Корреспондент «СБ» переквалифицировался в коробейникаПоезда давно стали напоминать супермаркеты на колесах. Чего там только нынче не продают! Из вагона в вагон тянется бесконечная вереница коробейников со всякой всячиной: пышущей жаром снедью, свежими детективчиками Донцовой, спортивными подтяжками, плащами–дождевиками, газетами–журналами и невесть знает чем еще. Вся эта шумная братия лично у меня всегда вызывала раздражение. До той поры, пока на время сам не стал одним из газетных зазывал...
Мысль «примерить» на себя «жилетку» продавца газет родилась во время одной из командировок. От нечего делать в электричке я стал наблюдать за «коммерсантами» из пригородных поездов. И, странное дело, мне нравилось, как они зычным голосом выхватывают из свежих газет заголовки и стараются перекричать голос из динамика, как успевают огрызаться на недовольное шиканье недотрог и одновременно полюбезничать с пожилой дачницей, как ловко лавируют между сумками и умело предлагают малышу детский журнальчик. Виртуозное мастерство!
А смогу ли я так? Проверить, в принципе, несложно. Тем более сейчас, когда дачники оккупировали все электрички и коротают время за чтением газет и разгадыванием сканвордов. Лето для распространителей — самый сезон. И рано утром их уже можно найти на вокзале около камер хранения, где они складируют свой газетно–журнальный товар.
Николай Михнич, с которым мы познакомились и к которому напросились в компаньоны, первый во всех отношениях. Он первым приезжает утром на вокзал, одним из первых занялся этим бизнесом и наконец именно он первым получил разрешение в Беларуси на распространение газет–журналов в электричках. А ведь поначалу Николая Николаевича не раз приводили в милицию, составляли протоколы. Он ругался до хрипоты, обивал пороги больших начальников и... снова выходил на работу. Теперь он гордо показывает удостоверение распространителя в электричках, ради которого потрепал столько нервов себе и начальству железной дороги. За лицензию достаточно заплатить символическую сумму — всего 25.500 рублей в месяц — и торгуй сколько хочешь, но, пожалуйста, только газетами, журналами, лотерейными билетами, расписанием электричек. А вот продажа еды, напитков, одежды в поездах категорически запрещена.
Итак, мы «торгуем по стояку», то есть продаем газеты в еще не отошедшем поезде. Так удобнее — шум не мешает, да и идти по вагону проще. Пока я всего лишь учусь. Смотрю, как мой напарник умело обращает внимание пассажиров на газеты, ловко расплачивается, сыплет шутками–прибаутками. Он — режиссер в вагоне, а пассажиры в нем — актеры. После его проникновенных речей они послушно достают тугие кошельки и покупают прессу.
— Ну что, теперь твоя очередь, — передает он мне пачку газет.
Набираю воздуха в грудь и вхожу в следующий вагон. Ощущения почти как на театральной сцене. Десятки глаз вцепились в меня и ждут, чем порадую. Запинаясь, перечисляю названия изданий. Пассажиры озираются и с удивлением рассматривают меня. Ну не похож я на продавца газет и все тут! И дикция подводит, и мой голос слышит от силы только треть вагона.
— Волнуешься, у новичков это бывает, — подбадривает мой спутник в тамбуре. — Я поначалу, пока не привык, даже успокаивающие таблетки пил. Перед работой обязательно читаю газеты, расхваливаю репортажи, стараюсь делать паузы. Непременно повтори «агитку» на середине вагона, чтобы остальные тоже услышали про «самую свежую прессу».
В следующем вагоне получается уже лучше. Урок красноречия, преподнесенный Николаем Николаевичем, не прошел даром. Я стараюсь проанонсировать самые интересные статьи, останавливаюсь на середине вагона и громко повторяю названия газет. Увы, все равно прессу никто покупать не хочет. Может, причина в моей неопытности?
Тогда Николай Николаевич забирает всю кипу газет и повторяет маршрут, пройденный мною несколькими минутами ранее. Он умеет работать на публику, ничего не скажешь! Внимательно следит за реакцией пассажиров и, увидев заинтересовавшихся, обращается уже к ним, предлагает полистать журнальчик. Однако и у него, несмотря на все профессиональные уловки, ничего не получается продать.
— Сонное царство. В этой электричке нам «ловить» нечего, — выносит он свой вердикт. — Сейчас не повезло, а вот сядешь в следующую и раскупят полпачки. С удачей ведь никогда не угадаешь! К примеру, перед футбольным матчем с шотландцами ехали болельщики. Меня еще предупредили, мол, в эти вагоны и соваться нечего, только голос посадишь. А я зашел и просто сказал два слова: «Беларусь — чемпион!» Этого оказалось достаточно, чтобы у меня расхватали все спортивные газеты.
Мы пересаживаемся в другую электричку, затем еще в одну, третью, четвертую... Лично я под конец уже запутался в направлениях и даже потерял счет времени. Но это только кажется, что торговля идет сумбурно и в ней нет никакого порядка. Все подчинено жестким законам рынка, направления поделены, издания выбраны. Летом, например, лучше торговать газетами для дачников, осенью в ходу брошюры с рецептами домашних заготовок.
Кто в основном торгует в поездах? Среди 46 распространителей, зарегистрированных в Минском отделении Белорусской железной дороги, есть инженеры, компьютерщики, бухгалтеры, пенсионеры, студенты, бывшие военные. Сколько нелегальных «коммерсантов», одному Богу известно. Их не любят, но и разборок не устраивают. Просто сообщают куда следует. Дальше дело за транспортной милицией. Заходят, скажем, двое в штатском, с виду обычные пассажиры, и ждут, пока объявится очередной коробейник–нелегал.
Рядовые пассажиры на распространителей реагируют нормально. У меня было такое чувство, что у Николая Николаевича вообще полвокзала в знакомых ходит. По дороге он перемигивается с контролерами и милиционерами, здоровается с машинистами и железнодорожниками. Пассажиры и те приветливо тянут ему руку.
— Впрочем, иногда во время работы пристают «поддатые», вырывают газеты из рук, но таких утихомиривают сами пассажиры, — рассказывает Михнич. — Зато других проблем хватает. Сейчас сильно упал спрос на периодику: стали меньше ездить в электричках. И продавцов заметно поубавилось. В былые времена по вагонам ходило не меньше двухсот распространителей. Сейчас вдвое, а то и втрое меньше. Работа сильно выматывает. Держусь на одних лекарствах. Ведь и бросал ее не раз. Посидишь денек–другой дома, а потом ноги сами несут на вокзал. И снова за старое! С людьми опять же пообщаешься...
Самый настоящий бум был в середине 90–х. Когда появились первые «желтые» газеты, продавцы в электричках зарабатывали и по 300 долларов в месяц (сейчас вдвое меньше). А вообще–то неспокойное было времечко! Милиция гоняла «коммерсантов» днем, а вечерами в тамбурах с кастетами за пазухой их поджидали бандиты. Поговаривают, что во время таких разборок одного из распространителей выбросили из электрички прямо на ходу.
Как ни странно, Николай Николаевич свою работу любит. Привык, объясняет он. За 10 лет он проехал в электричках, страшно подумать, 800 тысяч километров, то есть смог бы обогнуть Землю 20 раз!
А мешают ли «коммерсанты» машинистам и контролерам? За комментариями я обратился на Белорусскую железную дорогу.
— Честно говоря, я сам пару раз пользовался услугами распространителей, — признается главный инженер моторовагонного депо Минского отделения Белорусской железной дороги Иван Белый. — Да и не мешают они вовсе. Чем плохо? Принесли свежую прессу на блюдечке с голубой каемочкой. Желаете газету? Вот. А может, журнал? Пожалуйста! Ну а то, что они сетуют на низкие заработки, думаю, если бы было невыгодно — не торговали бы. Народный промысел, если можно так сказать!
И в самом деле, коробейники были еще в Древней Руси. Теперь они просто сменили коробы на брезентовые сумки, лапти — на кроссовки и уже давно не ходят пешком, а вовсю колесят в электричках. Кстати, если вы думаете, что они катаются в поездах в собственное удовольствие, то сильно ошибаетесь. Как–то один из распространителей смеху ради нацепил ходомер. Оказалось, за день он прошел по вагонам... 18 километров.
Смог бы я стать продавцом в электричках? Думаю, да. Хоть работа и утомительная, но интересная. Опять же знакомых появится много. И скучать нет времени. Жаль только, что обувь пришлось бы менять часто: продавцы говорят, за сезон изнашивается минимум две–три пары туфель.
