В разных странах английский термин Public–Private Partnership (PPP) переводят как частно–государственное или частно–общественное партнерство и толкуют по–своему. Одни подразумевают под этим любое сотрудничество государства и бизнеса, включая поставку товаров для министерств, другие — воплощение с помощью приватных инвестиций важных социальных проектов. Классический пример — скоростная автотрасса Москва — Санкт–Петербург. Государство выделило деньги, частные компании построили.
«Оттенки смысла не важны, суть понятна: государство и бизнес должны объединить усилия в решении важнейших экономических, социальных или инфраструктурных задач. Мы вплотную подошли к такому реформированию госуправления. Времени на раздумья больше нет», — полагает Владимир КарЯгин, председатель президиума Республиканской конфедерации предпринимательства. Но как будет строиться диалог? Об этом интервью Владимира Карягина обозревателю «СБ».
— Диалог, собственно, уже активно идет. Примерно три года назад Правительство стало, создавая рабочие группы и комиссии для решения насущных проблем, включать в них представителей бизнеса. И это правильно. В ряде стран любой человек может предложить проект закона, отработаны процедуры публичного рассмотрения и есть примеры воплощения этих законов в жизнь.
У нас нормативные акты готовит очень узкий круг чиновников, зачастую они не учитывают (объективно не могут учесть) все жизненные перипетии. В итоге мы теряем время, деньги и конкурентоспособность. Как, например, было в начале года с арендной платой. Идея хороша: отвязать ставки аренды от курса евро, но, скажем, институт, в котором мы с вами беседуем, в итоге чуть не лишился лицензии на образовательную деятельность. У каждого учебного заведения есть норматив количества квадратных метров на студента. Для того чтобы арендная плата не возросла, при ее расчете решили не учитывать коридоры. И спровоцировали абсурд: фактически площади, занимаемые институтом, не изменились ни на йоту, а по документам уменьшились. И таких примеров тысячи. В итоге сейчас готовится новый нормативный акт, но уже с учетом предложений бизнес–сообщества. Так должно быть всегда.
То же самое и с проектами: чем меньше затрат распределяется через бюджет, тем более эффективно управляемым становится государство. Инициатива снизу — дополнительный ресурс. Она порой дороже денег. Поэтому, на мой взгляд, все в стране должно быть обращено в сторону тех людей, которые созидают. Нам предстоит включить механизмы привлечения и стимулирования частных инвестиций. В мире это активно происходит. Правительства передают в частную собственность или (что чаще) во временное долго– и среднесрочное владение и пользование компаниям объекты газового, энергетического хозяйства, водоснабжения и канализации, транспортных и коммуникационных систем, оставляя за собой право регулирования и контроля их деятельности.
— В России уже начали продавать водопроводы и теплотрассы в частные руки. Даже иностранцам отдают. Но вы видели репортажи о пикетах жителей небольших российских городов, где подобные эксперименты обернулись ростом тарифов?
— Россия в этом смысле не показательный пример. Это страна с избыточными углеводородными ресурсами, у нее большая территория, монополизм, коррупция. Клубок проблем. И там ведь только начинают развивать частно–государственное партнерство. В идеале все компании в ЖКХ, например, должны быть частными, работающими самостоятельно без участия государства. Мы к этому придем. Рано или поздно.
— Этого уже много лет тщетно добивается Министерство жилищно–коммунального хозяйства. Однако частные ЖЭСы можно пересчитать по пальцам одной руки. Не идет в эту сферу бизнес.
— Значит, не созданы условия, законодательная база, механизмы и стимулы. Мало только говорить: занимайтесь производством! У нас 9 тысяч малых предприятий заняты выпуском продукции, между прочим, на хорошем технологическом уровне. И что? Они же просто бедствуют. Нормативная база тяжела, у них огромное количество лишних затрат. Недавно на одном побывал. 20 с небольшим работников. Двое заняты обоснованием цен плюс 4 бухгалтера. Предприятие успевает заработать только на аренду и зарплату, которая не дотягивает до средней по Минску. Это нормально? С января по октябрь наши частные компании работают на государство и только три месяца на себя. В других странах «день свободы от налогов» отмечают в середине года, и полгода предприниматель имеет возможность зарабатывать себе средства на развитие и расширение дела. Мы только сейчас начали предметный диалог об упрощении налогового законодательства. А нужна еще система поддержки частной инициативы не только фирмы, но и любого человека.
— С чего начнем?
— Одна из приоритетных сфер — инновации. Расходы на научные исследования и разработки у нас составляют лишь 1 процент ВВП. По показателю инновационного развития мы (69–е место) отстали от Казахстана (68–е), России (61–е), Украины (51–е). У нас всего 10 процентов технологий пятого и шестого (самого современного) уклада, в то время как в развитых странах по таким технологиям создается более 50 процентов ВВП.
Между тем есть и у нас прецедент. Пилотный проект: Парк высоких технологий. IT–компании расширяют производство конкурентной продукции. Классический пример успешного частно–государственного партнерства, возникшего, к слову, не на пустом месте. При СССР Минск был одним из 5 математических центров, а БГУИР готовил высококлассных специалистов в области информатики и вычислительной техники. Но надо идти дальше, вовлекая бизнес в орбиту инновационно–технологического развития экономики. К сожалению, в программе инновационного развития сплошь предприятия и организации госсектора. Хотя, на мой взгляд, именно частный бизнес с его мобильностью и гибкостью способен достичь куда больших результатов.
Помню, как тогдашний заместитель главы Администрации Президента Александр Попков дал нам список убыточных колхозов с просьбой помочь найти им новых собственников. Я тогда ответил: никто не возьмет, если не создадим условия. Пришлось инициировать более 70 нормативных актов. Дело сдвинулось. Недавно я побывал в одном из присоединенных колхозов. 5 тысяч гектаров земли. Выращивают осетров, построили добротные фермы, теплицы. 300 человек работают. Получают хорошую зарплату. Чем плохо? Предприятие развивается, и государство больше в него не вбухивает миллиарды рублей. Под Логойском на месте развалившихся хозяйств, где дорог подъездных не было, появились современные застройки, базы отдыха. А сельские усадьбы? Более 800 их уже по стране. Их хозяева стали активно интересоваться историей своего края, для гостей бабушки поют народные песни в национальных костюмах. Чем плохо? Это наши лучшие примеры частно–государственного партнерства. Люди зарабатывают деньги и тут же вкладывают их в дальнейшее благоустройство своей земли. Дело за малым: все лучшее — развивать.
