«У Европы есть стратегические партнеры, теперь неплохо бы выработать стратегию», — сказал президент Европейского Совета Херман ван Ромпей, имея в виду Азию вообще и Китай в частности. Не то чтобы такой стратегии совсем не было: ЕС разработал «Новую азиатскую стратегию» еще в июле 1994 года, в ней говорили о более широком диалоге с Азией и ратовали за установление стабильных и равноправных партнерских отношений. Но с тех пор и ЕС расширился до почти неуправляемости, и голос Азии в мировом хоре стал куда громче. Если же говорить о Китае, то его отношения с Европой прошли путь от конструктивного до стратегического всеобъемлющего партнерства (именно так характеризируют эти отношения китайские эксперты). Так что ван Ромпей прав: впору задуматься о новой стратегии.
В Брюсселе завершился саммит «Азия — Европа», проходивший под девизом «Качество жизни: повышение благосостояния и достоинства граждан». Он проводится раз в два года и собирает лидеров стран ЕС и 16 государств Азии, в этом году к форуму присоединились Россия, Австралия и Новая Зеландия, так что теперь здесь 58% населения земного шара, половина мирового ВВП и 60% глобальной торговли. Серьезный получается клуб, а вступление в него России означает, что его двери открылись и для тех европейских государств, которые членами ЕС не являются, — таких, как Беларусь.
Херман ван Ромпей призывает «обратить взоры на Восток» и усилить сотрудничество с азиатскими странами. Китай отвечает готовностью помогать Европе — хотя и сам находится не в лучшей ситуации: «Несмотря на то что ВВП и внешняя торговля Китая в числе самых больших в мире, объективный факт, что Китай — многонаселенная страна со слабым экономическим основанием и неровным развитием, не изменился». Так сказал премьер Госсовета КНР Вэнь Цзябао, призвавший Европу (а с ней и остальной мир) не возлагать на Китай слишком большие надежды. Помощь должна быть обоюдной, ведь Европа заинтересована в Китае никак не меньше (а может быть, и больше), чем он в ней.
На протяжении последних 6 лет ЕС для Китая — первый торговый партнер, первый экспортер, первый источник технологий, второй импортер китайских товаров и четвертый источник иностранных инвестиций, Китай же для Европы — первый импортер, второй торговый партнер и второй экспортер товаров. Так что равенство, взаимное доверие и взаимная выгода, на которых настаивает Китай, нужны всем.
В момент самого острого кризиса с суверенными долгами Греции, а потом и Испании Китай не продал ни одной их ценной бумаги, а недавно даже пообещал купить еще. Вэнь Цзябао объяснил это желанием «поддержать стабильный курс евро». Стабильный евро нужен Пекину в противовес доллару, а дружба с Брюсселем — в противовес Вашингтону, требующему ревальвации юаня, которая, если произойдет, не лучшим образом отразится на китайской экономике. Отсюда твердая приверженность Пекина многополярному миру и крепнущая дружба с Европой — старой и новой. Систему сдержек и противовесов в международных отношениях ведь никто не отменял. Как и благодарностей за поддержку в трудную минуту: Греция отдала Китаю в управление на 35 лет два контейнерных терминала в порту Пирей. Так что не стоит думать, что дружба и «взаимовыручка» между странами бывают бескорыстными. Дружбы нет, зато интересы присутствуют всегда.
Азиатским государствам нужны рынки для своих товаров, инвестиции и — особенно важно! — технологии. Китаю нужны статус страны с рыночной экономикой и отмена европейского эмбарго на экспорт вооружений. Стратегическая цель стран АСЕАН — усиление их голоса в международных делах: не зря участники саммита «Азия — Европа» выступили за то, чтобы на предстоящем в ноябре саммите G20 были предприняты конкретные шаги для реформы МВФ в области квот. Причем реформа эта должна осуществляться в пользу развивающихся (читай: азиатских) стран. Удивительная на первый взгляд «покладистость» Европы объясняется просто: без укрепления отношений, прежде всего с Китаем и Индией, которые практически первыми в мире вышли из кризиса, Европе трудно поддерживать не только продолжительный экономический рост, но и политическую репутацию одного из «полюсов» в том самом многополярном мире, к которому мы все стремимся.
