В моей любимой библиотеке "Купаловке" стены огромного холла, лекционного зала редко увидишь пустыми. Они служат искусству. С завидным постоянством одна выставка сменяет другую. И все они такие разные, как сама природа, которая не знает повторений. И такой свежестью чувств, таким восхищением открытия своего мира повеет от этих порой наивных произведений, что совсем не хочется думать о композиции. Тем более выискивать ошибки. Стоишь и любуешься. А разве не в этом предназначение картины? Разве не ее задача - остановить человека, приковать к себе внимание, вызвать у него ответные чувства, разбудить воспоминания и наполнить душу тихой теплой радостью?
И вот стою я перед картинами - дипломной работой Юлии Пакиной - и не просто любуюсь ими, а как будто взял да и вошел через распахнутую дверь пчелярни (сарайчика, где хранятся старые ульи и нехитрый инструмент пчеловода) во "Двор Ивана Андреевича". Так называется серия из 5 картин выпускницы Минского государственного художественного училища имени А.К.Глебова. Как же все знакомо на этом дворе! Здесь каждый предмет знает свое место. Здесь все привычно и все под рукой. И кажется, что хозяина двора я знаю 
давным-давно. Что не раз наблюдал, как он священнодействовал на пасеке. И как пчелка, собирая мед, перелетает с цветка на цветок, так Иван Андреевич, завершив одно дело, тут же брался за другое. Он терпеть не мог добровольных помощников. Все делал сам. И все успевал. Только на пасеке он был степенным, неторопливым. Пчелы не любят суеты и нервозности. А у старой баньки была у него любимая скамейка. С первыми лучами солнца присядет на нее Иван Андреевич, чтобы обдумать, какими делами заполнит долгий день. А еще лучше посидеть на ней вечерком, когда солнце спрячется за лесом и благостная тишина, мир и покой опустятся на землю. Тело гудит от усталости. И вдруг на сердце ляжет тень тревоги. "Вот и жизнь моя скоро закатится, как светило небесное, - подумает с грустью Иван Андреевич. - А как будто и не жил вовсе. Что же было в моей жизни хорошего? Как там в песне поется: "Знал он тяжкую долю да безрадостный труд..." Что говорить, этого добра хватало. И горькую чашу войны испил до дна. Но, слава Богу, выжил после тяжелого ранения. Семерых детей поставил на ноги. Нет, не зря жизнь дана человеку. Не зря... А выберу я завтра, пожалуй, медок. Пришло время!.."
От предстоящей сладкой работы грустных мыслей как не бывало. Достанет из ульев Иван Андреевич соты, срежет их ножом на блюдо - и чудный запах меда заполнит его двор. Теперь в самый раз пупырчатый огурчик с грядки, ломоть черного хлеба, кружка родниковой воды - и нет на свете угощения лучше этого...
Не мною сказано, что все обычное необыкновенно и глубоко. А выдуманное - поверхностно и лживо. В каждой из картин Юлии Пакиной - корни жизненной достоверности. Как же юной художнице удалось по-своему осмыслить и выразить то, что сотни, а может, и тысячи раз видели и прочувствовали другие творцы? За дипломную работу (пять картин) Юля получила 10 баллов. Но, оказывается, эту оценку она могла иметь за любую из своих работ. И ей нужно было написать всего одну картину. Проявив творческую волю, за месяц Юлия создала пять полотен. На одном дыхании. Будто некая чудесная сила водила ее кистью. "И ты знаешь, Юлия, - спрашиваю я у художницы, - какое имя у этой силы?"
- Конечно, знаю: любовь. В образ надо врасти. И как это можно сделать без любви? Да, нас учили: чтобы избежать банальности, надо всегда идти от впечатления. Но впечатление лежит на поверхности. А любовь - чувство глубинное. Я изобразила жизнь двора, который на самом деле уже давно не существует. Дом, где родилась моя мама, где всегда жил мой дед Иван Андреевич и бабушка Анна Петровна, сгорел. Собралась родня и за какой-то месяц построила для стариков такой же дом. Такой, да не такой... Все подлинное, настоящее во дворе, которого нет. Там и кусочек моего детства. И я испытываю по нему ностальгию. Писала по памяти. И очень торопилась. Поэтому многое осталось недосказанным. И все-таки в картинах есть какое-то состояние. Особенно в пятой, которую я назвала "Медовый вечер".
...Бабушки моей уже нет на свете. А дедушка сильно сдал. Оглох и почти ничего не видит. Сказал, что вместо моего лица различает лишь какое-то пятно. Я была у него этой весной. И хоть вовсю журчали ручьи, чем-то горьким повеяло и от голых деревьев в саду, и от темных стен дома. Какая-то безотрадная графика...
Иван Андреевич со мной почти не разговаривал. Он жил в своем обособленном мире, куда никого из родни не допускал. И я почти физически почувствовала, как на него надвигается ночь. И такая тревога подкатила к самому сердцу. Вот ее-то я и попыталась отобразить...
А Иван Андреевич, как и его двор, на моих картинах - светлый, мудрый, добрый и очень родной.
Фото автора.
