В редакцию пришли отклики на статью «Притягательная сила Парижа» (1 августа). В них приводятся новые свидетельства того, что во время отступления Наполеон вместе со своими московскими трофеями повернул из Ошмян на север, к Кайминской группе озер, находившейся тогда на территории Свентянского уезда, а теперь Островецкого района. Дабы спасти добычу от рыскающего вокруг казачества и спрятать ее в стоячей воде (закопать в заснеженную землю было более опасно), чтобы потом, достав, использовать золото для финансирования второго похода на восток.
В августе нынешнего года вместе с работником Островецкого райисполкома и автором брошюры, в которой содержались новые сведения, мне удалось побывать в описанных местах. Действительно, у бывшего Песчаного тракта, ведущего в сторону Свентян (теперь Швенченис), лежит необычной формы камень, как гласит народная молва, установленный по распоряжению французского императора как ориентир, памятный знак. С двух сторон камня — болотца, возможно, бывшие озера. Впереди — развилка, ведущая к другим озерам. Невдалеке — захоронения, непохожие на древние курганы. В них будто бы французские солдаты, которых убили после всей операции, чтобы не осталось свидетелей. Учитывая старые и новые сведения, в Островце тогда же, в августе, создали общественную комиссию, которой предстоит сделать следующие шаги. И один из первых — обращение в посольство Франции в Беларуси, заинтересованное в выявлении французских могил.
В письмах читателей содержатся и конкретные предложения по поиску. З.Древин из Светлогорска советует обратиться за помощью к ученым НАНБ, чтобы по анализу воды определить возможное наличие в водоемах (их же 21!) драгоценных металлов. Б.Рабковская из Витебска выдвигает несколько иную версию захоронения, основанную на рассказах родителей, живших в Островецком районе: золото утоплено на дальнейшем пути императора в водах Вилии. Предположение маловероятное, но все равно его стоило бы проверить.
Существенные дополнения
Кроме писем, поступали телефонные звонки. Довольно много их было после статьи «Вывезено за Буг» (6, 7 июня). В некоторых сообщались достаточно ценные сведения.
В частности, мое внимание обратили на чудотворную икону заступницы Полесья Белорусского — Юровичской Божией Матери. Икона украшала главный алтарь в монастырской святыне, искусно вырезанный местным мастером Тарасом Оршицким и позолоченный Степаном Петровским. Святыня была католическая, иезуитская, строилась в 1717 — 1756 годах в барочном стиле при участии итальянских архитекторов. Но икона, бывшая ранее в Киеве, равно почиталась и православными, массово посещавшими Юровичи во время паломничеств. Однако после поражения восстания 1863 года по велению виленского генерал–губернатора Муравьева костел закрыли, а затем перестроили в православный храм. В центре иконостаса поместили копию чудотворной иконы (спасенная прихожанкой в 1937 году, она существует и поныне). Оригинал в 1885 году вывезла в Краков и передала на сохранение в костел Святой Барбары местная жительница Габриэлла Горват. Но не на вечное, а временное, с условием: икону вернуть в обновленный и восстановленный юровичский храм.
Мне кажется, такое время сегодня наступило. Правда, здание самого храма по–прежнему разрушено. Но рядом, в стенах иезуитской миссии, расположился женский православный монастырь во имя Рождества Пресвятой Богородицы. Поскольку икона стала общехристианской реликвией, нет препятствий для возвращения оригинала чудотворной иконы в Юровичи. Этот акт был бы с пониманием и благодарностью встречен в рамках межконфессионального диалога.
Второй звонок касался ценностей, принадлежавших членам Общества любителей Минской земли и в 1920 году вывезенных при отступлении польских войск в 36 тысячах ящиков в Варшаву. Находились там и вещи, книги и рукописи из частного музея Александра Ельского в Замостье. В статье я сетовал, что во время поездок в Польшу обнаружил в Варшаве и Кракове лишь крохи из собраний белорусского писателя и коллекционера. Позвонивший коллега сказал, что, возможно, я не совсем там и не так искал. Требовалось учесть, что, поскольку время было военное, первоначально ящики с ценностями доставили и сгрузили в создававшемся тогда музее Войска Польского. А поскольку он, пусть и в ином виде, существует поныне, то именно отсюда, с поиска описаний фондов и их распределения, следует двигаться в дальнейших изысканиях, которые, кстати, предусматриваются и в вышеупомянутом плане МИДа.
Подтвердилось лишь частично
После статьи «Вывезено за Буг» прозвучал еще один звонок, скорее, язвительный по тональности. В нем содержалась резкая критика, касающаяся не столько статьи, сколько ее автора. Спрашивалось, почему я призываю к возвращению ценностей и не задумываюсь над их дальнейшей судьбой уже на родной земле. Не случится ли с ними то, что уже произошло с экспонатами (картинами, книгами, архивными документами), когда–то подаренными нашими соотечественниками Национальному научно–просветительному центру имени Франциска Скорины, когда я был директором этого центра?! Мол, теперь все эти сокровища постепенно растаскиваются, а, самое главное, собранная тогда база данных по диаспоре, реституции, общественно–культурным связям между странами и народами недоступна пользователям. Почему не пишу об этом, не возмущаюсь...
Звонившему мне читателю я смог возразить лишь, что архивные фонды центра в свое время по моему настоянию были переданы в Белорусский государственный архив–музей литературы и искусства, а весьма ценное книжное собрание профессора Цехановецкого (Лондон) перешло (с его согласия) в научную библиотеку Белорусского государственного университета культуры и искусств. Но остальное следовало увидеть de visu...
Оказалось, что в главном корпусе минского педуниверситета, куда передали многие ценности из скорининского центра, их уже нет. Они теперь в корпусе номер семь, расположенном в районе Уручья. Вместе с бывшим сотрудником центра Болеславом Харкевичем начинаем обзор с картин. Они лежат в связках, сгруженных одна на другую. Одна уже без рамы. Но хорошо, хоть существует... Среди более чем 50 произведений изобразительного искусства с понятным волнением ищу прежде всего наиболее ценные. И с облегчением вздыхаю: они есть! Зато не оказалось некоторых весьма ценных книг. Зато (о совпадение!) в тот день мне принес три редкие книги из фондов бывшего центра (среди них — ценное издание Якуба Коласа) магистрант университета культуры и искусств. В свое время он вместе с другими студентами помогал при перевозке библиотеки центра и, услышав разрешение взять приглянувшиеся книги, унес несколько. Теперь вот возвратил... Магистранта я сердечно поблагодарил, обещал переданные книги вернуть в педуниверситет.
Раньше богатой базой данных скорининского центра, накопленной за 12 лет его работы, пользовались ученые и дипломаты, преподаватели и студенты не только Минска, но и других городов и стран. Теперь же пробиваются к отдельным ее частям (педагогической, культурологической) только самые настырные. Остальные (основные) части не востребованы, ибо мало кто даже знает о том, что они в педуниверситете существуют.
Это достояние, прежде всего информационное, надобно разделить на три части: по образованию и культуроведению оставить там, где оно находится, все касающееся международных взаимосвязей (в том числе по реституции и диаспоре) с ведома Министерства образования передать в БГУ, а экспонаты музея «Белорусы в мире» — в Национальный музей истории и культуры Беларуси, где, по мнению его дирекции, должна быть и такая экспозиция.
Нужен ли Институт Беларуси?
Посещение удаленного от центра города педуниверситетского корпуса очередной раз навело меня на горькое раздумье: ну почему в свое время не осуществилась идея создания на базе скорининского центра Института Беларуси?! Его деятельность была бы направлена на распространение нашей культуры в мире. Этакий Белорусский дом, вокруг которого объединялись бы наши друзья и соотечественники! Чем–то похожий на чешскую или словацкую Матицу, болгарский центр имени Кирилла и Мефодия, на нынешние Институт Украины или Институт Латвии, Польский институт или Институт Гете. Теперь мы, кажется, начали понимать, что без культурного присутствия страны в мире затруднено и все другое сотрудничество. Не случайно ведь уже появился Институт Беларуси в Польше, к этому же идет дело в других сопредельных и далеких странах. Руководит новыми учреждениями Министерство иностранных дел. Но ведь им понадобится научная, методическая, информационная помощь. Откуда она будет исходить?
В заключение еще раз о проблеме возвращения наших материальных и духовных ценностей, находящихся за рубежом. Как свидетельствует опыт европейских стран, успех здесь зависит от взаимодействия на трех уровнях: государственном, научном и общественном. У нас пока больше задействован последний — комиссия «Вяртанне» при Белорусском фонде культуры. Но обязательно нужны усилия и первых двух, о чем говорится то тихо, то громче вот уже на протяжении добрых пятнадцати лет. В других странах государственный уровень представлен либо специальной структурой при Совете Министров (например, в Украине), либо департаментом министерства культуры (как в Российской Федерации, Польше), либо специальным помощником президента, имеющим минимальный аппарат (в Австрии). Хорошо, что в документе МИДа говорится о необходимости такой межведомственной комиссии при Совете Министров. Что же касается научного уровня, необходимого, скажем, для составления каталогов, рекомендаций, то стоит напомнить: в Германии, в Бременской группе ученых, знающих толк в вопросах реституции, насчитывалось до 200 человек. В БГУ для начала пусть их будет 5 — 10. Вот если слаженно начнут действовать все три структуры, тогда наше государство, наше общество сможет обогатиться огромными ценностями, созданными на нашей земле.
