"Пожар! Горим!" - кричал кто-то из пассажиров. Купейный вагон № 10 пассажирского поезда № 355 Кисловодск - Минск, шедшего с большой скоростью, стремительно наполнялся едким, удушливым дымом. Люди задыхались, кашляли и пригибались: внизу плотность дыма была меньше. Ему, дыму, некуда было уходить: вагон кондиционирован, окна закрыты. Стремясь перебраться в соседний вагон, кто-то держал на руках детей, кто-то тащил по узкому коридору сумки. Но прохода в соседний вагон не было. Возник затор. Еще крик: "Откройте же стоп-кран!" Дым густел, а поезд мчался по-прежнему. Паника.
Потом я спрашивал в МЧС и службах Белорусской железной дороги: "Возгорание в вагоне, эвакуация пассажиров, остановка поезда стоп-краном на 40 минут, причем на иностранной территории - это ЧП?" "Конечно!" - отвечали мне. "Такое нужно расследовать?" - "Обязательно!" - "Что-то подобное случалось в поездах белорусского формирования за последнее время?"... Тут возникала пауза. Догадываясь, что я что-то знаю, собеседники с кем-то созванивались, советовались, смотрели сводки... Выяснялось, что зафиксировано какое-то происшествие с поездом технического назначения, но не с пассажирским. "Нет, - отвечали, - нам ничего не известно". Не знали даже в пожарной службе.
Как это было
Меня растолкали, буквально стащили со второй полки, когда дышать было практически уже нечем. Верно говорят, что во сне человек не ощущает запаха и дыма, что может задохнуться, даже не проснувшись. А я спал крепко - после ночных разговоров с группой польских альпинистов.
Накануне вечером они были явно расстроены нашим появлением в купе. Шумный говор быстро смолк, поляки вышли в тамбур. Чтобы сгладить неловкость, я достал коньяк. Потом поляки принесли коробку вина и наконец шампанское в алюминиевой банке. Они, как и мы, пьют "до коньца". Но поляки вышли раньше, в Харькове.
...Осознание реальности пришло не сразу, но мгновенно и одновременно со страхом. Не за себя - за дочь. В коридоре затор - в соседний вагон не пройти. Там, на буферной площадке, стоит женщина и отчаянно колотит в дверь соседнего вагона. Рядом с ней - 10-летний сын. При посадке он подходил к вагону с палочкой, его подсаживали. Во время стоянок он гулял по перрону, опираясь на руку матери. Она, конечно, спасает прежде всего сына. Но ее отчаянного стука в дверь никто не слышит: поезд мчится и грохочет, а люди задыхаются.
Вот тут-то и стало жутковато. Назад, в противоположный вагон, уже не пройти: дышать в коридоре нечем. А если вдруг взметнется пламенем то, что источает дым?.. Память подсказывает, что на большой скорости пассажирский вагон выгорает за считанные минуты. Неужели дверь закрыта и мы в западне?..
Я что-то кричу женщине. Она перестает колотить и просто нажимает рукоятку... Дверь легко открывается. Вот что делает паника! Вскоре пассажиры нашего вагона перебираются в соседний. Наконец срабатывает стоп-кран...
В тишине становятся слышны крики и суета проводниц. Они все это время пытались обнаружить источник дыма и место возгорания. Поезд стоит, дым валит и даже усиливается. Кто-то советует расцеплять состав. Но паника среди пассажиров, похоже, прошла - осталось нервное возбуждение. По-прежнему ничего не понятно: что горит, где, кто будет гасить, что будет с вещами, которые остались в вагоне? На помощь бегут украинские железнодорожники: поезд стал вблизи какой-то станции. Голос из репродукторов: "Все внимание - 355-му!" Слышно, как свищут, шипят огнетушители: один, второй, третий...
Только тут я вспомнил, что в купе остались и мои вещи, в том числе фотоаппарат. Спрыгиваю на землю вопреки запретам проводниц, которые кричат: "Из вагонов не выходить!" Но слышен гудок приближающегося локомотива, который, вероятно, идет за нашим составом. Мы стоим за крутым поворотом. Если следовать иррациональной логике катастроф (они всегда иррациональны), то автоматика может не сработать. Машинист может не получить сигнала по радио и не увидеть за поворотом стоящий состав. Слежу за хвостом нашего поезда и наказываю дочери стоять в тамбуре, наготове...
Обошлось. Минут через 40 (время отбивала карта фотоаппарата) поезд тронулся и проследовал мимо станции Басы. Сбой в движении был, конечно, замечен. В Сумах к нашему вагону подошла группа должностных лиц украинской дороги и документировала событие. Источником возгорания и виновником ЧП оказался... кондиционер. Его остатки сфотографировали, то же сделал и я.
Потом наша проводница горестно жаловалась коллеге. Меня, мол, наверное, накажут. За что же, думаю, наказывать? Пассажиры целы, вагон спасен - это стоит, скорее, благодарности. Отставание от расписания поезд наверстал и вошел в график задолго до границы. Пассажиры вернулись в вагон, который хранил тошнотворный запах гари до самого Минска. Все.
Как должно быть
Пожарам лучше бы вообще не бывать, но они случаются. Как, увы, и другие трагические происшествия. Если рушится под тяжестью снега крыша школьного спортзала или горит дом-интернат со стариками (события недавнего прошлого), завтра же проверяются крыши по всей стране и все социальные учреждения: наличие сигнализации и средств пожаротушения, состояние аварийных выходов. Всех предупреждают, инструктируют под роспись и наказывают кого следует.
Ясно, что так следовало поступить и в данном случае. Проверить и перепроверить все кондиционеры (которые работали при экстремальной жаре), детально разобрать происшествие с поездными бригадами и опять же всех проинструктировать.
...На перроне минского вокзала обращаюсь к проводникам отходящих поездов белорусского формирования: вам известно о возгорании в поезде Кисловодск - Минск, вас инструктировали, кондиционеры проверяли? Встречный вопрос: кто вы такой? Да просто пассажир, который хочет быть уверен в своей безопасности. Ладно, представляюсь, показываю удостоверение. Ответ меняется: мы, мол, не уполномочены отвечать, на то есть начальство. Если, мол, что-то случится, до нас доведут. Спрашивали уже меня: а что случилось? Когда?
Сообщаю проводникам и читателям: 14 августа, 3 недели назад. Тогда, во время происшествия и после него, я никому не представлялся. Не хотел нервировать людей и мешать им. Думалось: пусть каждый делает свое дело. Теперь же, по прошествии времени, думается, что не все сделали его безупречно.
Вагон спасли - это хорошо. Но, во-первых, почему люди покидали его не организованно, под руководством опытных проводников, а самостоятельно и панически? Почему "эвакуацию" не сопровождал уверенный, успокаивающий голос по радио? Например: выявлено задымление, покиньте вагон в таком-то направлении и в таком-то порядке, ситуация контролируется. Конечно, всему составу сообщать это было ни к чему, зато нашему вагону - обязательно. Или в вагонах нет автономного радио?
Во-вторых, стресса и концентрации едкой гари вполне хватило бы, например, сердечникам, астматикам и просто пожилым для серьезных осложнений. Поезд как-никак шел из курортно-лечебных краев, куда стремятся люди с ослабленным здоровьем. В вагоне такие были. После ЧП поездной начальник должен был обойти всех и побеспокоиться: все ли в порядке, не нужна ли помощь? Не помешали бы извинения за причиненные неудобства и даже бесплатный чай - чтобы поднять людям настроение. Ничего подобного пассажиры не дождались. Поезд шел дальше, как будто ничего не случилось.
Но самое печальное, что и сейчас поездные бригады отправляются в путь, ничего о происшествии не зная. Не сомневаюсь, что все они должным образом обучены и подготовлены. Но безопасность людей - это такая особенная вещь, с которой лучше перестараться, "перебдеть". Потому-то мы и видим на каждом шагу плакаты: "Не ходи по путям!", "Берегись поезда!"...
Дым или огонь?
Никак не хочу бросить тень на Белорусскую железную дорогу. Более того, искренне считаю ее самой "дисциплинированной" из всех транспортных (и, пожалуй, вообще гражданских) структур. Вероятно, и самой безопасной. Относительно, конечно. Представим массы движущегося металла и их скорости, количество в них электрооборудования, "густонаселенность" и скученность людей в вагонах, на платформах и вокзалах, их постоянную спешку и нервозность... При всем этом мои собеседники даже и припомнить не смогли, когда в последний раз в вагоне белорусского поезда случилось то же возгорание. Как и вообще какое-либо серьезное ЧП. Для сравнения: в России, по информации сайта "Индустрия безопасности", за последние пять лет произошел 51 пожар в пассажирских вагонах и 73 - в пригородных электропоездах.
Здесь же узнаем, что "...риск для безопасности пассажиров представляет высокая скорость развития пожара в пассажирских вагонах, которая достигает в коридоре - 5 м/мин., в купе - 2,5 м/мин. Практика реальных пожаров показывает, что в течение 15 - 20 мин. огнем охватывается весь вагон, а температура повышается до 9500С".
Вот про наш случай: "Помимо высокой температуры, при пожаре наблюдается выделение токсичных продуктов, опасных для жизни пассажиров... Их концентрация в вагоне уже на 4-й (!!!) минуте пожара превышает предельно допустимую величину".
Порядок не приходит сам собой. Например, с Олегом Савчуком, первым заместителем ревизора по безопасности движения поездов, мы говорили об этом на следующий день после "дня безопасности". Он проходит на дороге ежемесячно: проверяется все, что содержит потенциальную угрозу и подлежит контролю. Уместно напомнить и заверения начальника Белорусской железной дороги Анатолия Сивака из его интервью ("Вагон желаний", "СБ" от 27 мая), что строжайшему разбирательству подвергаются такие малейшие происшествия и сбои, часто незаметные даже пассажирам, как опоздания на 4 минуты.
Почему данное ЧП осталось тайной для железнодорожников, поскольку (остается это предположить) избежало детального разбирательства? Мне говорили, например, о классификации происшествий. Здесь много тонкостей. На белорусской территории случилось или за границей, какими силами устранено, какие имело последствия, было это именно возгорание или только задымление? Возможно, кто-то из низовых работников вагонного участка счел событие мелким и не стал информировать соответствующие службы и руководство. Поезд пришел вовремя, нет пострадавших и даже жалоб. Всего лишь "отказал" кондиционер. Техника ломается, обычное дело.
Уверяю: в задымленном вагоне, когда чувствуешь реальную угрозу жизни, поскольку замкнут в пространстве, видишь панику, ожидаешь огня и вдыхаешь вместо воздуха ядовитый дым, ситуация воспринимается иначе. Никому не желаю такого пережить. Не хотел бы думать, что для кого-то, кому доверена безопасность пассажиров, карьерный комфорт оказался дороже.
Как следует поступать поездной бригаде при возгорании, мне рассказал старший инспектор военизированной охраны дороги Петр Корзик. Если поезд не в тоннеле, его нужно остановить. Открыть торцевые двери для перехода в соседние вагоны и боковые - для выхода на землю, в безопасную сторону. Объявить пассажирам об эвакуации и произвести ее. Убедиться, что все выведены. Одновременно о происшествии сообщают начальнику поезда и далее - машинисту локомотива, дежурному по ближайшей станции... Наконец, ликвидируют ЧП.
В целом все так и было. Отличие только в деталях. Но именно они, бывает, определяют главное: происшествие случилось или трагедия. В данном случае, слава Богу, лишь происшествие без серьезных последствий. Можно сказать - "учения" в обстановке, максимально приближенной к боевой. Уверен, что детальный анализ, пусть и с опозданием, во-первых, пойдет на пользу проводникам и нашей безопасности. Во-вторых, нисколько не уронит авторитет железной дороги в глазах пассажиров. Мы ведь тоже были не без греха.
И последнее, чтобы не упрекнули в преувеличении. Открытого огня я не видел, поскольку был далеко от очага. Поверьте, хватило и дыма. Потом показалось даже странным, что столь незначительное с виду повреждение кондиционера имело такие последствия и содержало такой риск. Рассуждаю традиционно: не бывает дыма без огня. Желаю всем избежать и того и другого!
Фото автора.
