Вот и пришел последний зимний месяц. Летит, не задерживается время... Чем вам запомнился политический январь? На этот вопрос отвечает доктор исторических наук Борис Лепешко.Выборы
Выбирали и в Грузии, и в Сербии, и в США, и в иных странах. Но у нас наибольший интерес вызывает Грузия, где устоял президент Саакашвили. Интересно вот почему. Перед нами сплелось несколько важных составляющих политической жизни: давление оппозиции, уверенной, что живем не так. А еще спаянный госаппарат, убежденный, что все правильно. Затем поддержка из–за океана, в рамках которой посол США позволяет себе «рулить» страной (как утверждают некоторые СМИ). Кроме этого, присутствовали мощная антироссийская доминанта, самые настоящие бои на улицах, закрытие негосударственных масс–медиа и т.д.
Победа нынешнего грузинского лидера аналитиками достаточно легко просчитывалась. Связано это как с объективными факторами, вроде разрозненности оппозиции, «вдруг» нагрянувшей зимы, традиционной апатии части населения, так и с чисто субъективным умением найти выгодную дату выборов, мобилизовать силовые ведомства, сделать ставку на нужных союзников.
Во всем сказанном нет противоречия. Как оказалось, ситуация в Грузии во многом типична для постсоветского пространства. Оранжевого цвета там на этот раз не было, и это не случайно, так как изменился характер «революций». Утратив вид открыто проамериканских и антироссийских, они, революции, стали выглядеть как борьба национальных элит. То есть дело уже не в отторжении от России — это произошло, дело в том, кто персонально будет вершить судьбы нации. Сформировались национальные элиты, для которых борьба за власть стала первоочередной задачей. Далеко не случайно вся разница в программах грузинских кандидатов в президенты сводилась все же к техническим деталям: какова должна быть структура власти, роль парламента и т.д. Все дружно любят Америку и не любят Россию, все обещают много демократии и желают поставить заслон тирании, все хотят в НАТО.
Иная ситуация в Сербии. Два кандидата, один — промосковский, другой — прозападный. Накануне второго тура выборов президента решающим фактором стала поддержка России. И вдруг Москва начинает деликатно поддерживать прозападного г–на Тадича, вплоть до официального визита и подписания важных нефтегазовых документов. Почему? Во–первых, как утверждается, тем самым в Европе будет укреплено пророссийское лобби. Во–вторых, при г–не Николиче Сербия превратится в «изгоя Европы». Здесь все спорно: от изгоя до лобби. Но показалось важным привести эту точку зрения для того, чтобы стало понятным: не все так прямолинейно и прозрачно, как кажется. Одно удивляет: как же быстро в республике забыли про бомбежки НАТО. Или сработала известная максима: сильных опасаются и стремятся встать в их ряды?
А вот первичные партийные выборы (праймериз) в США идут по прогнозируемому сценарию. Дело даже не в персоналиях. Предварительная гонка кандидатов должна продемонстрировать главное — их, кандидатов, выносливость, возможность держать удар, психологическую устойчивость. Здесь интеллектуальные качества отходят на второй план. Побеждают уверенность в себе, энергетика, физическое здоровье и, конечно, финансы. А уже потом придут, выдвинутся на первый план высоколобые советники, которые станут помогать тянуть государственный воз.
Трудные решения
Таких в Беларуси было принято в январе несколько. Одно из главных — политическое решение о строительстве атомной АЭС. В принципе, вопрос ясен: такому шагу нет альтернативы, мировая практика свидетельствует в пользу атомной энергетики и т.д. Тогда почему и из–за чего трудности? Деньги — это первая трудность, поскольку их надо немало. Суммы называются большие, что заставляет задуматься о выносливости бюджета. Вторая — невозможность получить быструю отдачу. Имеется в виду отдача самая разная — от непосредственной, энергетической, до политической. Третья — чернобыльский синдром, который сегодня реанимируют некоторые политики. Да, работа на перспективу в политике — не самая благодарная вещь, поскольку дивиденды нужны сегодня и сейчас. И все же выбор сделан — твердый выбор, в пользу будущей энергетической безопасности. Я хочу думать, что профессионалы все просчитали верно и до конца.
В январе в Минске протестовали предприниматели, однако Правительство достаточно недвусмысленно дало понять, что отката от ранее принятых решений не будет. Спор вылился на площади. Были задействованы милиция и судебные инстанции. Появились желающие развернуть в толпе под шумок и бело–красно–белое знамя. Здесь трудное решение — не отступить, остаться при своем мнении.
Хотелось бы обратить внимание вот на какую деталь. Еще недавно подобное вряд ли стало бы возможным. А ныне — формируется некая новая сила. Это естественно, поскольку люди получили первые деньги, почувствовали их вкус и собственную силу, основанную на этих деньгах. В этом нет ничего плохого, как и в желании защитить свои собственные интересы. Но в обществе нет иного пути для такого рода защиты, кроме движения в известном конституционном поле. Иначе — анархия, иначе — конфликты, иначе — столкновение интересов без надежды на их мирное разрешение. В этом контексте иных вариантов, кроме судебных, нет и быть не может. Да и, как писала «СБ», нынешняя история с «ИП» — следствие принятых некогда популистских решений. Сегодня власть пытается найти оптимальные экономические решения...
Склонен считать, что трудным окажется и решение, по которому поступление в вуз на ряд престижных специальностей (журналистика, право, международные отношения и др.) станет предваряться неким собеседованием перед некоей комиссией. Учитывая, что данную инициативу озвучивают высокие должностные лица, она может быть принята к действию. Конечно, пока нет полной информации, комментировать особенно нечего, однако очевидно, что степень определенного непонимания необходимости такого решения чрезвычайно высока. Вообще говоря, сфера образования остается какой–то нервной, если позволите такое сравнение. То реформы, то их откат. То ожидание новых реформ, то изменения в законодательстве. Сколько уже говорено о необходимости информирования трудящихся, так нет же, в ряде случаев вновь имеем со стороны чиновников на местах все те же административные уверения в собственном всемогуществе.
Искусство или пропаганда?
В январе случилось достаточно редкое событие: многие брестчане, в том числе и журналисты, были приглашены в Бяла–Подляску, где состоялась презентация фильма А.Вайды «Катынь». Зачем это сделали наши польские коллеги, понятно: именно таким образом доносится до нас и их понимание прошлого, и оценки (косвенные) настоящего.
Возникает такое чувство, что в борьбе за собственное понимание исторической правды коллеги из–за границы нашли замечательный ход: говорить громко и талантливо как о собственной боли, так и о том, кто виноват, что это до сих пор болит. Мы же с готовностью разделяем эту боль, что весьма похвально, оставляя, однако, в стороне, на втором плане собственные черные страницы: они, дескать, кого–то задевают.
Тот же концлагерь в Березе-Картузской: почему не просматривается желание сказать всю правду в этом аспекте? Готов предположить почему: обидим, дескать, поляков. Ну как же: если были жертвы, невинные жертвы (а они были), если были пытки (а они были), так ведь кто–то же пытал, кто–то бил и топтал заключенных сапогами! Не Сталин ведь! Тут уже иные «опричники», иные рюмины и абакумовы.
И дело ведь не только в Березе-Картузской. Ни для кого не секрет, что в общественном сознании большинства поляков наши территории (Западной Белоруссии) — это польские территории. Но интересно другое: мы все об этом знаем и молчим. Не трогаем тему: чтобы опять кого–то не обидеть? Да самые обиженные — мы сами, и так, как нас за века обижали, вряд ли можно обидеть какую–то нацию больше.
Такого рода боязнь не случайна. У нас у всех есть одна родовая болезнь — ушибленное чувство собственного достоинства, а иногда и отсутствие этого чувства вообще. Его когда–то «удалили», достоинство это, да так умело, что мы не ощущаем пустоты до сих пор. Многие до сих пор воспринимают себя холопами, крестьянами, подневольными. И если мы ведем речь и о народе, и о нации, то с этой родовой болезнью надо нещадно бороться.
Каждый народ, каждое государство очень жестко и последовательно отстаивает собственное видение прошлого. Так было и так будет. Мы можем соглашаться с теми оценками, которые нам предлагают наши соседи. А можем и не соглашаться. Но главное в ином — в том, чтобы говорить ту правду, которая у нас перед глазами, которая в воспоминаниях наших собственных дедов и прадедов, бабушек и прабабушек. Если у моего отца руки в детстве были черными оттого, что польский учитель лупил его металлической линейкой по пальцам всякий раз, когда он нечаянно переходил на белорусский, об этом тоже надо молчать? Кому надо?
Надеюсь, вы поймете меня правильно: речь не о том, чтобы сводить некие счеты. Речь о другом — важности и необходимости говорить собственную историческую правду, национальную правду. А она есть, эта национальная правда, поскольку историческая истина всегда множественна — одной, на все века, нет и быть не может. Кстати, именно об этом прежде всего и говорит актуальный и сильный фильм А.Вайды. А разговоры об общечеловеческих ценностях надо бы оставить по принадлежности — идеологам из партийных аппаратов, вне зависимости от того, где они располагаются.
Встреча с Синодом
С иерархами Белорусской православной церкви Президент встречается регулярно. Основная позиция просматривается четко: в многоконфессиональной стране нет иного выхода, кроме мира и взаимопонимания. Обратило на себя внимание существенное движение вперед в части социализации церкви. Открытие собственного православного радиоканала, о чем принято решение, — это мировая практика. Если взглянуть даже на деятельность в этой сфере наших ближайших соседей, поляков, то известно, насколько эффективно помогло, например, «Радио Мария» ряду политических деятелей страны достичь своих целей. А кому–то помешало. Радио — актуальная коммуникация, а телевидение и газеты не могут конкурировать с ним, например, в автомобилях, поэтому шаг сделан сильный...
Правда, трудности тоже очевидны, и связаны они, главным образом, с поиском умелых журналистов, которые оперировали бы авторитетом не только духовности, но и профессиональности. Что же касается создания общественного совета, который бы боролся против разного проявления социального зла, то идея благая, лишь бы не было повторения уже пройденного — абстрактных рассуждений о том, что добро побеждает зло на фоне процветания этого зла, и, конечно, не имело бы «цензорских» функций. Пастырское слово всегда важно, особенно на нынешнем этапе общественного развития, но все должно быть в рамках разумного...
г. Брест.
