Нельзя сказать, что основополагающий рыночный закон спроса и предложения совершенно несостоятелен. Только в приличных учебниках рядом со знаменитым графиком с пересечением двух кривых в равновесной цене есть ссылочка. Правда, нередко ее печатают мелким текстом. А она гласит: спрос и предложение могут достигнуть консенсуса при условии, что производители и потребители вправе выпускать и приобретать столько продукции, сколько считают нужным. Другими словами, как таковые ограничения отсутствуют. Такое, конечно, случается. Как правило, в случае перепроизводства. Когда и производственных мощностей, и сырья, и логистических коридоров, и других составляющих — всего в избытке. Да, такие периоды в мировой экономике случаются. Но они достаточно быстро проходят. Помните, в 2000-х мировая экономика пухла от инвестиций, избытка продукции. И у всех участников рынка ключевой проблемой было продать свой товар, а не произвести.
Но времена перепроизводства давно прошли. К тому же рыночные законы всегда в отношении сырьевых рынков действуют достаточно условно, так как предложение на них ограничено и вполне конечно. Даже школьникам известно: геологическая разведка, проведение подготовительных работ и непосредственно разработка месторождений — процесс трудоемкий, дорогой и длительный. И может растягиваться во времени на годы и даже десятилетия. Эту теорию Европа ощутила на практике в прошлом году, когда волюнтаристски перешла на биржевое ценообразование на газовом рынке. В принципе, сразу, с первых дней торгов было очевидно: никакой рыночной цены не получится, так как ограничено предложение. Мощности по производству СПГ известны и конечны. Объемы потребления, в принципе, тоже. Причем спрос стабилен и вполне предсказуем. Газ не тот товар, от потребления которого можно просто так отказаться. Или заменить каким-то другим энергоносителем. Энергетические и производственные мощности, заточенные под конкретный вид углеводорода, по мановению руки не переведешь на уголь, мазут или дрова. Это либо невозможно в принципе, либо очень дорого. Поэтому газ (впрочем, как и многие другие сырьевые товары) не очень-то и эластичен по цене. При значительном росте цен потребление кардинально не снижается. Что опять же демонстрирует Европа. Цены на энергетику поднялись в три-четыре раза. Спрос, конечно, снизился. Но не кардинально.
Когда спрос почти неизбежен в определенных объемах, а предложение ограничено, все заканчивается масштабной спекуляцией. По большому счету, на эту тему европейским экономистам не мешало бы изучить опыт функционирования теневого потребительского рынка в столь нелюбимом ими Советском Союзе. Когда каналы поставок импортного ширпотреба были ограничены, а спрос неограничен, то самые прозаические вещи (например, полиэтиленовые пакеты) могли продаваться по баснословной цене. И находили потребителя. Нечто подобное сейчас происходит на европейском энергетическом рынке. Котировки вздулись до безобразия. Тем не менее газ продолжают приобретать. Не российский, по баснословной цене, в убыток. Но уже больше года Европу лихорадит в энергетическом кризисе, а животворящая рука рынка не может с ним справиться.
Как ни парадоксально, но Европа (и на национальном, и на интеграционном уровне) начинает использовать механизмы государственного регулирования, за которые несколько десятилетий подряд критиковала Беларусь. Немецкое правительство готовится выкупить (говоря проще — национализировать) контрольный пакет крупнейшего национального поставщика газа — корпорации Uniper. Компания в долгах как в шелках. Только за первое полугодие она показала убыток более 12 миллиардов евро, при этом капитализация ее снизилась до двух миллиардов евро. Практически готовый банкрот. Но пустить с молотка стратегическое предприятие — убийство для национальной экономики. Поэтому ФРГ и берет энергетического гиганта под свое крыло. Кроме того, управляя компанией, сможет напрямую, через государственный актив, хотя бы как-то влиять на рынок.
Впрочем, в Европе активно включают прямую государственную регуляторику. В отношении прибылей традиционных энергетических компаний (по крайней мере, в проекте) планируют ввести дополнительный налог, а средства направить на компенсацию наиболее пострадавшим потребителям (в том числе домохозяйствам), а также на инвестиции в альтернативную энергетику. Чем-то напоминает нашу систему перекрестного субсидирования. Только инструментарий используется несколько другой. Все чаще обсуждается тема введения предельных цен на газ и электричество. Имею в виду не потолок стоимости для российских энергоносителей, а регулирование внутренних цен. И где же рыночные принципы? И способны ли они решать текущие и стратегические проблемы в сегодняшних условиях? Наверное, нет. Другой вопрос, что государственное регулирование тоже является своеобразным искусством. Регуляторика — как вожжи для тройки: их используют, чтобы сдержать коней в нужный момент (иначе понесут и разобьются) либо, наоборот, придать им динамику. Пока, судя по результатам, европейские ямщики не очень умеют управлять экономикой. Энергетическому кризису больше года, но конца ему не видно. Только раскручивается спекулятивная спираль, которая надежно погружает экономику в рецессию.
