеры и только лидеры. Там должны «гулять» технологии. Дабы не случилось так, что в ПВТ соберем одних лидеров, они там будут спокойно крутить деньги, а технологии будут крутиться где–нибудь в другом месте. А для нас главное — технологии. В них брэнд Беларуси.

В.Басько: Стопроцентно согласен.

В.Цепкало: Управление высокотехнологичной компанией более сложное, чем управление традиционным производством. Там не справился сотрудник — до свидания. Найдем другого. В нашем случае дело обстоит иначе. Здесь кадровая политика должна быть с особой мотивацией работника. Именно работа с людьми — самая важная составляющая любого проекта. Мы должны им помогать. В том числе и получать новые знания, проводя конференции, семинары, форумы. Например, сейчас мы совместно с компанией «Деллойт и Туш» готовим мероприятие, на которое рассчитываем пригласить директора Лондонской фондовой биржи, чтобы он рассказал о перспективах привлечения инвестиций после вывода акций компаний в свободный биржевой оборот. Ведь известно немало примеров, когда в результате выхода на биржу капитализация фирм увеличивалась пятикратно. У нас пока эти механизмы не работают. Иными словами, помогая развиваться резидентам, мы будем «продвигать» в целом всю среду Парка к известности, к популярности, к все большей привлекательности.

«СБ»: Известно, что людей, оценивающих перспективы Парка с особой осторожностью, все же немало. Один из основных тезисов, которым они оперируют, состоит в том, что затея очень дорога в организации. Для ее полного воплощения государству необходимо сделать просто колоссальные капиталовложения...

В.Цепкало: Факторов успеха много. И я бы сказал, что даже налоговые стимулы — не главные из них. Основная, наиболее весомая и самая значимая инвестиция — собственно сам факт поддержки государства. Опять же упомяну американскую Силиконовую долину. Проект заработал прежде всего потому, что его поддержал тогдашний губернатор Калифорнии Рональд Рейган. Благодаря ему были созданы все необходимые для развития долины условия. И, подчеркну особо, никаких сверхбольших капиталовложений не было. Только налоговые послабления, да и то не федерального, а местного уровня. Но бизнес чувствовал постоянно поддержку государства, которое говорило, что именно с инновационным бизнесом связывает свои новые конкурентные возможности. С этого момента стало зарождаться венчурное финансирование, когда деньги давали уже не под залог недвижимости, а под проект. Кстати, мы к этому тоже со временем придем.

«СБ»: Оборотная сторона венчурного финансирования — высокие риски. Грубо говоря, считается нормальным, если из пяти профинансированных проектов «выстреливает» один, окупая затраты на 4 неудачных и принося прибыль. Но известно, что у нас очень жесткий подход к контролю за распределением финансовых ресурсов. В том числе и посредством банковского кредитования. Как соотнести друг с другом эти две позиции?

В.Цепкало: Вы правильно поднимаете вопрос. У нас пока нет законодательства по венчурному финансированию. Поэтому ни один банк просто так не даст деньги неизвестно под что. И начинать следует именно с разработки нормативной базы. Надеюсь, к осени мы сможем предложить проект документа, регулирующего порядок финансирования рисковых проектов. При этом мы исходим из нескольких принципиальных позиций. Прежде всего источником средств не должны быть государственные деньги. И, думаю, работать с ними будут не банки. Скорее всего, для таких целей стоит создавать специализированные фонды. Не исключено, что подобная структура в перспективе будет действовать и в Парке высоких технологий. Но это не значит, что его администрация будет раздавать деньги налево и направо. Только через глубокую оценку проекта экспертным советом. Думаю, будут определены и другие страховочные механизмы.

«СБ»: Ну и, пожалуй, главный вопрос: когда? Когда начнется регистрация резидентов Парка высоких технологий и мы сможем сказать, что идея начала работать?

В.Цепкало: С участниками проекта уже сегодня ведутся активные переговоры. 45 предприятий изъявляют желание участвовать в реализации только архитектурной концепции Парка. Кстати, это те самые значительные капитальные вложения, о которых мы говорили. Заметьте, негосударственные. Конкретные фирмы готовы вкладывать деньги в инфраструктуру Парка высоких технологий. И по меньшей мере 5 из них — крупные компании мирового уровня из Великобритании, Израиля, Австрии, Бельгии и Италии. А регистрацию непосредственно резидентов Парка мы начнем в самое ближайшее время. Не позднее марта — апреля. Вы увидите, мы реализуем этот проект с максимальной эффективностью.