Утро понедельника выдалось в Греции и Европе тяжелым, как после крепкого похмелья. Вняв призыву своего харизматичного и энергичного (многие говорят — брутального) премьера Алексиса Ципраса, греки сказали «нет» кредиторам. Те и другие замерли в ожидании.
Чуть более 61% проголосовавших против предлагаемой Европой программы спасения Греции — это серьезно. Это куда больше общего количества пенсионеров и маргиналов в стране (а ведь европейские СМИ убеждали своих и попутно греческих граждан в том, что за Ципрасом идут лишь пенсионеры и маргиналы). Это и куда больше голосовавших за партию СИРИЗА на январских выборах (тогда это было «лишь» 36,34%). Именно тогда, после победы Ципраса, поползли упорные слухи: с этим правительством кредиторы не договорятся. Давление на Грецию после победы СИРИЗА усилилось, и накануне воскресного референдума среди множества европейских голосов о «безответственности» греков и пугающих картинок с очередями у банкоматов раздавались и те, которые все объясняли куда проще: Европа хочет сместить Ципраса, потому что он «слишком левый» (читай — непослушный). Ципрас же пошел ва–банк, переложив экономическую (и политическую, конечно, тоже) ответственность на весь народ. Если бы греки сказали кредиторам «да», Ципрас ушел бы в отставку — выбирайтесь из долговой ямы сами. Но греки «охнули», а потому в отставку ушел лидер оппозиции, бывший премьер–министр страны Антонис Самарас (активно бравший в долг) и — неожиданно для многих — министр финансов Янис Варуфакис, еще один харизматичный и энергичный. Которому немцы (а кто сегодня в Евросоюзе главный?) не могут простить неприличного жеста со средним пальцем. Правда, как выяснилось, жеста такого на самом деле не было (все дело в подтасовке телеканала), но немцы все равно чувствуют себя обиженными. А греки — обманутыми. Почувствуйте, что называется, разницу.
Теперь главный вопрос: что дальше? Глава Европейского совета Дональд Туск созывает сегодня экстренный саммит еврозоны, на котором и будет это обсуждать. Потому как ответ на другой извечный вопрос, кто виноват, для Евросоюза очевиден: во всем виноваты сами греки.
Хотя, на мой взгляд, это не так очевидно, как кажется. Как в разводе всегда виноваты двое, так и в этой истории (которая становится все больше похожей на фарс) виновата не одна только Греция. Хотя, в первую очередь, конечно, она сама. Истоки нынешней греческой трагедии стоит искать и в периоде становления еврозоны, когда в нее хотели включить как можно больше экономик, полагая, что это усилит и позиции евро, и позиции этих экономик. Выбросившие свои печатные станки греки (и не только они) надеялись (эх, романтики!), что общая валюта и общий рынок будут делить доходы стран еврозоны по справедливости. Но этого не случилось, да и вряд ли могло. Валюта у стран еврозоны общая, но конкурентоспособность–то разная. Как показывает история недавнего кризиса, выигрывают страны с реальным промышленным производством (Германия и Франция, например), а 81% ВВП Греции приходится на сектор услуг. Так что у Греции позиции изначально были более слабыми (впрочем, не только у нее).
Долги домохозяйств и корпораций в Греции невелики, зато долги банков — огромны. Именно банки являются основными держателями правительственных ценных бумаг, которые сейчас почти превратились в бумагу. В свое время кредиторы выделили Греции 240 млрд. евро (именно об их реструктуризации идет сейчас речь). Но эта астрономическая сумма ушла не на экономические реформы или увеличение конкурентоспособности (вырастить конкурентоспособную экономику в кредит — утопия). Нет, по настоянию самих кредиторов эти деньги ушли на стабилизацию банковской сферы и выплаты вкладчикам. Сегодня долг Греции достиг 323 млрд. евро, почти достигнув отметки в 180% ВВП страны. Если это была игра в рулетку, то Греция играла не в одиночку. Греческие долги составляют 2,4% ВВП Германии, 2,8% ВВП Франции, но этот процент куда выше, например, у Эстонии (4%) и Словакии (4,2%). Так что в той или иной степени пострадают все.
Итак, что дальше? Похоже, что Греция и Германия (а вопрос все тот же: кто сейчас главный в Европе?) входят в жесткий клинч. Германия считает и сам референдум, и особенно его итоги прямым шантажом всего Евросоюза (и в общем–то справедливо считает), а с шантажистами договариваться — последнее дело. Потому как успешно проведенный шантаж может оказаться заразительным. Другой вопрос — как, даже имея большое желание, исключить Грецию из еврозоны (и Евросоюза)? Такой процедуры нет по определению. Но, возможно, ее все–таки придется разработать. А это может стать прецедентом (особенно для британцев, которые упорно смотрят на дверь с надписью «Выход»). Южная Европа в кризисе, и это кризис ценностей — в прямом и переносном смысле.
sbchina@mail.ru
Советская Белоруссия № 126 (24756). Вторник, 7 июля 2015
