Геннадий Овсянников — из тех лицедеев, в которых нет ничего лицедейского. Вне сцены или съемочной площадки этот сердечный человек не похож на актера абсолютно. В небольших городках его без тени сомнения принимают за своего, он слишком обычный для актера, слишком нормальный со своим количеством орденов и регалий (хотя на международном фестивале моноспектаклей Овсянникова даже официально признали национальным достоянием)... Но всякий раз, стоит выхватить из памяти один только финальный эпизод из нашумевшей постановки чеховской «Свадьбы» в Купаловском театре (тот самый, где Геннадий Овсянников в роли конфузливого свадебного генерала принимается тихо плакать, когда ему неожиданно открывается весь цинизм происходящего), комок в горле встает незамедлительно. А какую виртуозную фантасмагорию создавал артист в своем моноспектакле «Беларусь у фантастычных апавяданнях»! Неспешно зажигая свечи практически на пустой сцене, окутывал публику таким домашним теплом, что задержаться в уютных объятиях историй от его душевнейшего шляхтича Завальни хотелось снова и снова... Буквально только что купаловцы вернулись из Москвы, где их «Свадьба» собрала обильный урожай
восторгов театральной критики, редкий и для прославленных московских коллективов. Роль Овсянникова педагоги театральных вузов Москвы теперь ставят в пример своим студентам — мол, вот они, лучшие традиции школы психологического
театра... К сожалению, «Людей на болоте», «Пламя» или «Долгие версты войны», где у него, последнего в истории советского кинематографа народного артиста СССР, едва ли не самые яркие кинороли, в телепрограмме застанешь нечасто. Хотя встретить Геннадия Степановича на съемочной площадке можно и сейчас. Но сериалы — тесноватый формат для его таланта...
Приходите–ка лучше в театр — в воскресенье на купаловской сцене опять дают пронзительный «Вечер» с Геннадием Овсянниковым в главной роли. А сегодня у нас — и вовсе особенный повод для встречи: Овсянникову — 75!
— Как отмечать будете, Геннадий Степанович?
— А никак, наверное... Все–таки 21–го мне на службу, в форме надо быть. Дома поздравят, конечно...
— Слышала, что вы еще и кулинар отменный. Есть у вас коронное блюдо для семейных застолий?
— Готовить люблю, это правда. Но рецептом коронного блюда не поделюсь. Нет у меня такого. Да и не нравится мне, что артисты пошли по всем каналам борщи варить. Еще когда на кухню к Макаревичу приходили гости, это было любопытно. А теперь их, кухонь этих, столько, что даже подозрительно: неужели артистам заняться больше нечем?.. Хотя так и быть, одним секретом своих борщей поделюсь. Вообще–то секрета никакого и нет, у меня тут сплошной эксперимент. Кладу туда все, что попадется, и переборщить с зеленью не боюсь. Главное — чтобы с вдохновением.
— Похоже, вы склонны к экстравагантным поступкам...
— Одно время наш один известный писатель вел рубрику на радио и даже просил меня подкинуть ему сюжет–другой из моей жизни, народ посмешить. В анекдотичные ситуации я попадал частенько, это да... Может, потому, что и сам люблю друзей разыгрывать? Только про розыгрыши меня лучше не спрашивайте. А то наболтаю лишнего, вы напечатаете, а люди подумают: какой же он несерьезный, оказывается...
— В свое время вы много снимались в детском кино — «Последнее лето детства», «Удивительные приключения Дениса Кораблева»... Ваши внуки их смотрят?
— Не уверен — по телевизору это кино сейчас редко показывают... Но знали бы вы, как скучно мне без всего этого, без моих мультфильмов, радиосказок, радиоспектаклей! Не в том смысле, что вот сижу теперь и тоскую, просто краска какая–то потерялась, будто цвета меньше стало, что ли. Кстати, когда–то меня в районах узнавали даже не в лицо, а по голосу. А сейчас на радио и редакции драматической нет давно... Снимали вот обо мне фильм к юбилею, поехали со съемочной группой в Белыничи, где я школу оканчивал. Остановили местную бабушку, спрашиваем, знакома ли ей фамилия Овсянников. Вспомнила. Был тут такой шебутной, говорит, вроде артистом стал. Но не узнала... Потом, правда, зашли в магазин, так из очереди меня сразу стали приветствовать. Хотя я там лет 40 уже как не был...
— Говорят, что везение в актерской судьбе — особый сюжет. А не будь Андрея Макаенка, кем бы вы сейчас были, как думаете?
— С Макаенком мне, конечно, повезло. Что правда, то правда, все яркие роли в его пьесах были мои. Ну разве только кроме первой и последней... Но насчет везения — это еще как посмотреть. А может, так и должно было случиться. Белорусских мужиков, натуру народную, я же по–настоящему люблю. А у Макаенка вроде бы за непритязательными диалогами такие характеры — с кровью, с мясом!
— Есть ли у вас роли в кино, о которых вспоминаете с особенной ностальгией?
— В «Пламени» у Виталия Четверикова была сцена, где мой Шабович стреляет из миномета. Еще в сценарии этот эпизод показался режиссеру малоубедительным. Хотя стрелять почти из всех видов оружия я научился еще в детстве...
— Как так?
— Ну как? В войну... Беларусь освободили в 1944 году, а наша семья жила в Климовичском районе, и в школу я пошел уже в 1943–м. Сразу за Могилевом на реке Проня фронт и стоял... Бывало, насобираем с мальчишками боеприпасов — и ка–ак бахнем! Пальцы только чудом сохранил... Так вот, эту сцену Четвериков предложил мне придумать самому. Я и стал размышлять: раз Шабович ушел в партизаны, значит, мститель. Беру, значит, мину, целую и со словами «За тетю Глашу!» посылаю ее во врага. Беру другую — «За тетю Зину!», еще — «За тетю Валю!», «За деда Матвея!»... К слову, летом я снова снялся в военной картине, теперь у Александра Ефремова. У меня там хоть и эпизод, но очень проникновенный, как мне кажется. Сыграл роль старшины, который пощадил пленных немецких мальчишек...
— Знаю, что вы окончили актерский курс у Константина Санникова, о котором в актерских кругах ходит немало легенд. Рассказывают, например, что и в довольно преклонном возрасте Константин Николаевич демонстрировал своим студентам чудеса акробатики. Похоже, вы тоже знаете секрет вечной молодости. 75 лет вам ну никак не дашь...
— И никто не дает, все говорят, что выгляжу на 74! А Константина Николаевича, светлая ему память, я уже пережил — Санников умер в 68 лет... Но когда–то я лично наблюдал, как он ставил стул на стол, усаживался сверху и, балансируя на двух ножках этого стула, читал газету. Я на такое, увы, неспособен. И по лестнице на свой третий этаж поднимаюсь уже медленнее, чем когда–то. Хотя мне, конечно, пока грех жаловаться.
— Так раскройте свой секрет — может, хотя бы здоровое питание?..
— Боюсь, разочарую я вас... Например, вечером после спектакля люблю вытащить из морозильника кусочек сальца да с чесночком, а когда–нибудь и не только с чесночком — что греха таить, в авангарде борцов с «зеленым змием» я никогда не был... Ну что я могу рассказать вам о своем возрасте? Не вспоминаю я о нем...
