Сейчас весь русскоязычный интернет активно обсуждает семейную драму поп–певицы Кристины Орбакайте и российского бизнесмена Руслана Байсарова. Медиаперсоны дерутся между собой за своего 11–летнего сына. Дерутся, не вступая в непосредственный контакт, однако жестоко и безжалостно.
Раньше, если верить все тем же источникам, выяснение отношений происходило куда банальнее, то есть непосредственно. Раз — и в нос. Причем он — ей. И ведь не алкаши–забулдыги какие–нибудь, вроде приличные люди. А поди ты, ничем от остальных не отличаются. Хотя нет, отличаются. В нынешнем их конфликте призывают разбираться на мировом уровне: Кристина взывает к ООН, ОБСЕ и Международному Красному Кресту. Кстати, не зря. Социально–гуманитарные подразделения ООН давно озабочены проблемой насилия в семьях в самых разных его проявлениях. Потому что напасть эта оказалась заразнее любого «свиного гриппа». И вакцины от нее придумать никак не удается, несмотря на все чудеса научно–технического прогресса современного общества.
Драться — плохо, учим мы своих детей с раннего возраста. И вместе с тем кто не рекомендовал любимому чаду в ответ на жалобу, что напарник или напарница по песочнице обижает: «А ты дай сдачи!» Так что перечим самим себе, где уж малолетке разобраться: бить или не бить.
Ах, как мило мальчики изображают галантных кавалеров в совместных танцах с юными барышнями на детсадовских утренниках! Как будто век только и занимались тем, что учились элегантно руку даме подавать. Откуда же тогда за стенами зала в детском разговоре берется это грубо–вульгарное «девки», позже уверенно переходящее в «бабы»? Собственно говоря, вторая сторона в долгу не остается. И вот на узеньком житейском мостике сходятся в непримиримой вражде «бабы–дуры» и «мужики–козлы». Неудивительно, что война теряет латентный характер и приобретает натуралистично кровавый, когда бой в полном смысле — не на жизнь, а на смерть. В результате о физическом, психологическом, экономическом и сексуальном насилии в семье говорят теперь даже мужчины, а не традиционно только женщины.
Результаты исследования показывают: в Беларуси 4 из 5 женщин в возрасте от 18 до 60 лет подвергаются психологическому насилию в семье. Каждая четвертая с различной частотой — физическому насилию. 22,4 процента женщин испытывают экономическое и 13,1 процента — сексуальное насилие со стороны своего мужа или постоянного партнера.
Тем не менее, пережив физическое и сексуальное насилие, далеко не все пострадавшие спешат за помощью. Лишь 6 процентов мужчин и 46,8 процента женщин обращаются к психологам, сотрудникам социальной службы, милиции, к медикам или за поддержкой к друзьям, родственникам, соседям. И это в то время, когда 40 процентам несчастных женщин приходится убегать из дому, нередко с маленькими детьми на руках, — в темень, в дождь, в мороз. Но... Пересидят где–то бурю и возвращаются домой убирать обломки — в прямом и переносном значении. У кого–то положение объективно безвыходное, а кто–то привык. И вообще, бьет — значит, любит.
И все же социологические исследования свидетельствуют: с повышением уровня материального благосостояния уровень всех форм насилия снижается. Потому как если среди бедных женщин каждая третья говорит, что муж или сожитель бьет ее, то те, кто с деньгами, жалуются на побои значительно реже — лишь 5 процентов (может, больше скрывают?). Правда, с руганью картина выглядит жестче. Брань в свой адрес слышат от семейных партнеров 76,5 процента мужчин и 75,9 процента женщин в так называемой группе малообеспеченных (женщины лидируют). В группе с высоким достатком эти цифры снова ниже: 54,7 процента мужчин и 60,5 процента женщин (майками лидера поменялись). Как видим, и у образованных–обеспеченных вербальные оскорбления, а от учености они бывают крайне изощренными, весьма популярны. Что прискорбно.
К чему я это? Наверное, к тому, что если каждый сам сочтет для себя недопустимой хулиганскую и грубую манеру поведения, то тогда, собственно, и агитировать некого будет. Хоть ты ООН распускай. Потому что жаловаться никто не будет...
