Было это лет 15 назад. Встретил на улице приятеля. Тот сообщил, что собирается посетить минскую новинку — spa–комплекс. Я забеспокоился: зачем ему, вроде цветущему здоровяку, вдруг понадобилось серьезное лечение?
Приятель не понял. Мол, spa — это же типа бани, только в современном улучшенном, по–настоящему европейском варианте. Тут парятся, плавают в бассейне с разными занятно–приятными «наворотами», потом пьют пиво... При чем здесь лечение? Я, в свою очередь, тоже был озадачен. Потому что spa — это, конечно же, лечение. Водолечение. Термин произошел от названия бельгийского курорта Спа, который стал широко известным и популярным благодаря своим минеральным источникам и лечебным водным процедурам, с ними связанным. При чем здесь ядреный пар? А тем более — пиво? Тогда я и вообразить не мог, что не за горами время, когда заведений с броскими вывесками «Spa–комплекс» станет столько, что иной заезжий эскулап, созерцая обилие таких шильд, может подумать: Минск — крупнейший в Европе бальнеологический центр. Ведь даже в том самом знаменитом бельгийском городе, давшем название эффективному виду физиотерапии и где еще 300 лет назад врачевал болячки сам Петр Первый, до сих пор лишь... один–единственный spa–комплекс.
Такие слова, преимущественно английские, хлынули к нам в конце 80–х. На гребне граничащего с помешательством восторга от всего западного. Хлынули бурным, неудержимым, все сметающим на пути потоком. Как горная лавина. Нет, я вовсе не против иностранных слов. Наоборот, считаю, что заимствования обогащают язык. Бульвар, тротуар, телефон, метро, моветон... Только у нас с некоторых пор это обогащение получается, на мой взгляд, каким–то странноватым. Уже хотя бы потому, что зачастую зарубежные слова лепят к тому, к чему они имеют весьма отдаленное отношение. А иногда и вовсе далеки от него, как Зельва от Олбани, штат Нью–Йорк. Честно признаться, когда–то это ввергало в шок. Потом раздражало. Сегодня откровенно веселит. Ну как не улыбнуться, услышав, что сын соседки строит в Боровлянах трехэтажный «пентхаус»? То есть чердак или жилище на крыше небоскреба. Как не позабавиться перлом «добавили недостающий паззл в мозаику...»? Ведь «паззл» это вообще–то как раз и есть игра–мозаика. В собранном виде. Самым большим откровением в длиннющем ряду изысков подобного рода стало для меня словосочетание «креативная клумба», вычитанное недавно в одном очень уважаемом издании. Креативный, по–английски, — творческий, гениальный, талантливый, одаренный, а также — смекалистый. Интересно, какое из этих значений имел в виду автор: клумба гениальна или все–таки лишь смекалиста? И как бы он оценил способности стоящей рядом с цветником урны для мусора: талантливая, а может, одаренная?
Впрочем, неточное или вовсе неправильное употребление иностранных слов и терминов — полбеды. Со временем, полагаю, все более–менее утрясется. Тем более, как гласит пословица: называй хоть горшком, только в печь не ставь. Беспокоит другое. Стремление кстати и некстати щегольнуть иностранным словечком сплошь и рядом обедняет речь. Делает ее во многом упрощенной, а иногда и примитивной. Меркнет палитра, гаснут краски, исчезают оттенки того, о чем разговор. А значит, тускнеют чувства, эмоции. Вместо букета — сухой веник. Например, в последнее время стало очень модным, а потому часто произносимым слово «позитивный», т.е. вызывающий положительную реакцию. Неплохое слово. Для профессиональной дипломатии. Откуда оно — смягчающе–нивелирующее, — собственно, и перекочевало в разговорную речь. И уже как бы не совсем прилично говорить хороший, прекрасный, великолепный, чудесный, восхитительный, очаровательный. Только — позитивный. Так же, как дурное вроде бы негоже называть плохим, дрянным, скверным, отвратительным, безобразным, гадким, мерзким. Исключительно — негативным. И таких примеров масса: от фитнеса, мотивации, минимизации и бонуса до мониторинга, маркетинга, эксклюзива, шоппинга и иже с ними. Вкупе с доносящимися со всех сторон «вау», «супер» и «о’кей». Будто не существуют в великом и могучем их замечательные — точные, выразительные, всем и каждому понятные — аналоги.
...Мой приятель–однокурсник Миша Шелехов, ныне блестящий журналист, поэт и драматург, когда–то дни напролет просиживал в библиотеке. Читал... словари. Я поинтересовался: зачем? Он ответил: чтобы употреблять слова не по наитию, а по уму. Теперь в библиотеку бежать не надо. Есть компьютер. Достаточно нескольких секунд, чтобы выяснить, а что же означает то или иное иностранное слово. Найти его синонимы в русском или белорусском языках. Буквально несколько секунд... И называть клумбу «креативной» станет как–то, мягко говоря, неловко.
dnovikov21@gmail.com
