Коронавирус свалил его с ног еще в первых числах мая. Высокая температура, головная боль… Вспоминает, что в 432-й Главный военный клинический медицинский центр ехал с мыслью – на неделю-две, но буквально сразу ушел в такое глубокое пике, что даже испугаться не успел, как оказался в реанимации. Его тут же подключили к аппарату ИВЛ. За время лечения он перенес массу осложнений: и респираторный дистресс-синдром, и сепсис, и ДВС-синдром. Трижды его вводили в медикаментозный сон.
– Если бы не врачи, не команда профессионалов, вы бы меня сейчас уже не увидели, – каждое слово Владимиру дается с трудом, но он признается, что счастлив только от того, что может говорить. – Два месяца без сознания. Когда очнулся, первая мысль – где я нахожусь, чем я занимаюсь? Тяжело было осознать всю сложность ситуации, в которой я оказался. Меня кормили с ложечки, я заново учусь ходить. Дома ждут дети, внуки, жена, которую тоже в реанимации трое суток спасали, и ей досталось от этого коронавируса. Я счастлив, что живой. А для врачей я как родной. Они меня называют «наш Грыгорыч», говорят: «Цепляйся за жизнь, держись двумя руками!» Я держусь.
Начальник отделения интенсивной терапии и реанимации Константин Абдин рассказывает, что коронавирус победить – это полдела. Инфекция из организма уходит, а вот с последствиями, которые она несет, приходится сражаться долго и упорно, и порой врачи оказываются бессильны:
– В данной ситуации мы использовали все имеющиеся в нашем арсенале средства: и тоцилизумаб, и хлорохин, и несколько поколений антибиотиков. Когда в третий раз его вводили в медикаментозный сон, столкнувшись с очередной волной сепсиса, в действие пошли антибиотики резерва, после которых уже ничего не оставалось, чтобы помочь. Не только у нас – во всем мире больше нет средств. Он мог эту последнюю волну не пережить. К счастью, все обошлось. В данный момент мы спокойны. Но, по международному опыту, у пациентов, которые выписаны из реанимационных отделений, очень высокий риск осложнений еще в течение месяца. Это может быть тромбоэмболия легочной артерии, обострение сердечной патологии – все что угодно. Пока, к счастью, всех, кого мы выписали, это миновало.
