11 апреля - Международный день освобождения узников фашистских концлагерей

Авторы письма в редакцию, бывшие малолетние узники нацистского лагеря смерти Озаричи Ф.Верас и Г.Ковальчук, уже не первый год ведут общественную работу, связанную с расследованием нацистских преступлений на территории Беларуси в годы Великой Отечественной войны. Пишут статьи и книги, выступают перед молодежью, отстаивают права и интересы таких же, как они сами, жертв нацизма, создав общественную организацию. Но главное — хранят живую память о тех событиях. Потому что для них происходившее 70 лет назад — не просто история, это история их жизни.

Из всех европейских стран и республик бывшего Советского Союза наиболее пострадала от фашизма Беларусь. Жестокость в отношении ее мирного населения со стороны гитлеровцев достигла своего пика осенью 1943 — весной 1944 года. В звериной злобе под предлогом борьбы с партизанами нацисты организовали полномасштабный массовый террор. И если до 1943 года в уничтожении мирного населения участвовали войска СС, СД, гестапо, зондеркоманды, то с осени 1943–го по приказу Гитлера и командования группы армий «Центр» к депортациям и уничтожению советских граждан подключились регулярные войсковые соединения вермахта. Так на юго–востоке оккупированной территории Белоруссии, в прифронтовой полосе, обороняемой вермахтом, появилась специальная зона массового уничтожения мирного населения, которая сначала планировалась как единый мощный концлагерь на 46 тысяч человек. Но в результате депортаций количество населения в районе обороны 9–й немецкой армии выросло более чем в 1,5 раза и достигло не менее 70 тысяч человек.

...В начале марта 1944 года на Полесье в расположении 9–й армии вермахта приземлился самолет с группой немецких специалистов–эпидемиологов во главе с профессором Блюменталем и его помощником, ярым фашистом, профессором Гейманом. Делегация прибыла по приказу Геринга из–под польского города Познань, где проводила специальные опыты по заражению заразными болезнями живых существ. Нацистских врачей встретил командующий 9–й армией генерал–полковник Гарне. И тогда прозвучали слова: «Пора применить бактериологическое оружие хотя бы локально». Но по предложению профессора Геймана решили: вместо одного мощного концлагеря создать три на участке между населенными пунктами Паричи — Озаричи, где оборонительные рубежи оккупантов оказались на наиболее слабом инженерном уровне из–за сильно заболоченной местности. Заразить людей, загнанных в лагеря, чтобы в случае прорыва немецкой обороны при непосредственном контакте населения с войсками Красной Армии распространялся сыпной тиф и другие инфекционные болезни — так рассуждали нацистские стратеги: «Сыпной тиф может создать эпидемический котел, задержав наступление русских на какое–то время, солдаты и офицеры наступающих частей Рокоссовского начнут падать, как листья осенью!» Враг был безжалостен. Например, более 300 женщин, детей и мужчин наиболее пожилого возраста, собранных для этапирования в концлагерь Озаричи, загнали в специальные укрытия «построги» (траншеи с перекрытием), которые затем взорвали, оставшихся в живых людей сожгли из огнеметов.

Один из самых крупных нацистских концлагерей не только на белорусской земле — лагерь Тростенец, где гитлеровцы замучили, удушили газами, сожгли в кремационных печах, закопали живыми свыше 206 тысяч человек. Всего же, по некоторым данным, в лагерях на территории Белоруссии гитлеровцы уничтожили более 1,4 миллиона человек. Нацисты превратили нашу землю в один большой лагерь специального назначения по уничтожению мирного населения.

Георгий КОВАЛЬЧУК, заместитель председателя правления РООБУФ концлагеря Озаричи, Федор ВЕРАС, председатель правления РООБУФ концлагеря Озаричи, бывшие узники концлагеря Озаричи.

— Сейчас в нашей организации осталось примерно 1.000 человек бывших озаричских узников. Из 33 тысяч, освобожденных в марте 1944 года. Есть цифра, что всего фашисты согнали в болота Полесья примерно 120 тысяч человек. Есть цифра 70 тысяч. Но в любом случае разница между согнанными и освобожденными — погибшие. И число их огромно. Сколько точно, пока узнать невозможно.

Первыми, в январе, в полесские болота пригнали жителей Брянской и Смоленской областей. Никто не выжил. Сколько их было, неизвестно. Те, кто попал в феврале, тоже практически все погибли. Всего, по нашим подсчетам, нацисты создали 260 сборных пунктов, откуда узники перемещались в 7 лагерей. На нюрнбергском суде рассматривались три из них: Дерть, Подосинник, Озаричи. И общее название все эти лагеря получили — концлагерь Озаричи.

Считается, лагерь Озаричи открыли 8 марта 1944 года. Но мы–то попали в Подосинник уже в конце февраля, откуда нас потом погнали в Озаричи. Вообще проводилось очень много перемещений, чтобы заразить как можно больше людей. Поначалу трупы захоранивали. Но где–то с 12 марта их уже в лагере никто не убирал. Тела валялись в грязи, скирдами. И на них сверху ложились живые. Потому что, если уснуть на голой земле (а утром морозы доходили до 16 градусов), люди примерзали и уже больше не вставали. Тогда матери складывали рядочком трупы, а на них — своих детей. Картина не просто страшная — апокалиптическая...

Озаричских узников, кто еще как–то держался, выводили на строительство блиндажей, рубку леса, рытье окопов. Людей собирали из всей прифронтовой полосы. Больше всего, конечно, гомельских, но были и витебские, могилевские. В Жлобине мели капитально: грузили в вагоны — около десятка составов. Сам я из деревни Чирковичи, что недалеко от Светлогорска.

В сентябре 1943–го, когда линия фронта подошла близко к Речице, мы ушли из своей деревни в Погорельцы между Березиной и еще одной небольшой речкой. Место там такое, что обнаружить нас было практически невозможно. Болото и посреди него — островок, где и разместились десятки семей из Чирковичей, в основном многодетные. Мы — мать и 6 детей. Мне было 8 лет. Мириться со снегом и морозом как–то еще получалось. Горели костры, построили шалаши. Но голод... Однажды три женщины в очередной раз ушли за картошкой в деревню, и там их поймали гитлеровцы. А затем нацисты пришли в наше убежище. В одной из деревень нас набили битком в баню, маленькие дети стояли между ног взрослых. Двери, окна заколотили. Все уже решили, что сейчас будут сжигать. Но утром выпустили и отправили дальше. Потом еще перегоны по 6 — 8 километров. Это было ужасно, некоторые просили пристрелить их... Дети падали. Тогда ребенка и его мать пристреливали. Если мать упала — ее пристреливали, а ребенка — в костер. На глазах у всех остальных. Костры горели вдоль дорог. В Паричах у детей выкачивали кровь для немецких солдат. У кого кровь шла — забирали всю, и дети погибали. У кого кровь не пошла — тот остался жив, я среди них. За все время мы ни разу не находились в отапливаемом помещении. В Ковтичах людей разделили на три части. Одну группу здесь же сожгли. Я видел их останки, среди которых поблескивали металлические зубы и кольца. Вторую — тех, кто покрепче и подростков, — отправили в Германию. Третью — около сотни человек — увезли в Подосинник.

Озаричи — болото, колючая проволока в два ряда и вышки, с которых простреливалась вся территория. Костров не разрешали жечь. Людей — тьма. От ворот всех оттесняли, чтобы освобождать места для новых жертв. Еды никакой не давали. Некоторые от голода буквально безумели.

Мы потеряли двух сестер от болезни и одна умерла по дороге, где ее останки — не знаем. Многие расплатились жизнью за воду, которую можно было взять, только пробравшись незаметно за колючую проволоку. Привозили хлеб. Говорят, дважды, но я видел один раз. Маленькие буханочки бросали с машины. Люди друг друга топтали, чтобы схватить этот хлеб. Мне кусочка не досталось... Питались кореньями, жевали сосновые иголки, затем выплевывали их.

Гитлеровцы заминировали лагерь. Наши солдаты разминировали тропы и по ним выводили людей. Моих сестричек несли и меня через две речки переносили. От контакта с тифознобольными узниками умерло потом примерно 250 военных. Погибли, освобождая Озаричи, более 2.500.

По приказу Рокоссовского развернули 25 госпиталей, где проводилась дезинфекция узников. После людей развозили уже по разным другим местам на карантин. Но никто не переписывал их.

Наша и несколько других общественных организаций, объединивших бывших жертв нацизма, подготовили специальное обращение к молодежи Беларуси и Германии, которое завершаем такими словами: «Мы убеждены, что нет проблем между народами, которые нельзя решить мирным путем. Мы, старшее поколение, пережившее трагедию Второй мировой войны, завещаем вам, молодым поколениям Германии, Беларуси, других стран, мир, взаимопонимание, дружбу, которые нам удавалось достичь ценой огромных усилий. Пусть обращение «Дорогие друзья!» будет искренним выражением отношений между вами».

ulitenok@sb.by

Советская Белоруссия № 69 (24699). Суббота, 11 апреля 2015