Мария Алещенко, продавец:— Во время выездов с товаром в Россию частенько приходится взятки давать, чтобы пропускали нас. Как с этим бороться? Не знаю. Сомневаюсь, что какие–то новые законы изменят ситуацию. Наглецы и хапуги существовали и будут существовать всегда. Как брали они взятки, так и брать будут. От этого никуда не денешься.
Наталья Путова, преподаватель университета:
— Наказание в Беларуси за взятки едва ли не самое суровое в мире. Нас только Китай обгоняет, где за это дело смертная казнь предусмотрена. Такую принципиальность я приветствую. Однако к некоторым вещам с точки зрения законодательства стоило бы подойти более щепетильно. Ведь когда за коррупцию наказывают руководителей больших предприятий, крупных чиновников, это далеко не одно и то же, что, например, гаишнику дали взятку в 100 тысяч рублей. Это — небо и земля! А закон одинаково суров во всех случаях. Еще я не очень понимаю ведомственные перегибы. Например, у нас в университете есть распоряжение, по которому букет цветов, преподнесенный преподавателю, считается взяткой. В некоторых школах за цветы от родителей учителям грозят увольнением! Есть же в обществе какие–то традиции, праздники. Если даже здесь искать проявления коррупции, наша жизнь станет скучной, неинтересной и менее красивой.
Евгений Лапковский, прокурорский работник:— В Витебской области создан общественный совет по контролю за деятельностью правоохранительных и государственных органов и по противодействию коррупции. Его члены, обычные граждане, руководители и работники предприятий, предприниматели, журналисты, активно высказывают свое мнение по поводу проекта закона «О борьбе с коррупцией». Мнения различные. Зачастую — полярные. Взять, к примеру, проштрафившихся госслужащих, которых предлагается лишить госпенсии. Попался — отвечай! Но оппоненты возражают: «А если человек до этого добросовестно отработал 30 лет». Справедливо? Похожая ситуация и с незадекларированными доходами. Сейчас, если их выявляют, виновник платит с дохода, законное происхождение которого объяснить не может, налог. Новый закон предлагает изъять не подтвержденную документами разницу в доход государства. Одни говорят: «Наворовал — верни!» Вроде бы справедливо. Другие возражают: «Мы игнорируем презумпцию невиновности. Если совершено преступление, это еще доказать нужно».
Алла Волкова, экономист:
— Не раз слышала о ситуациях, когда государственные предприятия при переходе на хозрасчет не могли выйти на прибыльные заказы. Жаловались, мол, менеджера хорошего у них нет. Но ведь если там семейственность и протекционизм процветают, никакой суперменеджер не сдвинет дело с мертвой точки. Ну придет он туда и скажет: уволить одного бездельника, другого, третьего! А это чей–то дядя, брат, сват. Они сидят на купленных местах и никакой пользы не приносят. В итоге дело страдает. Если новый закон поможет профессионалам занять ключевые посты в экономике, да и в других жизненных сферах, я буду приветствовать такой закон.
Иван Григорьев, пенсионер:— Когда все начальство в верхах, милиция, местная власть повязаны между собой, когда у них везде свои люди — это страшно. Простому человеку тогда вообще жизни нет. Я пожилой уже. Кое–что об этом знаю. Хорошо, что в Беларуси у нас с коррупционерами борются. Пусть боятся и не наглеют.
Павел Крылов, учащийся колледжа:
— Коррупция? Не слышал ничего об этом. Я с девушкой гуляю...
Советская Белоруссия №159 (24540). Пятница, 22 Августа 2014.
