(Окончание рассказа о жизни и творчестве Франтишка Богушевича в Вильнюсе. Начало в «СБ» от 16 мая.)
Рожденный под Вильнюсом родоначальник новой белорусской литературы Франтишек Богушевич, в конце концов, связал свою жизнь с этим городом, где проявил себя в нескольких ипостасях: как адвокат — по профессии, поэт — по призванию и журналист — по общественному долгу.
Ул. Арклю — здесь жил Богушевич
Когда точно Франтишек впервые шагнул на виленскую мостовую, неизвестно, но документы свидетельствуют, что в возрасте 12 лет, в 1852 году, он поступил в городскую гимназию, где учился вместе с братом Валерьяном. В 1856–м он посетил Виленский музей древностей, основанный графами Евстафием и Константином Тышкевичами на основе коллекции, привезенной из Логойска. Богушевич пополнил это собрание несколькими предметами. Располагалась экспозиция на первом этаже здания по ул. Университето, 5 (теперь, как и в старину, здесь один из корпусов Вильнюсского университета).
Франтишек Богушевич с семьей. В первом ряду слева от Богушевича его жена Габриеля,
справа — сын Томаш. Стоит слева дочь Констанция
В июле 1861 года Богушевич окончил гимназию с отличием и особой отметкой за «успехи в русском законоведении». Однако после восстания 1863 года Франтишку пришлось покинуть родные места. Он сам участвовал в бурных событиях. Был ранен. Некоторое время прятался в Вильне. А в 1865 — 1884 годах жил в Черниговской губернии, где продолжил учебу в Нежинском юридическом лицее, затем работал по специальности в разных местностях этого уголка Украины.
Но тянуло на родину. 31 марта 1869 года Богушевич взял 23–дневный отпуск ввиду «крайней необходимости отлучиться по собственным делам в г. С.–Петербург, Виленскую и Херсонскую губернии». А 17 декабря 1883 года в Виленском окружном суде получили прошение судебного следователя 1–го участка Конотопского уезда Франца Богушевича с просьбой зачислить его в присяжные поверенные. 25 марта 1884 года вместе с семьей он прибыл в Вильну.
Ул. Арклю, 18с. Мемориальная доска Богушевичу на месте дома, где он жил
С тех пор, до выезда в родное имение Кушляны (ныне в Сморгонском районе) в 1898 году, Богушевич жил и работал в Вильне. Известен его адрес тех лет: ул. Конная, дом Козловского. Сейчас это ул. Арклю, 18с. Здание не сохранилось. Лишь стоит стена, на которой 17 сентября 2010 года была открыта мемориальная доска в честь нашего земляка, созданная скульптором Львом Гумилевским, архитектором Александром Корбутом. Проект осуществили общими усилиями Товарищество белорусского языка Вильнюсского края, посольство Беларуси в Литве, Министерство культуры Беларуси, мэрии Вильнюса и Минска.
Суд, где работал Богушевич, находился в бывшем дворце Тышкевичей — тех самых, которые основали музей древностей. Теперь его адрес — ул. Траку, 1. В письме другу Яну Карловичу от 26 января 1885 года адвокат так описывал свою работу: «Я «присяжный защитник» дел преимущественно справедливых проигранных. Мои клиенты — это половина Вильно и окрестностей, но они разуверились и ко мне не приходят, потому что знают, что даром вести их дела не собираюсь».
Слева — фрагмент дома на ул. Траку, 1 — напротив — магазин с белорусской обувью
Хотя считается, что Франтишек охотно брался за разные дела, не требуя за это денег, скорее всего, он совершал подобного рода поступки в виде исключения. Как, например, в 1892 году в случае с обращением к нему крестьянина из деревни Кривск (ныне в Сморгонском районе) Михала Вольского. Тот был наслышан о земляке: «Присяжный поверенный г. Богушевич, здешний уроженец, хотя и не знает меня, но известен мне своим терпением и своею снисходительностью выслушивать на родном белорусском наречии тех, кто обращается к его помощи о защите». На заявлении Богушевич оставил резолюцию: «Вести дело Вольского безвозмездно согласен».
Юрист — профессия престижная и прибыльная, казалось бы. Тем не менее Богушевич так и не смог разжиться. В 1888 году в письме Яну Карловичу, у которого он занимал деньги, адвокат писал: «Неплатежеспособность — это болезнь, которая пристает и к самым здоровым людям. Приложу все силы, чтобы как можно скорее вылечиться от этой заразы, так как она меня страшно угнетает! Легче мне было бы пройти голым по улицам Вильно, чем осознавать эту свою беспомощность!»
Жизнь в Вильне была далека от идиллической. Достаточно нескольких строк из стихотворения «Немец» 1891 года:
Не люблю я места (па–расейску — горад).
Надта там цяснота i вялiкi сморад.
Из письма Яну Карловичу ноября того же года: «В Вильно, помимо инфлуэнцы, ничего нет, разве немного дороговизны». Полмесяца спустя Богушевич снова сетовал: «Медленно (очень медленно, так как от жизненных забот остается мало свободного времени и мыслей) рождаются стихи».
Одним из тех, кто поддерживал в непростое время творчество поэта, был его виленский друг Зыгмунт Нагродский. Тот нередко подсказывал и темы для стихотворений. На ул. Пилимо, 9 сохранился дом Нагродского.
В 1885 — 1891 годах Богушевич проявил себя как журналист — на страницах петербургского журнала Kraj на польском языке сообщал о виленской жизни. Вчитаемся в эти послания из прошлого, чтобы представить город эпохи нашего классика, каковым его, впрочем, признали лишь спустя годы после смерти.
Март–апрель 1885 года: «Накануне и в день покровителя Литвы — святого Казимира, 3 и 4 марта, в Вильно на Кафедральной площади (ныне пл. Катедрос. — В.К.) собирается ярмарка (сейчас известна как Казюкас. — В.К.), где продают преимущественно разную утварь и деревянные изделия — сундуки, мебель, повозки, детские игрушки и разные «базарные» сладости: бутриманские пряники, сморгонские бублики и т.д.».
Июль 1885 года: «Безнадежно санитарное положение в Вильно. И вот если с железнодорожного вокзала идти по лучшим улицам — Остробрамской, Большой и Замковой (ныне Аушрос Варту, Диджёйи, Пилес. — В.К.), станешь свидетелем вопиющего зрелища: вдоль этих улиц водосточные трубы заплывают чем–то таким, что уже не имеет названия, создавая невыносимо тяжелую, ядовитую атмосферу».
Июль 1887 года: «Как в типичном старом городе, улицы здесь кривые и узкие. Вильно — город небольшой: от одной окраины (например, от железного моста) до второй (до Вилии) можно пройти пешком за 16 минут!»
Март–апрель 1888 года: «Во дворце генерал–губернатора (теперь резиденция президента Литвы на пл. Дауканто, 3. — В.К.) проходит сейчас выставка картин русских художников; на ней демонстрируется 53 картины 20 художников; полотна И.Е.Репина и М.П.Клодта пользуются большим успехом у посетителей».
Март 1890 года: «Несмотря на большое количество источников в окрестностях Вильно и даже и в самом городе, в нашем городе нет водопровода, в некоторых пригородах не хватает воды; носить ее с дальнего колодца — тяжелый долг слуг, а потому и дорого стоит».
Ул. Пилимо, 9. Дом, где жил друг Богушевича — Зыгмунт Нагродский
Несмотря на знание польского языка, который пользовался высоким статусом среди шляхетского сословия, к которому принадлежал Богушевич, творить ему все равно хотелось по–белорусски. Элиза Ожешко, с которой поэт был знаком, в письме Яну Карловичу от февраля 1888 года делилась мыслями: «Был у меня недавно г–н Богушевич и читал мне свою только что написанную по–белорусски сказку, длинную, полную фантазии, прекрасную. Красивый это талант. Польские стихи его слабые, но белорусские, по моему мнению, прекрасны. Надо изо всей силы поощрять его к работе в этом направлении».
Тем не менее Богушевич оставался активным участником польской культурной жизни. В июле 1897 года вместе с группой виленской польской интеллигенции он отправился в путешествие по Вилии (Нярис) до Ковна (Каунаса) с остановкой в Керново (Кярнаве). Это событие поэт описал в стихотворении:
Сабраўшыся на тры чоўна,
Веславалi мы да Коўна.
Праз тры днi i праз тры ночы
Дождж мачыў, а вецер ў вочы!
В 1897 году в Вильне был создан комитет по празднованию 100–летия со дня рождения Адама Мицкевича. По инициативе журналиста Люциана Узембло (приятеля Богушевича) было решено собрать средства на установку мемориальной доски в честь поэта в костеле Святых Иоанна Крестителя и Иоанна Евангелиста (ул. Швянто Йоно, 12). В комитет входил и Богушевич, а всего — 12 человек, среди которых Зыгмунт Нагродский, художник Болеслав Русецкий. С предложением подключить к сбору пожертвований также жителей Гродно Богушевич обратился тогда к Ожешко. Юбилей отмечался в 1898 году. Но памятную доску открыли лишь летом 1899–го. В это время Богушевич уже жил в Кушлянах.
В мае 1898–го из–за болезни (считается, что осложнения со здоровьем возникли после речного путешествия в Ковно) он уволился из Виленского окружного суда. В Кушлянах практически всеми был забыт, разве что кроме Нагродского. 9 октября 1899 года Богушевич писал своему коллеге — присяжному поверенному Виленского окружного суда, журналисту, литератору Адаму Карповичу: «Дорогой Адась! Вот уже второй месяц опухший лежу в постели, болят почки. Грустно мне, что не приходит никаких известий о том, что творится в Вильно». И прибавляет: «Жена тебе кланяется и просит подробный рецепт на колдуны».
Писатель отчаивался, но не сдавался. В марте 1899–го он отправил в виленскую губернскую типографию рукопись своей книги «Беларускiя апавяданнi Бурачка». Однако цензура жестко отреагировала на появление сборника. Бдительный цензор нашел «в такого рода сочинениях тенденцию кроме «малорусской» создать еще «белорусскую» литературу и таким образом разбить и ослабить литературное и национальное единство, а вследствие этого и политическое могущество русского народа». В ту пору, когда Беларусь входила в состав Российской империи, белорусы не признавались самостоятельным народом... А Богушевич считал иначе. В Вильно его произведения увидели свет впервые отдельной книгой лишь в 1918 году, последний раз — в 1930–м.
15 (28) апреля 1900 года Богушевич ушел из жизни в Кушлянах, а спустя три дня был похоронен на кладбище у костела Святых Петра и Павла в Жупранах (ныне в Ошмянском районе). На похороны приехали коллеги и друзья из Вильны. Этот город помнит шаги нашего поэта по сей день.
vk@sb.by
Советская Белоруссия № 106 (24736). Суббота, 6 июня 2015
