Последнее воспоминание о Пьерлуиджи Казираги датировано у наших болельщиков 1996 годом. Помню, как тогда многие в Минске пытались отчаянно болеть за сборную России на чемпионате Европы, однако два точных удара итальянского нападающего поставили крест и на сборной Романцева, и на наших надеждах. И вот снова перед нами Казираги, и мы видим, как фортуна взимает с него старый долг.
«Поражение от белорусов — это плата за пять минут безумия в начале матча, когда мы пропустили два гола. Оно означает не только то, что мы не попали в финальную стадию чемпионата Европы, но и то, что мы пропустим Олимпийские игры–2012 в Лондоне. Это катастрофа для сборной Италии. Мы выиграли первый матч — 2:0 — в пятницу и чувствовали, что дело сделано... Сейчас я так же расстроен, как и игроки», — такие слова произносил во вторник главный тренер молодежной сборной Италии. Он шел через поле борисовского стадиона, стараясь не замечать бурной радости в белорусском лагере. И случившийся вскоре послематчевый комментарий Георгия Кондратьева — это, скорее, набор эмоций, а не слов: «Как и всех, меня переполняет чувство гордости. За ребят, за страну, за команду. Мы сегодня совершили спортивный подвиг. Сейчас анализировать игру не могу — эмоции мешают. У ребят глаза горели и в Италии, но там немного не повезло. Посмотрите, по статистике мы превзошли итальянцев. После того поражения состоялся разговор, и я не сомневался, что ребята будут умирать на поле. И они умирали за победу. Видимо, за это нас футбольный бог вознаградил».
Никогда прежде белорусская сборная не выигрывала у итальянцев столь безоговорочно, столь внушительно. Говоря по–простому, 3:0 в Борисове — словно символ чего–то весьма значительного, и его еще предстоит оценить. А пока прошла ночь, остыли страсти, и мне снова захотелось поговорить с Кондратьевым.
— А вам–то, Георгий Петрович, поспать удалось?
— Часа полтора, не больше. Сперва отмечали победу с командой, а когда вернулся домой, просто не спалось. Не мог заснуть, как ни старался.
— О событиях в раздевалке хотелось бы узнать поподробнее.
— А что тут говорить? Всех переполняла дикая радость, ребята ликовали. Ну и штаб команды, естественно, тоже.
— Сразу после игры вы рассказали о бутылке шампанского, которую взяли с собой на стадион. Неужели на самом деле верили в возможность белорусского футбольного чуда?
— Верил. Вот только сумки с собой не оказалось, и я передал шампанское массажисту Саше Разумовичу.
— Он не удивился?
— А он у нас оптимист, и тоже был уверен, что мы победим.
— На чем основывалась ваша уверенность?
— Прежде всего на том, что в Италии мы не должны были проигрывать. Играли в Риети хорошо, нам забили два случайных гола, а мы могли, но не сумели забить два гола настоящих, хороших. Вот на этом и основывалась уверенность. Я верил в ребят, знал, что они умеют играть в футбол.
— Признайтесь как на духу, входили в план на игру голы на 4–й и 5–й минутах?
— Скажем так, я мечтал об этом.
— В своих мечтах видели Юрченко в роли джокера?
— Хотите — верьте, хотите — нет, но утром перед игрой Володя сам подошел ко мне со словами: «Петрович, сегодня будет что–то серьезное». И вот вам действительно очень серьезное. Уже после матча Юрченко рассказал, что ходил к гадалке, и та сказала, что мы победим.
— Какую установку ребята получили на игру?
— Просил активнее действовать на флангах, однако при этом не сводить игру к простым навесам — слишком уж высокорослые у итальянцев футболисты, выиграть у них борьбу на втором этаже почти нереально. Еще просил наших крайних защитников играть поактивнее, дорабатывать свои походы вперед до конца, и видите, в дополнительное время Олежка Веретило побежал до конца и забил третий, решающий, гол. А еще я сказал о том, что буду сильно жалеть, если такой замечательный коллектив, который сложился у нас, прекратит свое существование. Видимо, ребятам тоже не хотелось этого.
— Да–да, об этом я хотел тоже спросить. И до, и после матча наши футболисты говорили, что играли в сборной не только за страну, но и за Петровича. То есть за вас.
— В команде у нас сложилась по–настоящему семейная атмосфера, сложился дружный коллектив. Ребята видели, что тренерский штаб, администраторы, врачи, массажисты были прекрасно подобраны, каждый подходил к делу с душой. Я сам относился к пацанам, как к сыновьям. И они ко мне стали относиться так же — по–родственному. Что сказать? Я рад этому.
Георгий Кондратьев рассказывает, как искренне поздравлял Пьерлуиджи Казираги после матча в пятницу, а потому никак не может взять в толк, что помешало итальянцу сказать хотя бы несколько слов в ответ во вторник. А надо ли нам это? В 1996–м мы перевернули одну страницу футбольной истории, а теперь начинаем писать новую. «Финита ля комедия». Как бы не так! Это у итальянцев комедия закончилась, а белорусские футболисты свой спектакль еще только начинают играть.
