Чего не хватает современному студенту?

Л.Хухлындина: Ежегодно из БГУ после каждой сессии мы отчисляем до пятисот студентов — это около 2,5% студентов дневной формы обучения. Часть из них уходит по собственному желанию, понимая, что не в состоянии тянуть образовательную программу. Часть — по итогам сессии. Как ни странно, больше отчисленных с гуманитарных специальностей. В последние годы успеваемость студентов естественно–научных факультетов выше, чем гуманитарных. Наверное, это связано еще и с тем, что у первых больше лабораторных занятий, требующих дополнительных усилий. Это дисциплинирует. Мы довольны и тем, что у нас работает система рейтинговой оценки знаний студентов, хотя вводили ее достаточно сложно. Кстати, в большей степени ее тоже не воспринимали гуманитарии.

Д.Гоменюк: Вы оценивали работу этой рейтинговой системы? Насколько она хороша? Может, что–то нужно подкрутить?

Л.Хухлындина: Мы и так подкрутили. Накануне начала нового учебного года, например, внесли изменения в Положение о рейтинговой системе, расширив бонусы для тех студентов, которые показали высокие результаты в течение семестра.

А.Гороновский: Мой коллега из другого вуза как–то сказал, выступая перед абитуриентами: «Мы не отчисляем!» И это, на мой взгляд, неправильный подход. У нас за весь прошлый год на стационаре были отчислены около 200 человек. Немного. Почти все отчисленные — люди, не пожелавшие учиться. А ведь у нас вовсю работает система дополнительных занятий для студентов первого и второго курсов. Это сейчас практикуют многие известные московские вузы. Такое «репетирование» бесплатное, а вот более глубокое и объемное — платное. В лидерах — математика, химия, физика, а для ребят постарше — механика.

Л.Хухлындина: У нас эта система дополнительных занятий по общеобразовательным дисциплинам существует уже года четыре. Проблема была в том, как стимулировать преподавателей. И мы внесли в рабочие планы факультативные занятия по физике, химии, математике, иностранным языкам, то есть университет взял на себя все расходы. Но работаем только с первыми курсами, причем студенты сами выбирают такое дополнительное образование. Курсы не фигурируют ни в приложении к дипломам, ни в зачетках.

Н.Королев: Не буду говорить за весь университет, но у нас на факультете процент отчисления небольшой. За год примерно 3%. Чаще всего причина — академическая неуспеваемость. Сами у нас уходят редко еще и потому, что уже на вступительных экзаменах мы видим потенциал каждого студента. И если понимаем, что он неправильно выбрал специальность — направляем. Поэтому, когда они поступают в вуз, учатся, конечно, с удовольствием. Специфика еще и в том, что наши абитуриенты с детства занимаются творчеством, они уже определились с профессией.

Д.Гоменюк: Мне кажется, высокий процент отчисления скорее говорит отчасти в пользу вуза. Если есть отчисления — значит, учебное заведение скрупулезно относится к тому, какой диплом выдает. Я, например, являюсь студентом ЕГУ, и перед выполнением дипломной работы нам говорят: то, что у нас в среднем 50% не защищают бакалаврскую работу, нормально. Не думайте, что вас автоматически протащат до конца, раз вы уже начали ее писать. Таким образом, вуз дает гарантии, что диплом — это действительно подтверждение качественного образования. А «чистка» студентов, которые пришли не за знаниями, а откосить от армии или по семейным обстоятельствам, только на пользу.

Н.Королев: Отчислять можно хоть через каждые две недели, но у нас другой принцип — заставить его работать! И если мы видим, что не старается, только тогда уже отчисляем.

Д.Гоменюк: Как же нужно стараться, чтобы получить четыре балла?!

А.Гороновский: Многое зависит от базовой подготовки. Есть такие предметы, которые в университете нужно начинать с нуля. А есть те, которые являются продолжением. И часто не вина человека, что он пришел не совсем подготовленным в вуз. Это иногда его беда. Вот была у нас на дне открытых дверей мама абитуриента одного из райцентров, говорит, сын не может выбрать специальность, где нужна физика, — недостаточный уровень преподавания предмета был в школе.

Н.Королев: А у нас в отличие от других вузов нет физики или математики. Наши студенты изучают историю искусств, театр, музыку, живопись, кино. Предметы, которые даются гораздо легче, тем более в городе много возможностей.

О.Зыль: Отчислить — не проблема. Мне бы хотелось сделать акцент на том, что студента мы воспитываем не только на парах, но и своим отношением к человеку. Вот, к примеру, приходит девушка и жалуется, что в силу каких–то своих, по ее мнению, важных обстоятельств не успела подготовиться. Можно проявить принципиальность и отчислить ее. А может, стоит дать шанс исправиться? Отдали ли бы вы своего ребенка к такому специалисту, который проявляет принципиальность за малейшую провинность?

Д.Гоменюк: Но я также не отдал бы своего ребенка в школу, где учитель еле окончил университет на «четверки». Его тянули, потому что надо дать шанс. Как и, не дай бог, попасть к врачу–двоечнику!

О.Зыль: Академическая успеваемость и педагогический талант — это не всегда одно и то же. Думаю, представитель творческого вуза меня поддержит. Бывает, студентка не проявляет себя должным образом на парах, но после ее практики в детском саду нам говорят: «Мы хотим видеть ее в своем коллективе. Это замечательный педагог!»

Л.Хухлындина: Но какой из нее предметник? Она может быть прекрасным воспитателем, а чему научит детей?

О.Зыль: Знания, конечно же, должны быть. Но мы сейчас говорим о другом компоненте: о нашей ответственности за судьбу студента.

А.Гороновский: Один год я принимал экзамен на третьем курсе и в это же время был секретарем приемной комиссии. И я натолкнулся на протоколы, где этот же курс зачисляли в университет. Был поражен! Некоторые звезды курса еле прошли по полупроходному баллу, зато были и те, кого первыми зачисляли по каким–то льготам, а стали записными троечниками.

Н.Королев: У нас бывает и другая ситуация: человек так увлекается специальностью, что забывает ходить на занятия. По спецдисциплинам у него все отлично, а по общеобразовательным — проблемы.

Д.Гоменюк: А сколько топ–менеджеров так и не получили образования! Скажем, знаменитый российский дизайнер Артемий Лебедев.

А.Гороновский: Вот ситуация: развели реактивы, подготовили аппаратуру, а студент не пришел, потому что спал. Пусть заплатит за потраченное время и ресурсы! Это хоть и слабенький, но способ наставить на правильный путь. Известен и такой случай: студенты возмущались, что их лишили льготного проезда. Министерство тут же отреагировало: пусть вузы постараются как–то компенсировать на первое время. Один из минских университетов закупил проездные билеты на месяц и решил раздать своим учащимся. Представляете, никто сам за ними не пришел! В итоге просто пошли по группам раздавать эти билеты. Можно ли такое объяснить с позиции какой–то логики?

Д.Гоменюк: Проблема может быть в том, что не донесли информацию о такой возможности, не распространили.

А.Гороновский: Хорошо, тогда еще один характерный пример — профилакторий...

О.Зыль: Да, наболевшая проблема у всех! Родители всегда живо интересуются профилакторием, обещают все справки и документы собрать и привезти. Но как только дело доходит до студентов, начинается аморфный заплыв по течению. Ничего не надо...

Е.Харук: На самом деле это — просто лень. Но есть сообразительные ребята, которые находят возможность по нескольку раз в год попадать туда, хотя можно лишь единожды. Такие находят человека, которому лень оформлять документы, и вместо него, прилагая минимум усилий, занимают теплое местечко. В итоге экономят.

Л.Хухлындина: Во время последних событий, когда у нас ввели платные пересдачи, я прочитала поразивший меня комментарий: «Мы должны работать, практиковаться в специальности, поэтому не ходим на пары. А теперь вы хотите, чтобы мы взялись за учебники?»

Д.Гоменюк: Людей, которые так говорят, сложно назвать активистами. Не стоит забывать, что мы как налогоплательщики заплатили государству, чтобы оно обучило наших детей.

Л.Хухлындина: Действительно, часть налогов идет на систему образования. Вместе с тем, кроме права студентов на получение образования, есть и обязанность учиться. Налогоплательщик не должен и не платит за двоечника. Отдельно необходимо сказать о неявках по уважительной причине. Да, могут быть различные форс–мажорные обстоятельства. Студент может сдать экзамен или зачет в иные сроки. В этом случае студенту–бюджетнику даже не снимают стипендию. Я обычно своим студентам говорю: в случае недомогания лучше идти не на экзамен, а в поликлинику.

Д.Гоменюк: Есть такое заболевание — депрессия. Можно с ним прийти к врачу? Дайте мне справку, мол, я не могу идти на экзамен, потому что у меня депрессия.

О.Зыль: У нас есть такой пример. Девушка посещает консультации психолога и приходит на пересдачу с соответствующим документом. Это нормальная практика.

Н.Королев: Может быть просто справка о посещении врача, диагноз там не указывается.

Л.Хухлындина: Ситуация с зачетами отличается от процесса сдачи экзамена. Преподаватель может принимать зачет в течение нескольких дней. В ведомости в таком случае указывается дата принятия зачета у конкретного студента. Сразу отметку в ведомость преподаватель может и не поставить, отправив студента подготовиться еще. Вообще–то это добрая воля преподавателя, чем пытаются воспользоваться отдельные студенты. Формально у студента пока еще нет академической задолженности. Она появится лишь тогда, когда ведомость будет закрыта (то есть в нее выставлены отметки) и передана в деканат. Но дальше студент имеет возможность пересдать предмет, получив направление на пересдачу (не более двух раз, включая третью попытку — пересдачу комиссии). С экзаменом ситуация иная: экзаменационную ведомость преподаватель закрывает и сдает в тот же день.

Н.Королев: А у нас есть еще и платные отработки пропущенных занятий. Объясняем студентам простую вещь. Допустим, в расписании стоит лекция, а преподаватель не пришел. Позже студентам сообщает, что занятие будет завтра. В их свободное время. Что они скажут? Естественно, начнут возмущаться! А обратная ситуация чем отличается? Я готовился, студент не пришел. Кстати, про цены. У нас пересдача зачета — 15 тысяч рублей, экзамена — 25 тысяч, повторная защита курсовой — 150 тысяч. И тут больше воспитательный момент. Студент должен написать заявление, подойти к декану, чтобы тот поставил резолюцию. Затем прийти в деканат с заявлением, где ему подсчитают количество пропущенных часов, потом пойти в банк, оплатить, принести квитанцию в деканат, получить направление на пересдачу, договориться с преподавателем, а потом сдать обратно это направление в деканат. Может, пройдя километр–другой, в следующий раз задумается! Если прогульщик занимался во время учебы своими делами, почему преподаватель должен тратить на него свободное время?

А.Гороновский: Это как с централизованным тестированием. Его стоимость покрывает малую часть затрат, но явно повышает процент приходящих на тестирование.

Л.Хухлындина: Здесь есть момент, с которым сталкиваемся только мы, потому что проводим тестирование в резервный день. При регистрации на эту дату дополнительная плата не взимается, потому что первый раз при регистрации человек уже заплатил. Хотя затрачивается даже больше средств. Сколько ломается копий, чтобы получить разрешение на резервный день! Там же нужно представить оправдательные документы, почему отсутствовал, заседаем по нескольку часов, пытаемся войти в положение абитуриента... Апофеоз всего этого — более 10% не приходят вообще!

Д.Гоменюк: Мне кажется, куда привлекательнее система, которая действует в ЕГУ и решает многие проблемы. Студента не отчисляют за несдачу экзамена. Просто курс, который он не сдал, он должен пройти заново в следующем году и при этом оплатить его полностью. Сумма — 60 — 120 евро, в зависимости от длины курса. А отчисляют лишь тогда, когда не сдано более 50% экзаменов.

Н.Королев: У нас в каждой сессии не больше пяти экзаменов. Если студент не сдал два из них, его условно переводят на следующий курс. Но он должен в течение месяца после каникул разобраться с хвостами.

А.Гороновский: Давайте исходить из того, что не самый сильный студент получает «двойку». Ему не хватает месяца для пересдачи, но его не отчисляют. Допустим, он продолжает учиться дальше и при этом доучивать несданный курс наряду с освоением новых дисциплин. Выходит, должен и там и там успеть? А есть предметы, которые тесно взаимосвязаны. Например, я должен на четвертом курсе освоить проектирование, а на третьем изучал детали машины, чтобы понять основы конструирования. Это все основывается на сопромате, механике, которые изучаются на втором курсе...

Л.Хухлындина: В европейских вузах, где студентов не отчисляют, те просто не переводятся на следующий курс. Они должны повторно проходить обучение, за которое платят полную стоимость. Ситуации, что студент осваивает программу следующего курса без сданных дисциплин предыдущего курса, нет. Что касается 50% несданных экзаменов, после которых отчисляют, как говорит Дмитрий, так это сравнимо с нашей системой. В семестре 5 экзаменов — это максимум. Отчислят при неудах по трем дисциплинам.

А.Гороновский: При этом существует система стимулирования в виде дамоклова меча: если тебя, наконец, после этих мытарств отчислят, а ты учился по техническому профилю, ты больше не имеешь права восстановиться в технический вуз. Становись кем–то другим.

Л.Хухлындина: Преподаватели дают студентам шанс исправить что–то, назначают дополнительное время. Приходите, переписывайте, если получили низкий балл. Повышайте ваш рейтинг! И как вы думаете, многие ли приходят? К сожалению, нет. Но мы здесь почему–то говорим лишь о 2 — 3 процентах отчисляемых. Многим студентам действительно не все равно, какую оценку они получат, они заинтересованы в освоении материала и стремятся к этому, готовы к самостоятельной работе. Преподаватель не может ориентироваться на тех, кто в хвосте.

Д.Гоменюк: Вот! Хватит тянуть студентов!

О.Зыль: Здесь важно не тянуть, а подавать хороший пример. Мы переняли опыт других стран, и теперь в нашем вузе есть институт тьюторства. Как только студент поступает к нам, патронат над ним берут ребята постарше. Тьюторы живут в общежитиях на одном этаже со своими подопечными. Они помогают не только в вопросах социализации — что где купить, как куда добраться, — но и в учебе. И вот тогда у младших появляется совсем другая мотивация. Тьютор — это поддержка как вузу, так и самому студенту. Ведь зачастую студент не готов свои проблемы решать напрямую с преподавателем.

А.Гороновский: Все люди — разные и отношения между ними тоже разные. Одно дело — это первый курс. И совсем другое — пятый. Студенты взрослеют, у них уже накопился определенный багаж знаний. Их иначе как коллегами не назовешь.

О.Зыль: Одна тема — это демократический стиль общения со студентами. И совсем другая — панибратство. Это крайность.

Д.Гоменюк: Мне кажется, довольно часто на первом курсе студентов вообще не воспринимают серьезно. Скорее, видят в них вчерашних школьников, не готовых самостоятельно принимать решения.

А.Гороновский: А чем отличается, на ваш взгляд, взрослый человек от невзрослого? Только одним: первый отвечает за свои поступки. И не всегда я вижу среди студентов взрослых: порой приходится им что–то прощать, потому что они еще не привыкли отвечать за себя...

Е.Харук: Вспоминаю одного преподавателя — очень уважаемого человека. Никто не пропускал ни одной его лекции. Он всегда говорил: университет и преподаватели вам ничего не должны. Хотите — берите. Для этого вы здесь. И именно поэтому у него была стопроцентная посещаемость на занятиях и экзамены все сдавали. Он как раз предлагал студентам самим отвечать за себя и за свою учебу.

О.Зыль: А теперь подумайте: хотели бы вы, чтобы в общежитие, в котором живет ваш ребенок, в любое время суток мог попасть человек с улицы? Я против.

Н.Королев: Согласен. У нас в общежитие всегда круглосуточный доступ. Но мы при этом знаем, где наши студенты. Если кто–то систематически приходит поздно (работает, например), то готовится специальное письмо, предупреждаются вахтеры и охрана. И — пожалуйста. Мы–то понимаем, что нам родители передали своих детей. Когда случилась трагедия на Немиге, мобильные телефоны далеко не у всех были. Я тогда собрал всех своих иногородних студентов, и они при мне звонили мамам и папам. И это вовсе не значит, что я их контролирую. Я просто понимаю, что такое быть родителем.

О.Зыль: На самом деле отпустить в свободное плавание можно, лишь будучи уверенным, что человек не принесет себе вреда.

Д.Гоменюк: Но разве человек повзрослеет, если ему не дать возможности брать на себя ответственность? Студенты хотят что–то изменить — позвольте им. Самоуправление — это возможность принимать самостоятельные решения. Например, хотят стоянку для велосипедов — пусть подумают, где и как ее сделать. Найдут место, просчитают все затраты на установку. Каждый этап пройдут без посторонней помощи.

Е.Харук: Прежде чем возлагать на человека ответственность, надо понять, сможет ли он ее нести. А вообще, я даже скучаю по тем временам, когда попасть в общежитие за полночь было трудновато. Все эти запреты здорово развивали смекалку: надо было извернуться, чтобы не ночевать на ступенях общежития. Договориться заранее с вахтером, поддерживать теплые отношения с комендантом...

Д.Гоменюк: Это называется «шоколадная коррупция».

Е.Харук: Это уроки жизни! Без них никак!

А.Гороновский: Игрушки с мелкими деталями — детям старше трех лет, продажа сигарет — лицам, достигшим 18 лет, в президенты избираются с 35 лет. Вот это из разных областей жизни — выводы сами делайте. Всему свое время.

Д.Гоменюк: Я в 16 лет создал свою первую организацию — и мне тогда хватило взрослости и самостоятельности.

А.Гороновский: Раньше часто говорили: Гайдар в 16 лет полком командовал. Но не все же в таком возрасте Гайдары! Часто родители обращаются с вопросами: что случилось, почему ребенок сессию не сдал? И вы говорите о какой–то самостоятельности? Приведу вам пример из жизни: он и она — студенты одной группы, у них ребенок, и они оба забрасывают учебу. Кто, вы думаете, приходят в деканат? Мама одного из этих «взрослых» людей!

Л.Хухлындина: А вот вам еще пример: приемная комиссия, приходит сам абитуриент, мама, папа, дедушка и бабушка. Вчерашний школьник не в состоянии заполнить без родственников элементарное заявление. «Пусть сам напишет», — говорим мы. Но мама волнуется: он же адреса не знает! У нас сегодня много хороших и активных студентов, они берут на себя инициативу. Но мы, к сожалению, наблюдаем и то, что вчерашние выпускники порой еще не готовы к самостоятельности: неумение работать, отвечать за себя без постоянного контроля, по крайней мере, первые год–полтора в университете.

Н.Королев: Здесь тоже индивидуально! Ни школу, ни семью винить нельзя. Если в школе чем–то занимался активно — есть ребята, которые, например, крутятся в ассоциации клубов ЮНЕСКО, — он и в студенчестве своего не упустит. Такие могут себя показать!

Д.Гоменюк: Вот поэтому так важно научить школьников быть ответственными людьми. В эстонских школах есть система самоуправления, в которой ученики вместе с учителями распоряжаются бюджетом!

О.Зыль: Но подобная система действует и у нас. Представители студенческого профсоюза и других органов самоуправления, например, принимают участие в распределении надбавок к стипендии. И у них это прекрасно получается!

А.Гороновский: А давайте еще студентов включать в состав ученых советов по присуждению докторских степеней, пусть присутствуют на защитах диссертаций! Но если без сарказма, то у ребят и так есть возможность участвовать практически во всех сферах жизни вуза. 25% совета университета — студенты.

Д.Гоменюк: В ЕГУ это около 10%. Разница в том, что его студенты добивались участия в выборах ректора наперекор всей администрации. И ничего им за это не было — учатся дальше, выговоры никто не получил. Наши же стали противостоять платным пересдачам — и что из этого вышло?

Е.Харук: Меня очень огорчает ситуация, что проблема единиц — не лучших студентов — коснулась всех. И это не только мое мнение. Моя позиция как председателя студенческой ассамблеи такая: если бы были вопросы и обращения, мы бы их рассматривали. Помогали бы. Проблема в том, что сами студенты не хотят обсуждения. И вот во что это выливается. Когда в БГУ ввели платные пересдачи, мы много разговаривали об этом с руководством вуза. Пытались окончательно закрыть все вопросы, которые возникали у студентов. Потом приглашали ребят принять участие в открытом обсуждении, и знаете, сколько пришло человек? 30 от силы. Хотя нам даже большую аудиторию для этого предоставили. На том собрании вопросы задавали шестеро самых активных. Это же о чем–то говорит! С другой стороны, я понимаю: нам надо больше работать над самопиаром. Хотелось бы, чтобы студенты знали о нашей организации и рассчитывали на нашу помощь в случае чего.

Л.Хухлындина: Конечно! Если студенты активны, значит, и на учебу время будет. У нас ведь очень много людей, которые получают скидку на оплату образования. А чтобы ее получить, нужно не только хорошо учиться, но быть еще и общественником, принимать участие в научной деятельности. Все успевать! Ежегодно в БГУ разные скидки получают около 600 человек.

Н.Королев: У нас самые престижные специализации на факультете — это менеджмент в сфере культуры, менеджмент международных культурных связей, менеджмент рекламы и общественных связей. Там конкурс был около 6 человек на место. И вот там студенты сами по себе лидеры. Они участвуют в массе волонтерских проектов — это часть их профессиональной деятельности. Понятно, что часы, проведенные в библиотеке, не приведут их к успешной карьере. А вот такая активность — да. Но это, скорее, специфика нашего вуза...

pasiyak@sb.by

meleshko@sb.by

Советская Белоруссия № 239 (24869). Четверг, 10 декабря 2015