Фото i0.wp.com— Идеальный урок? Это когда ребенку хорошо и радостно, а учитель раскрывается как творческая личность. Понимаете, обычно учителя идут к детям с предметом в руках, мы же, новаторы 1960 — 1980-х годов, идем вместе с детьми к предмету. Это разные пути. И именно это начало рождает идеальный урок, когда учитель с детьми открывает некую часть науки. Это сложный процесс, во время которого педагог иногда ошибается, а ученики его поправляют и тем самым возвышаются. Но учитель не выдаст тайну, что ошибся намеренно и что это его методика. Он, как хороший актер, играет роль, а дети даже не замечают эту игру. На таком уроке открытие празднуется, а отметки отметаются, их можно выбросить на свалку…
— Вас частенько цитируют: мол, ребенка нельзя измерять в цифрах.
— Да, отметки — это тромбы образовательного процесса. Ради познания дети готовы на все, они познавательные существа. Но им важно понимать, почему они сидят на уроке, какой у него лейтмотив, к чему двигаться. Чтобы разжечь свою наблюдательность? Развить абстрактное мышление? Выработать в себе волю? Или, может, чтобы научиться раскрывать механизм какой—то машины? А у нас образование порой напоминает, уж простите за сравнение, прогулку по кладбищу мертвых знаний: тут физика похоронена, там математика...
Фото vogazeta.ru— И все же не могу не спросить, кто двигает этот мир: отличники или двоечники?
— Я был двоечником до 6-го класса, и мне нравится этот мальчик с картины «Опять двойка». Помните, как в песне: из чего же, из чего же, из чего же сделаны мальчишки? Из рогаток, лягушек и прочих таких вещей, а девочки — из шоколадок. Я уверен, что дети не из двоек выстраиваются и что не стоит мамам и папам гордиться только тем, что ребенок учится на отлично. Важно не какие отметки он несет домой, а будет ли он нравственным, культурным, научится ли общению с людьми — вот это самое ценное. Меня тогда, в 6-м классе, спасла учительница от Бога: подозвала после урока, долго смотрела в глаза и наконец спросила: «У тебя такой поэтический взгляд. Ты пишешь стихи?» Забрала тетради и вышла из класса, а я остался ошарашенный, смотрел в зеркало, пытаясь разглядеть этот «поэтический взгляд». Гордо ходил по улице — у меня же поэтический взгляд! А потом даже стихи попробовал написать, чтобы не растерять его. Школу я, кстати, окончил с золотой медалью.
— Это объясняет, почему вы часто повторяете, что нужно возвеличить учителя, что это самый важный человек в образовании, который может и реформировать школу, и деформировать ее. А как думаете, эта профессия все же женская или мужская?
— Конечно же, мужская. Но сейчас так сложилось, что большинство учителей — женщины, хотя школа настолько нуждается в мужской энергии! Я люблю шутить, что трудятся у доски в основном женщины, а классиками педагогики становятся все равно мужчины. Ну сами посмотрите: Ушинский, Сухомлинский, Макаренко, Коменский… Только одна Монтессори среди классиков «затесалась».
— Еще бы Выготского в ваш список. Уроженец Беларуси, кстати.
— Да, он заложил основу культурологической психологии. Его теория развития очень схожа с теорией грузинского психолога Дмитрия Узнадзе, и они лежат в основе образовательного процесса во многих странах мира. Именно из трудов Выготского в 1960 — 1980-х годах и появилось понятие «сотрудничество на уроке». Это ведь он сказал, что именно при сотрудничестве, когда взрослые помогают, дети становятся более умными, чем при самостоятельной работе.
Фото itd2.mycdn.me— Сейчас все жалуются на гиперактивность детей. А вы как-то шутили еще и о том, что это не дети гиперактивные, а педагоги гиперпассивные.
— Да, так и есть (смеется. — Прим. авт.). Учителя часто жалуются, что дети мешают вести урок. Но это просто поколение новое, а педагогика старая. Активность — это не температура тела, ее нельзя измерить. Вот какая нормальная активность у ребенка? Сидеть и внимательно слушать учителя? Все запоминать? Дети — пытливый народ, они что-то ищут, ломают, открывают без спроса. Отмените все это, и мы не получим полноценных людей, а придайте культурные формы — ребенок со своей активностью станет творческой личностью. И если сегодня учитель работает авторитарно — это все равно как врач прибегает к старым хирургическим способам и выписывает устаревшие таблетки, когда уже есть новые.
— Какой литературный герой, на ваш взгляд, отображает образ идеального ребенка?
— Я так люблю Тома Сойера, что мне дочка даже подарила его куклу. Еще Гекльберри Финна. Они шалуны. Шалость, кстати, означает «улавливать совершенное». Такой типаж детей очень хороший, и если ребенок шалит, он ищет совершенное. А хороший учитель любит детский «жриамули», в Грузии этим словом обозначают веселый шум, вроде детского гомона или щебета птиц. Если же ребенок все делает сам, покладистый, послушный, он не состоится в своем раскрытии. Дети должны с чем-то сталкиваться, преодолевать трудности. Опять же, Выготский говорил, что нет развития без трудностей. И такие трудности может создавать учитель или мама с папой. Да-да, шалуны — это двигатели мира. Думаю, и у вас в стране самые активные личности в детстве были хорошими шалунами.
— А должны ли родители вмешиваться в образовательный процесс? У нас часто иронизируют, дескать, все знают, как нужно лечить и учить…
— Вы учились на факультете востоковедения. Как-то помогает это в образовании?
— Очень помогает! Особенно Конфуций и восточная психология, действительно, психология личности. Западная — функциональная, она разлагает человека на компоненты и каждый из них изучает отдельно. А восток изучает именно личность и на фоне целостного ищет части. Мне нравится такой подход, хотя я все же за то, чтобы соединять восточную и западную.
— А какой предмет считаете самым важным в школе?
— Человечность. Я уверен, что учитель должен нести не просто, к примеру, математику или физику, а человечность с физикой, человечность с математикой.
pasiyak@sb.by
