Звезда по имени Светлана

Профессия — будить страну
— Светлана, насколько я знаю, вы окончили театрально-художественный институт и по профессии — актриса. Как получилось, что вы попали на телевидение?
— В дипломе у меня написано “актриса театра драмы и кино”. А попала на телевидение очень просто. Владимир Борисович Шпитальников пригласил меня в спортивно-развлекательную программу “Шанс”. Хотя сейчас понимаю, что это был не мой жанр, мне нравилось работать. Вела еще программу “Телебиржа”. Я сидела на стульчике. На одной половинке экрана была я, а на другой — бетонные плиты. Я говорила: “Плиты. Предложение № 328”. Или: “Кирпичи. 1 кубометр”. Это было, пожалуй, самое забавное в моей телевизионной карьере. Потом был “Телемагазин”, который мы делали с Егором Хрусталевым. Но самый дорогой сердцу проект — “Добрай раніцы, Беларусь!”. Ему столько же лет, сколько и моему сыну. Полная энергии, я пришла на кастинг на седьмом месяце беременности. И через два месяца после родов уже вышла на работу.
— Если ввести ваше имя в Интернет, то ссылки о том, что вы — ведущая программы “Добрай раніцы, Беларусь!” идут после ваших эротических фото...
— Это просто какой-то сумасшедший нарезал кадры из фильма “Русский рембо”, где я снималась со своим мужем, и выложил их во “всемирную паутину”. Я впервые узнала об этих снимках, когда однажды пришла к своему начальнику в кабинет. Он и говорит: “Света, хочешь, я тебя изумлю? Я тут рассматриваю твои эротические фото”. Я была потрясена.
— Вы в кадре очень естественны. Кажется, что вы мечтали стать ведущей с самого детства и все время оттачивали свое мастерство... А как вы стали актрисой?
— Это было не вдруг. Где-то с 12 лет уже понимала, что я — хорошенькая девушка. Мне говорили об этом мама, мальчики, которые дарили мне всегда больше подарков к 8 Марта, чем остальным девочкам. Сначала хотела быть пианисткой, потом поняла, что я не столь трудолюбива. Потом стюардессой. Но однажды к нам в школу в Молодечно, где я училась, приехала ассистент режиссера  выбирать девочку для съемок в кино. Выбрали меня. Я приехала в Минск на пробы, однако меня не взяли. Но после этого взыграли амбиции. Поступала в театральное училище имени Щукина. Но взяли кого-то вместо меня. Трагедия была редкая. Потом было поступление в Белорусский государственный институт культуры. Я поступила, но в последний момент забрала документы и пошла работать на радиозавод в Молодечно, где всю жизнь трудились родители. Было очень весело: на каждый обед мы покупали тортики, мерили какие-то кофточки. Я и там была артисткой! А через год ушла с завода также легко. Со словами, как в песне “Машины времени”: “Она легко идет по жизни смеясь, но никто не знает, как ночами плачет она в подушку”. Я поступаю в театрально-художественный институт...
— Всегда в прямом эфире вы так бодры, что и нас заряжаете на целый день. Где находите источник хорошего настроения?
— Мне кажется, я родилась такой. Меня всегда много. То, за что меня любит зритель — это папины черты. Он — душа компании, балагур. А вот от мамы мне достался “острый” язычок, женская мудрость.
Раньше ведущим программы “Добрай раніцы, Беларусь!” приходилось просыпаться в 4 утра, потому что эфир был с шести. Как и любому человеку, мне сложно вставать ни свет ни заря. Но я — жаворонок. Родилась в 5.15 утра.
Всегда перед эфиром ложусь в девять вечера спать, если только в это время не работаю... А если перед эфиром удается поспать всего несколько часов, меня поддерживает мой партнер по эфиру Саша Павлов. Он для меня, как добрый молодец из сказки! Так вот, просыпаюсь под звук сирены, который выдает мой будильник. Встаю, скрепя зубами, нигде не включаю свет, умываюсь. Одежда уже сложена с вечера. Сажусь в машину и под громкую музыку еду будить страну.
— Часто с вами в эфире случаются казусы?
— Их столько, что припомнить какой-то один сложно. Главный оператор нашей программы Витя Белько-Черноморин всегда за секунду перед эфиром говорит мне: “Ну, ты помнишь: сегодня 13 марта, пятница. Тебя зовут Светлана Боровская”. Был момент, когда я сказала число правильно, а год — нет. А Витя стоит и говорит с досадой: “До года не дошли”.
Секреты успеха
— А вы помните свой первый утренний эфир?
— Нет. У нас так часто менялся формат. Мы работали то вдвоем, то в одиночку. Но мне все-таки удобнее в кадре быть одной, потому что коллективное творчество — это всегда сложно. Двое ведущих, как два быка, должны идти в одной упряжке, и ни один никуда не может дернуться. Я не могу идти в строю, мне комфортно идти своей тропинкой, но если партия сказала, комсомол ответил: “Есть!”
— Это просто нежелание быть такой, как все?
— Нет. Есть люди, которые не любят выделяться из толпы, выступать публично. И они в этом не виноваты. Мне же нравится быть собой. А это значит, что я никогда, чтобы выйти в свет, не надену серое платье. Мне комфортно в красном, а иначе — сиди дома. Нужно прийти так, чтобы все были в восторге.
— Вы — смелый человек.
— На самом деле очень трусливый. Никогда не катаюсь на “Супер-8”: мне страшно. Но в кадре, на мой взгляд, я не должна рассказывать только, какое сегодня число. Мне трудно было бы вести новости. Сообщая, например, о трагедии, я рыдала бы в кадре. А это — непрофессионализм.
— Вы выбежали на сцену Дворца Республики за наградой летящей походкой и оживили собой всю церемонию “Телевершины”.
— В тот момент я была просто бешеная от счастья. Мне мои коллеги тоже сказали, что я разбудила весь зал.
— И как легко вы подставили щеку Жене Булке, вручающему статуэтку, который сказал, что отдаст ее вам только за поцелуй! Это тоже “школа” прямого эфира?
— Я это сделала сознательно, просто считаю, что мужчина первым должен целовать женщину. Благодаря моей маме, да и своему жизненному опыту знаю, что за инструмент мужчина.
— И какой же это инструмент?
— Мужчина — это пианино, а женщина — рояль. В женщине оттенков так много, и мужчина никогда их не узнает. Ему и не нужно, иначе он просто сойдет с ума.
— Вас называют одной из самых красивых женщин нашей страны. Легко ли красивой женщине осознавать то, что молодость когда-то пройдет?
— Даже с возрастом женщина может быть привлекательной. Красота и количество морщин — два разных понятия. Сейчас возраст женщины подвинулся дальше. Во времена молодости моей мамы женщина в 30 лет — это уже была старуха. А сейчас я смотрю на женщин 40-летнего возраста: красотки!
 Я не боюсь ни одного года своей жизни и убеждена, что делать пластические операции жутко. Чтобы выглядеть хорошо, нужно меньше злиться. Не надо совершать подвигов, но и не делать подлостей! Считаю, что на свои тридцать с “хвостиком” я выгляжу просто сногсшибательно. При том, что моему старшему сыну Владимиру 17 лет, младшему Климу — 9. Пусть я не могу бывать с ними столько, сколько хотелось бы, но мне кажется, я хорошая мать. В день я целую своих сыновей раз по пятьсот.