Талант — интернациональное понятие
Валерий Анисенко, художественный руководитель Минского областного драматического театра
Для меня национальная принадлежность автора никогда не имела особого значения. Если это хорошая драматургия, значит, она обязательно выходит на проблему.
Я, например, с интересом посмотрел на минувшем молодежном форуме театрального искусства “М.@rt.контакт — 2018” в Могилеве спектакль “Июль” Могилевского драматического театра по пьесе современного российского автора Ивана Вырыпаева. Это довольно неожиданная работа главного режиссера могилевского театра Саулюса Варнаса. Очень странный радикальный текст, монолог от лица убийцы. Даже не знаю, есть ли в нашей драматургии столь радикальные тексты? Но через него и блестящую игру молодой актрисы Юлии Ладик режиссер вышел на христианскую тему, зазвучал искренний религиозный подтекст. Появился мотив очищения через боль, всепрощения. Я вижу, что “Июль” — это большая режиссерская и педагогическая работа. Если первые 3—5 минут действие набирает оборот, то потом начинается высший актерский пилотаж. И не могу не отдавать себе отчета, что эта патология, которую мы наблюдаем в герое, зафиксирована современным автором и герой этот — современный.
Конечно, я всегда обращаю внимание на новые пьесы. Но часто нахожу в них какие-то повторы двадцатилетней давности. Одни и те же мотивы, темы. Мне это не интересно. Хороший драматург будет понятен везде. В 1970-е годы я поставил в Минске пьесу Александра Вампилова “Утиная охота” не потому что это был советский автор или мне нужно было поставить советскую пьесу, а потому что вдруг обнаружил там то, что было созвучно мне и моим современникам. До Вампилова о советской действительности таким языком в драматургии еще никто не писал. Мне не нужно было мучиться с этим текстом, что-то там выуживать, придумывать, все шло легко и свободно. И актеры в ней тоже существовали органично, потому что узнавали в пьесе себя и своих знакомых. Поэтому я уверен, что талант — понятие интернациональное. Я, например, успешно сотрудничаю с современным израильским драматургом Леоном Агулянским. После пяти лет работы в должности художественного руководителя в театре им. Я. Коласа в Витебске я ушел оттуда, внутренне решив, что мой “театральный роман” закончен. Определил, что сосредоточусь на преподавательской работе. Но неожиданно наткнулся на пьесу Агулянского “Дирижер” и прочитал там: “Лицемерие и фальшь разрушали все. Учиться не хотят. Все знают и все умеют. Несостоявшиеся судьбы. Должны терпеть выкрутасы какого-то маэстро. У них, может, дети больные и родители старые. Хороший дирижер отпустит их через два часа. А я плохой дирижер! У меня нет друзей в искусстве. Я беспощаден у пульта”. И понял, что эта история не только о всемирно известном дирижере Михаиле Каце, живущем сегодня во Франции, но и обо мне тоже. Эта история о современном художнике, который должен найти компромисс между творчеством и реальной жизнью, личным и профессиональным, который должен внутренне расти и не повторяться в своих творческих решениях. О каждом, кто вкусил однажды запретный плод искусства. Теперь эта пьеса и моя исповедь тоже. И она находит отклик у молодечненского зрителя, который приходит к нам в гости в Минский областной драматический театр, художественным руководителем которого я недавно стал. Стираются сегодня границы столицы и провинции. Провинция может быть только духовной.
Читайте также
У советских людей был вкус к литературе. Я знаю цену себе, коллегам, слову.
Как и многие, с развалом Советского Союза я потерял мою родную страну, но Родина моя — Беларусь у меня осталась.
Сейчас я совершенно неожиданно для себя начинаю репетировать в Гомельском областном драматическом театре пьесу белорусского автора, известного филолога Глеба Гончарова “Уваскрэсенне Лазара”. Это, по-моему, его дебют в драматургии. Пьеса эта нашла меня сама. На этой неделе в Гомеле у меня состоялась первая репетиция. Это некое философское рассуждение о белорусском характере с совершенно конкретной фабулой: спустя двадцать лет снова собираются участники восстания 1863 года. Они вспоминают минувшие события и понимают, что каждый из них в какой-то момент предал свои идеалы. Я хочу выехать с актерами в Несвиж, Мир, Новогрудок, Гольшаны и снять их в реальных интерьерах наших замков или того, что от них осталось. И чтобы актеры во время этой современной съемки не играли, а были реальными людьми. Мне кажется, это может пойти таким интересным контрапунктом всей истории. Снова, как и после постановки по Владимиру Короткевичу “Каласы пад сярпом тваім” занимаюсь исторической темой, которая, повторюсь, нашла меня сама...
Белорусская пьеса нуждается в популяризации
Сергей Ковальчик, художественный руководитель Национального академического драматического театра им. М. Горького
Мне кажется, нам стоит больше поддерживать белорусских драматургов, существующий Центр белорусской драматургии и Республиканский театр белорусской драматургии. Они должны существовать как лаборатории, их нужно освободить от каких-то обязательств, которые сегодня нужно выполнять государственным театрам. С этим направлением нужно работать целенаправленно и системно, только в этом случае появится какой-то результат. Увы, иногда вижу, что и со стороны зрителей большого интереса к национальной пьесе сегодня нет. Ее надо популяризировать и поддерживать больше, если не получается какого-то естественного роста и естественной заинтересованности в ней.
Конечно, отечественная драматургия не может быть залогом какого-то зрительского успеха. Глобализация наступила не только в политике, но и в драматургии. Я думаю, режиссер с мировым именем Эймунтас Някрошюс через персонажей Шекспира, Камю, Чехова, Гоголя сказал в свое время больше о литовском характере, чем он мог бы сказать, если бы ставил исключительно литовскую драматургию. Он выходил на обобщение, на космический уровень разговора с мирозданием. Я уверен, что в театре навязать ничего нельзя.
Все должно идти от сердца. Зритель чувствует этот искренний посыл, и только тогда возникает какая-то обратная реакция.
Андрей Макаенок, Николай Матуковский, Кондрат Крапива пытались отобразить в своих произведениях время, в котором они жили.
И это у них замечательно получилось. Прекрасные произведения для сцены подарил нам Алексей Дударев. В их пьесах есть живые характеры, узнаваемый быт, понятная интрига. Можно ли будет судить о нашем времени по пьесам белорусских авторов, которые порой намеренно пишут “чернуху”? Да, это сегодняшний драматургический тренд, но отражает ли он наше время? Как-то с интересом увидел в интернете пьесу Павла Пряжко “Трусы” и подумал: “Надо же! Вот сейчас почитаю пьесу о настоящих подлецах!” Но оказалось, что это не о подлецах. В заголовок автор вынес название нижнего белья. И сознательно сделал язык своих героев примитивным. Что мы находим и в других его пьесах.
Для меня один из лучших драматургов — Кондрат Крапива, его пьесы “Брама неўміручасці” и “Хто смяецца апошнім”. Там так много и хорошо сказано о нашем национальном характере!
Нельзя, чтобы белорусские произведения появлялись в репертуарах наших театров только для того, чтобы поставить галочку в графе “современная пьеса”. Я вспоминаю, как Георгий Товстоногов, руководитель прославленного Большого драматического театра очень резко отвечал на все просьбы, когда ему предлагали ставить ленинградских драматургов. Он отвечал что-то в духе: “Местную драматургию я не ставлю!” Хотя как человек, обладающий удивительным режиссерским зрением и творческой интуицией, он, конечно, мог отличить талантливое произведение от неталантливого и выделить, например, среди “местных драматургов” Александра Володина и поставить его “Пять вечеров”. Обращался он и к произведениям Владимира Тендрякова, Василия Шукшина... И в советское время, и сейчас всякая инициатива должна исходить от режиссера. Несмотря на то, что, судя по возникающим в разных театрах конфликтам, решающее слово сегодня остается за директорами, которые распоряжаются финансированием и неизбежно думают о кассе.
