Приступая к освещению событий, которые произошли в последние дни в шведском Эстерсунде на первом в олимпийском сезоне этапе Кубка мира по биатлону, хочется прежде всего рассказать не о гонках, а о погоде. Из–за ее капризов со среды на четверг была перенесена индивидуальная гонка у женщин. Причем произошло это при весьма драматичных обстоятельствах.

С метеорологии необходимо начать, чтобы погрузиться в ту темно–серую атмосферу Эстерсунда, который в ночь со вторника на среду словно включил машину времени и перенес собственную реальность из почти наклюнувшейся зимы обратно в осеннюю слякоть и грязь. Потепление оказалось резким и серьезно отразилось на качестве трассы, то есть о качестве говорить уже не приходилось. Теплая погода да еще и временами дождики изрядно съели снег. Конечно, его запасы у организаторов не исчерпались. Но на все необходимо время, а его в ходе соревнований с обязательными тренировочными сессиями не было.

Зато опять задуло с озера Стуршен, да так отчаянно, что облака — эти белогривые лошадки — неслись над Эстерсундом лихим галопом. Деревья гнулись и качались, мачты (осветительные) еще и скрипели. Вывески магазинов грозили обвалиться. Мусорные баки переворачивались.

Что же говорить об открытых пространствах биатлонного центра, в котором оказались сметены все заборчики и заграждения, а одинокие кабины биотуалетов намеревались осуществить вертикальный взлет?! И уж как сами шведы ни хотели примирить гостей этапа Кубка мира с погодными условиями своей родины, но даже это желание сохранить лицо не помешало биатлонисту Фредрику Линдстрему сказать после своей тренировки очень честную фразу: «Знаешь, это будет очень плохой женский рейс. Если он, конечно, будет». Но, наверное, даже он не предвидел, что за пару минут до старта первой в протоколе Ольги Зайцевой (ее чуть не сдуло) на стадион налетит такое нечто! Налетит и повалит все тренерские трубы, унесет коврики для стрельбы, и жюри, которое ранее грешило оптимизмом зеленого сигнала светофора, опять задумается на тему поговорки, что бог не Тимошка — видит немножко. И если небеса говорили переносить, то так и надо было сразу делать, а не пытаться противоречить стихии ради отработки денег по телевизионным контрактам. Все–таки есть ситуации, в которых о деньгах надо думать не в первую очередь.

Считая промахи

Первая в сезоне индивидуальная гонка не принесла белорусским болельщикам повода для радости. Места на пьедестале заняли чешка Габриэла Соукалова, представляющая Словакию Анастасия Кузьмина и француженка Мари Лор Брюне. Даша Домрачева в итоговом протоколе оказалась лишь шестой, уступив победительнице почти 45 секунд. Что, впрочем, легко объяснить, заглянув в статистику гонки. Вдобавок к четырем промахам Домрачева показала лишь 68–й результат скорострельности. Исправить это отставание на трассе не помогли ни самые быстрые среди участниц ноги, ни великолепная работа белорусской сервисной бригады. С другой стороны, даже с таким «грузом» белоруска смогла оказаться в десятке. Для сравнения, проведшая великолепную гонку и финишировавшая седьмой Надежда Скардино промахнулась лишь дважды, а норвежка Тора Бергер, не закрывшая целых пять мишеней, уступила Домрачевой почти 2 минуты! Впереди — спринт. Скорость в нем может оказаться решающим фактором при распределении призовых мест, а в том, что Даша по–прежнему быстра, мы уже убедились!

Старик Зибыч

У старшего тренера женской сборной Беларуси Клауса Зиберта от порывов жесткого ветра в Эстерсунде на глазах выступали слезы. Особо проницательные наблюдатели могли решить, что немецкого специалиста до плача довел провал Надежды Скардино на огневом рубеже смешанной эстафеты, которой стартовал первый этап Кубка мира. Впрочем, не слишком удачлива в стрельбе в той гонке оказалась и Дарья Домрачева.

На всякий случай я спросил в лоб: «Герр Клаус, довели вас фройляйны до слез?» Зиберт усмехнулся довольно грустно, но ответил отрицательно: «Нет, конечно. Это все ветер». Он на десяток секунд задумался, после чего добавил: «Но и я не киборг».

И это правда. Чего в нашем биатлонном немце нет, так это замашек на машинно–человеческий гибрид. Напротив, как истинный немец он чувственный, углубленный в размышления мужчина с сомневающимся исследовательским характером, но с обязательным чувством юмора. Поэтому даже после не самого лучшего выступления его подопечных в эстафете, но веря, что все идет так, как и должно идти, трехкратный чемпион мира и серебряный призер Олимпиады–80 в Лейк–Плэсиде с легкостью согласился ответить на серию вопросов, имеющих к современному моменту только относительную привязку. Прямо в кафе стадиона, в котором он согревался после работы на «тренерской бирже», отдыхая в компании чашки кофе и булочки.

— Герр Клаус, что такое олимпийский сезон? Ведь вы это проходили и как удачливый спортсмен, и как успешный тренер.

— Это очень просто. Не ожидал, что вы не знаете. Олимпийский сезон — это сезон, который проводится в год Олимпиад. На мой взгляд, все очевидно.

— А если развернуть ответ, уйдя от констатации?

— Скажу честно: мне не хочется никуда уходить. У меня есть кофе, сдобная булочка. Правда, вот она — да, уменьшается, уходит. Как и кофе. С каждым глотком. Но ладно, теперь более серьезно. Олимпийский сезон, как говорят многие, это что–то специфическое и своеобразное. А вы знаете, слова — материальны. Поэтому и принято считать: да, сезон, в который проводятся Игры, — супер! Так, значит, и есть. Супер и супер. Но хочу напомнить, что каждый год у нас проводятся чемпионаты мира, и там тоже на кону и колоссальная ответственность, и великие амбиции. И тут надо понимать, что успешность Игр в их мудрой календарной политике — раз в четыре года. Это и делает ауру исключительности. Не у всех, увы, есть даже два шанса выиграть медаль на Играх. Но, к счастью, никто не думает отменять чемпионаты мира, которые лично для меня являются более родными соревнованиями. Такая парадоксальная праздничная повседневность. А смысл олимпийского сезона в том, что даже здесь в Эстерсунде уже больше спрашивают про Сочи, чем про Кубок мира. Такая фокусировка всех взглядов, с большим давлением.

— И главное для вас и ваших подопечных?

— Все слышать, но не запоминать, все видеть, но не фиксировать. Концентрируемся на работе, чтобы уже в Сочи опомниться: ба, так ведь мы на Белых Играх!

— Есть такое ощущение, что ваша серебряная олимпийская награда не находится на почетном месте в коллекции наград...

— Нет у нее никакого особого места — это правда. Но, надеюсь, она на меня не в обиде: у той награды за эстафету равноправие со всеми остальными медалями. У меня очень демократичная коллекция.

— Послушайте, герр Клаус, в самом Лейк–Плэсиде то второе место квартета ГДР воспринималось вами как победа или как поражение сборной СССР с Александром Тихоновым?

— Скажу честно: было разочарование. Но все равно: все твои медали — они для тебя.

— Это вы поняли уже тогда или значительно позже?

— Что такое «значительно позже» в размерах одной единственной человеческой жизни? Это все условность. Я же расскажу, как понимаю подоплеку Олимпиад: это сражение. Для команды? Да. Для страны — конечно. Но в первую и главную очередь — для себя. Олимпиады — отличная провокация для эго.

— Как и всякий интеллигентный немец, вы склонны к философским обобщениям.

— Спасибо, но если вы хотите поговорить о Шопенгауэре, то лучше обратитесь к моему ученику, а ныне тренеру немецкой сборной Рикко Гроссу. По крайней мере, он еще в том возрасте, что у него хватит прыти от вас скрыться. Я же — умудренный годами мужчина, не мучьте меня.

— Ваш прогноз, что Магдалена Нойнер не вернется в биатлон, оправдался на тысячу процентов. Если она к чему и готовится, так это к счастливому материнству. Но, может, вы порадуете еще одним точным прорицанием? Олимпийским, например.

— Хотите, чтобы я вас порадовал, — с удовольствием. Сейчас я доем булочку, и наш разговор закончится. Вот видите: булочки уже нет.

Руслан ВАСИЛЬЕВ из Эстерсунда, специально для «СБ».

Советская Белоруссия №225 (24362). Пятница, 29 ноября 2013 года.