78 лет прошло с того дня, как 15 июня 1942 года фашистскими карателями была сожжена вместе с жителями деревня Борки и прилегающие к ней поселки Пролетарский, имени Дзержинского, Красный Пахарь, Закриничье, Долгое Поле и Хватовка. Борки после войны восстановились, а остальные поселки некому было отстраивать — они остались только на кладбище сожженных деревень в Хатыни да в памяти людской. Как свидетельствуют документы, карательная акция была проведена после нападения партизан на немецкие автомашины на шоссе Бобруйск — Могилев.
Партизанская засада
7 июня 1942-го сводная группа под руководством командира 2-й роты 277-го партизанского отряда старшего лейтенанта Аркадия Антюха организовала засаду на шоссе. О результатах засады в донесении отряда записано: «8.6.42. Прибыла группа Антюха — уничтожили 41 гитлеровца и 4 раненых, сожгли 3 машины, забрали 6 пистолетов и пр.» Оказалось, что в засаде погибли немецкие летчики, которые ехали в Бобруйск. А через день, 9 июня, в районе деревни Скачок, недалеко от д. Борки, партизаны снова устроили засаду. В сообщении из занятых восточных областей № 9 от 26 июня 1942 года говорится: «9.6.42 года партизанами была истреблена команда полиции безопасности и СД в количестве 8 СС-фюреров, 2 служащих гебитскомиссариата, 1 лейтенанта и 1 вахмистра…» Тогда вместе с полицейскими погибло 27 человек. Вероятно, эти засады и стали поводом для карательной акции немцев. Об этом говорится в докладе командира 208-го партизанского полка полковника Ничипоровича Военному Совету Западного фронта: «В конце июня м-ца немецкими властями в ответ на уничтожение 3 машин с 42 летчиками, ехавшими по шоссейной дороге Могилев — Бобруйск, была окружена д. Борки Кировского района и расстреляно и сожжено все население — от младенца до стариков…» Немцы понесли ощутимые потери, их планы срывались, и выместить свою лютую злобу они решили на невинных жителях д. Борки и окружающих поселков.
Михаил Сакадынец
Свидетель обличает
Михаил Сакадынец в тот день чудом остался жив. По словам Михаила Федосовича, в 5 часов утра в Борках уже появились мотоциклисты, а потом стали приезжать машины с солдатами. В деревне знали, что немцы набирают молодежь в Германию, поэтому Михаил хотел спрятаться и пошел к своему дальнему родственнику Володе Сакадынцу.Спрятаться они хотели на озере, но не успели — в дом вошли двое солдат в зеленой немецкой форме. Михаил Федосович рассказал, что с тех пор их облик и лица не стираются у него из памяти. Он узнал бы их даже сегодня: один худощавый мужик был выше среднего роста, а второй — низкого роста, такой плотный, здоровый, с животом.
Посчитав на немецком языке своих жертв, эсэсовцы начали из винтовок расстреливать всех находящихся в доме. Михаил в это время сидел на лавке рядом с хозяином дома. Судьба тогда так распорядилась, что пули карателей в него не попали. Немцы между собой не договорились, кто в кого стреляет, и оба выстрелили в хозяина. Залитый кровью убитого хозяина, невредимый Михаил упал вместе с ним на пол. Немцы решили, что оба они убиты. После того как эсэсовцы ушли из дома, Михаил пришел в себя и увидел, что все люди в доме были убиты. Выйдя из дома, он, незамеченный карателями, пополз по житу к болоту, а затем по кустарникам ушел в лес. Рассказывает Михаил Сакадынец: «Когда мы вернулись в Борки, пошли искать своих родных. Пришли — все спалено. Только в школе-семилетке «грубкi» из кирпича стояли, как памятники в Хатыни. Мы самые крайние жили — наш дом был возле кладбища, там, где часовня сейчас стоит. Дома сестра Анна была с двумя детьми. Я нашел только трупы детей, а сестры не нашел. Два брата были — Иван с 1924 года и Василь 1920 года рождения. Третий брат был маленький — Николай с 1938 года. Мама с малым молоко понесла родственникам, так и осталась в том доме. В доме сгорели. Брат Иван ночевал у соседа — тоже не знаю, где погиб. Когда я уходил из дома, видел, как немцы с оружием забирали и вели людей. Говорили, что они помогали партизанам. Женщины шли и говорили: «Что с нами будет?» Немцы им сказали: «Забирайте свои семьи и идите на школьный двор. Ничего с собой не берите, вас повезут в Германию». Когда мы пришли в деревню, то все разузнали: их загнали в школьный сарай и сожгли живьем. На том месте, где сарай стоял, была гора сожженных людей. Там много людей сожгли: семьи были с детьми, много молодежи. Много молодежи сидело возле магазина. Они эту молодежь тоже загнали туда. Второй мой брат Василь возле школьного двора лежал убитый — плечи были обгоревшие. Василь до войны год служил в армии в Харькове, и когда война началась, он попал в окружение, а потом ранней весной пришел домой в Борки. Шурин его собрался идти в партизаны, и он с ним должен был идти. Василь как-то попал туда к сараю. Там уже бойня начиналась, и он туда попал — возле ворот один лежал. Не могли тогда его перенести на кладбище, похоронили там, где нашли, — возле сгоревшего сарая. Всех не хоронили — некому было хоронить…»
Эхо из прошлого
Иногда так бывает, что прошлое напоминает нам о себе, не дает забыть, извлекая из небытия и предъявляя свои свидетельства. Эхо той давней трагедии в школьном сарае отозвалось в наши дни. Дом жителя д. Борки Леонида Шпаковского находится возле мемориального комплекса. До войны здесь рядом была школа и школьный сарай, в котором эсэсовцы сожгли местных жителей. Сейчас на этом месте обычное поле.
Леонид Шпаковский.И вот спустя 76 лет крестьянский плуг наткнулся и вывернул на поверхность земли необычную находку — карманные часы, навсегда остановившие свой ход в трагический для деревни день — 15 июня 1942 года.
Рассказывает Леонид Шпаковский: «Там раньше школьный двор был. Я пахал это поле, и плуг попал на шулу. Это такая стойка от ворот сарая. Тут как раз в этом месте во время войны сарай стоял. Во время карательной акции немцы согнали сюда людей и сожгли. Шула была дубовая, сверху сгорела с сараем, а в земле пасынок остался и сохранился до наших дней: дуб — крепкое дерево. Я его вырвал и стал поле бороновать. Слышу, что-то звякнуло и на солнце блеснуло. Оказалось, что это часы были. Вытер от земли, посмотрел: карманные часы со звездой на крышке, 15 камней, внутри написано. Немного покрыты ржавчиной, стекла не было — оно, вероятно, расплавилось и сгорело в огне, когда сарай горел. Стал думать, чьи бы могли быть эти часы. До войны часы были редко у кого, и принадлежали они погибшему здесь жителю. И вспомнил. Раньше неподалеку от нас жил местный житель Степан Сакадынец. В 1942 году его не было в деревне, поэтому он уцелел. В блокадном Ленинграде он был, потом на войне. Я дружил с этим дедом, помогал ему окашивать сад. И вот как-то Степан Федосович вынул свои карманные часы, чтобы посмотреть время. Обычные часы с крышкой, похожи на эти. Я ему говорю: «Во какие часы придбал, Федосович!» Он мне говорит: «Это не часы. Вот у моего брата Василия, который здесь погиб, до войны часы были командирские, со звездой, 15 камней». Вот когда нашел эти часы, то и вспомнил этот наш разговор. Степан Федосович говорил, что такие часы со звездой были у его погибшего брата. Из этой семьи Сакадынцев чудом уцелел еще один брат — Михаил. Потом показали эти часы Михаилу Федосовичу, и он опознал их и подтвердил, что они принадлежали его родному брату Василию…»
Экспонат для музея
Как и многих других, обгоревшее тело Василия Сакадынца не стали нести на кладбище, а предали земле на том месте, где его нашли. И вот через много лет еще одна, можно сказать, мистическая история произошла здесь в Борках. Не все мы еще знаем об устройстве нашего мира.
Рассказывает сын Степана Федосовича Олег Сакадынец: «Где-то в конце шестидесятых годов приснился моему отцу сон. Идет он по улице, встречает брата своего погибшего и говорит ему: «Василь, а чего ты домой не идешь? Чего ты тут ходишь по этой улице?» Василь отвечает: «Так у меня же дома нет, поэтому и хожу». Такой странный сон приснился. И действительно, его погибший брат не был похоронен на кладбище, у него «не было дома». Отец проснулся, на следующий день собрал всех родственников, и они сделали перезахоронение с того места, где он находился возле сгоревшего сарая, на наше кладбище. Все, после этого никаких снов больше не было, душа его упокоилась».
В музее деревни Борки.Каждый год в конце августа в Борках возле мемориального комплекса собираются люди, чтобы почтить память своих погибших земляков. Война оставила здесь следы, которые не стираются из памяти.
Олег Сакадынец решил передать эти часы из 1942 года в музей — там они станут экспонатом, который обличает фашистскую идеологию и показывает, к каким преступлениям она приводит.
Александр ПАВЛЮКОВИЧ.
Минск.
