Пятилетний Алеша из Столинского района уже привык жить у бабушки Нади. Даже перестал ошибаться и больше не зовет ее мамой. А мамы в его жизни не стало. Ее вообще больше нет. Остались лишь воспоминания, фотографии и сны. Сестренка Катя и брат Никита живут в соседней деревне, у другой бабушки. Так что видятся дети нечасто. А с папой Алеша встретится в лучшем случае лет через 10. Когда тот освободится из заключения, где оказался после того как в пьяном угаре на глазах 11–летней Катерины до смерти избил скалкой мать. Впрочем, захочет ли Алеша его видеть? Вряд ли. Если память сохранит, как отец лупил его ногами из–за того, что малыш не мог отжаться 50 раз, как было велено.
Кривое зеркало
Проверяя, как выполняется законодательство о защите интересов несовершеннолетних, Генпрокуратура пришла к печальным выводам: дети месяцами живут в экстремальных условиях, недоедают, терпят побои, издевательства домочадцев, а службы, которые призваны оберегать детей, зачастую ничего не предпринимают. Почему?
Каждый день два–три ребенка изымаются из неблагополучных семей. В то же время около 18 тысяч несовершеннолетних нуждаются в помощи государства. Если верить статистике, с каждым годом несчастных детей становится меньше. Только цифры и реальность частенько разнятся.
— В Вороновском районе банк данных детей, находящихся в социально опасном положении, не соответствовал действительной ситуации, — констатирует старший прокурор отдела по делам несовершеннолетних и молодежи Анжелика Курчак. — К примеру, Ирины К., жительницы деревни Довгялы, у которой четверо малолетних детей, в этом списке нет. В день прокурорской проверки матери дома не оказалось, и, по словам ее сожителя, отсутствовала она уже сутки. А маленькие дети находились в антисанитарных условиях без присмотра, пищи и тепла. И таких примеров немало.
Буквально среди грязи, гнили и плесени жил витебский школьник Миша Н., настолько антисанитарной была обстановка в его квартире. Мамаша же постоянно где–то пропадала, бродяжничала, пила, не работала. Как выяснилось, все это хорошо знали школьные педагоги Миши. Только тревогу никто не бил, пока не вмешалась прокуратура района.
Травмирующая ситуация
Что такое экстремальная жизненная ситуация, 15–летняя Таня Ф., к сожалению, тоже знает не понаслышке, хотя ее семья официально считается вполне благополучной. В таких условиях она прожила почти год: изо дня в день, из месяца в месяц ее избивал родной отец.
Еще пример. Над 4–летним Илюшей не раз измывался отчим, точнее, очередной любовник мамаши. Перманентно пьяный мужик колотил ребенка и... тушил о маленькое тельце сигареты.
— Мы выявили множество фактов нарушения законодательства о защите интересов детей, оказавшихся в экстремальной жизненной ситуации, ставших жертвами преступлений, жестокости и насилия, — сетует Анжелика Курчак. — Социально–педагогические службы учреждений образования, конечно, оказывают помощь. Правда, работают они по заявительному принципу. Обратился к ним человек с проблемой — помогают. Но сами редко выявляют подобные случаи насилия. О том, как тяжело жилось Тане, в отделе образования узнали лишь после прокурорской проверки. Когда милиция возбудила уголовное дело, из УВД ни в школу, ни в райисполком не пришло никаких сообщений. А ведь, казалось бы, как раз в отделы образования и должна стекаться вся негативная информация, касающаяся детей. Однако между Министерством образования, МВД, Минздравом и Министерством труда и соцзащиты нет должного взаимодействия по выявлению и пресечению домашнего насилия. Нет нужной отдачи от работы психологов, социальных педагогов школ и детских садов в работе по выявлению детей, оказавшихся в трудной жизненной ситуации.
Ведь вот что получается. К примеру, участковый приходит в семью дебоширов, ставит родителей на учет, однако не сообщает в органы опеки о том, что в семье есть ребенок, который живет в травмирующей ситуации. Не запрашивают эту информацию и сотрудники отделов образования. Редко интересуются они и детьми, которые сбегают из дому.
Чаще всего и медики не извещают педагогов о побоях, обнаруженных у малолетних пациентов. Об этом врачи в лучшем случае информируют милицию. Но о чудовищных ссадинах на теле Илюши медики Коптевской амбулатории забыли сообщить даже в местное РОВД.
Каждый сам за себя
Специалисты, которые в основном занимаются профилактикой неблагополучия среди детей, не всегда работают сообща. Осмотрели, например, врачи девочку, которую шваброй поколотила мать. Чем смогли — помогли и отпустили домой, никому об этом факте не сообщив. А ведь не исключено, что мамаша не первый и не последний раз подняла руку на ребенка. И рано или поздно может случиться самое страшное. Например, так произошло с 11–летней Полиной.
Ее мать состояла на учете в Новополоцком психоневрологическом диспансере. Месяц лечилась в специализированной клинике. Выписалась. Бабушка школьницы обращалась к психиатру, рассказывала, что ее дочь грозит убить внучку. Медики могли бы проинформировать милицию, но не проинформировали. В свою очередь, сотрудники милиции проигнорировали просьбы взломать дверь, достоверно зная о том, что в квартире находится психически больной человек с малолетним ребенком. Итог — жестокое убийство. Мать убила Полину, а после глумилась над бездыханным телом дочери.
Будь между специалистами согласованность в действиях, подобное вряд ли бы случилось. Как бороться с назревшей проблемой?
Сейчас, по словам Анжелики Курчак, Генпрокуратура внесла представления министрам образования и внутренних дел, предложив разработать методические рекомендации, регулирующие процесс взаимодействия педагогов, сотрудников отдела образования, милиции, социальных работников, медиков. Возможно, нам стоит перенять западный опыт, создать на уровне районов межведомственные группы, куда входят педиатр, социальный работник, учитель, участковый. Подобная форма работы существует в Швеции. Эти специалисты уже при первых тревожных звоночках регулярно собираются и вместе обсуждают конкретные проблемы конкретных семей, решают, чем можно помочь.
Кстати
У нас не всегда возможно наказать отца–дебошира или мать–скандалистку. К примеру, нанесение побоев легкой степени тяжести считается административным правонарушением, а значит, привлечь к ответственности родителя можно только после того, как потерпевший ребенок или один из его родителей напишет заявление в милицию. Но, как известно, делают это единицы, ведь какими бы ни были папа с мамой, они все равно родные и, несмотря ни на что, любимые.
А во многих западных странах достаточно одного звонка соседей о насилии над детьми. И если информация подтверждается, родителей, практикующих «метод кнута», тут же могут арестовать.
В некоторых штатах США, например, детей до 13 лет не принято оставлять одних дома. До семи лет — ни на минуту, в том числе в машине, на игровой площадке и во дворе. Когда ребенку исполнилось 8, можно отлучиться на 1,5 часа, но только днем или ранним вечером. Если отпрыску стукнуло 11, он может побыть один максимум три часа, но не поздно вечером и не при обстоятельствах, требующих повышенной ответственности.
