Фамилия, дата рождения, цвет глаз и волос, отпечатки пальцев, фотографии, с которых смотрят молодые юноши и девушки... Даже не верится, что все эти документы — пропуска, рабочие книги, «аусвайсы» — выданы немецкими властями более 65 лет назад «остарбайтерам», «рабочим с востока», насильно вывезенным во время Великой Отечественной с территории оккупированной Белоруссии.
В Германии их использовали на самых опасных и тяжелых производствах — в шахтах, рудниках, на заводах. Возвращаясь домой после победы, на родине эти люди попадали в фильтрационные лагеря, где выясняли, кто и чем занимался в годы войны за границей. В архиве управления КГБ Витебской области хранится 50 тысяч заведенных тогда дел. Сейчас эти документы передаются в Государственный архив, однако сотрудники госбезопасности посчитали, что некоторые бумаги можно и нужно вернуть непосредственным участникам тех трагических событий либо их родственникам. Первая такая акция прошла на днях в Новополоцке.
По словам начальника архива управления КГБ по Витебской области Игоря Седых, идея родилась спонтанно. Подтолкнуло к этому удостоверение итальянского партизана, попавшее к нему в руки при изучении одного из фильтрационных дел. Вот его текст: «От имени правительства и народа Италии удостоверяем, что Константин Кондратенко с оружием в руках сражался против немцев, участвовал в наступательных операциях и получении военной информации».
— Мы выяснили, что этот человек родом с Дубровенщины, — рассказывает подполковник Седых. — Он попал в плен, бежал, затем вступил в партизанский итальянский отряд, где с оружием в руках закончил войну. Мы пытались найти его родных. Пока — безрезультатно. Однако попутно нашлись родственники других наших земляков, угнанных на принудительные работы в Германию.
Немногие из них дожили до этих дней. Тяжелый труд, издевательства подорвали здоровье. Из десяти человек, которые приехали по приглашению чекистов на встречу в Новополоцк, лишь 85–летняя Валентина Крупко из деревни Старые Ранчицы Бешенковичского района на собственном опыте ощутила, что значит быть «остарбайтером».
— Нас еще в Бешенковичах фашисты заставляли тяжелыми досками мостить дороги, — глядя на свое фото 68–летней давности в немецкой трудовой книжке, со слезами вспоминает Валентина Федоровна. — В 42–м собрали в Островно. Староста принес какие–то бумаги и заставил подписать. Потом нас погнали в Витебск, откуда эшелоном отправили в Германию.
Сначала 18–летняя девушка работала у «бауэра» — немецкого землевладельца. Затем резала на станке алюминиевые плиты на фабрике в Тенингене. Освободили ее союзники в апреле 1945–го.
— Нам тогда предложили остаться в любой европейской стране. Но я сразу поехала домой. Если бы я знала, как станут относиться в СССР к тем, кого насильно угоняли в Германию! — с горечью говорит Крупко. — После войны вышла замуж за молодого офицера, но, когда его начальство узнало, что я была «остарбайтером», нас заставили развестись...
Отец полочанки Елены Босянок в плен попал еще в Западной Белоруссии в 1939–м. До освобождения находился в трудовом лагере. Отца Владимира Шимко из Глубокого в 1944–м отправили на завод в Берлин. Ромуальд Мурашко приехал в Новополоцк, чтобы забрать документы матери Леонгины Степановны. До войны она работала фельдшером в Толочине. Фашисты, заподозрив, что она передает лекарства партизанам, сначала бросили ее в тюрьму, а затем отправили в Германию, где заставляли лечить тифозных больных.
Сколько еще таких историй! Трагических, страшных, ярких... Например, Лидия Концеял, работавшая до войны учительницей в Россонском районе, бежала из фашистского лагеря и вступила в партизанский батальон во Франции, где была связной, участвовала в боевых действиях. Витебские чекисты говорят, что документы, свидетельствующие об этом, они готовы передать внучке героической партизанки, которая сейчас живет в Могилеве. Так что подобные встречи могут стать традиционными. Если кто–то не сможет на них приехать, документы, претендующие как минимум на роль семейных реликвий, обещают отправить по почте.
Фото автора.
