Звезда Брежнева

Его награды на бархатных подушечках во время пышных похорон нес почетный эскорт из сорока четырех старших офицеров. Четырежды Герой Советского Союза, Герой Социалистического Труда... Наверное, трудно найти медаль или орден, которых бы у него не было. Но историческая личность оценивается по другим критериям. Время Брежнева — это начало заката советской эпохи. Теплые, спокойные сумерки великой державы. Державы, уверенной в завтрашнем дне, но это завтра оказалось совсем другим. А могло ли быть иначе?

Побег с Урала
В 1915 году 8-летний сын рабочего металлурга из Каменского (позднее — Днепродзержинск) успешно сдал вступительные экзамены  в классическую гимназию, а в 1923 году махнул в Курск и поступил в землеустроительно-мелиоративный техникум. Здесь же студент-красавец познакомился со своей будущей супругой Викторией.
После техникума Леонид несколько месяцев трудился в Курской области, затем под Оршей, откуда был переведен в Свердловск, где уже в 1930 году стал замначальника Уральского окружного земельного управления. Однако здесь происходит крутой перелом в его судьбе — неожиданно срывается в Москву, поступает в вуз, но, не проучившись и года, переводится на вечерний факультет металлургического института в Каменском и устраивается на работу слесарем.
Зигзаг более чем странный. В своих “Воспоминаниях” Леонид Ильич объяснил метания тем, что захотел вернуться к родным истокам. Но вопросы остаются. Просто так от высоких должностей не отказываются. Одно дело замначальника областного уровня, а другое — слесарь с отдаленной перспективой вузовского диплома. Возможно, предполагают историки, суть в том, что в 1929 году началась коллективизация, которая, по сути, ставила деревню на колени. И хотя землеустроитель не являлся прямым проводником партийной линии на селе, тем не менее без его участия не обходилось. И чтобы не участвовать в уничтожении села, оставался единственный выход — бежать, пока не поздно. В пользу этой версии говорит и все последующее поведение Брежнева — он никогда не был рьяным исполнителем идеологических заданий, и его сложно представить в роли сурового красного комиссара в папахе и с шашкой на сельском сходе, где доводится до каждого подворья норма сдачи буренок в колхоз.
Но, как бы там ни было, с середины 30-х теперь уже дипломированный металлург начинает новое восхождение: директор местного техникума и тут же взлет до зампреда Днепродзержинского горисполкома, а оттуда трамплин в Днепропетровский обком. И постановление за подписью первого секретаря ЦК КП(б) Украины Никиты Хрущева об утверждении Брежнева членом бюро обкома.
После Великой Отечественной войны бравый генерал-майор по рекомендации все того же Хрущева становится первым секретарем Запорожского, а затем Днепропетровского обкома, а через пару лет и еще круче — 1-й секретарь ЦК КП Молдавии.
В 1952 году на 19-м съезде партии (как гласит одна из легенд) Леонида Ильича представили Сталину, и Иосиф Виссарионович будто бы сказал: “Какой красивый молдаванин!”. И “молдаванин” тут же был введен в состав Секретариата ЦК партии.
Все выше и выше
Смерть “вождя всех народов” не только приостановила карьерный забег статного красавца, но даже на время, пока в Кремле шел дележ власти, отбросила назад. И лишь в 1956 году, когда Хрущев утвердился как лидер, а Леонид Ильич с успехом выполнил целинное поручение партии, ворота к вершине власти вновь открылись. Ведомый своим визави, он дошел до Председателя Президиума Верховного Совета СССР и секретаря ЦК КПСС. Это был 1963 год.
Верхний эшелон власти к тому времени представляли уже не “революционные мечтатели”, а люди дела, практики, пришедшие в кремлевские кабинеты от сохи и станка. И новый курс Хрущева у них все больше вызывал протест.
Ропот шел и “снизу”. У сельчан отбирали земельные наделы, устанавливали предельное количество кур и хрюшек на усадьбу. “Ничто не должно отвлекать советских граждан от построения коммунизма”. Сегодня это звучит смешно, но в те годы крестьянам было не до смеха. А кукуруза за полярным кругом?
В 1964 году на пленуме ЦК “группа товарищей” отправила Никиту Хрущева “по собственному желанию на пенсию”. И одну из главных ролей в этом перевороте сыграл Брежнев. А вдохновителями заговора были секретарь ЦК Александр Шелепин (“Железный Шурик”) и глава КГБ Владимир Семичастный.
Брежнева и тогда, да и позже некоторые порой ошибочно считали человеком слабовольным, нерешительным и мягким. Однако то, как он провел комбинацию-1965, когда одних перетянул на свою сторону и их руками убрал своих противников, а в последующем расставил на ключевые посты людей, которые более десяти лет верой и правдой служили ему и ни о каких заговорах не помышляли, — свидетельство как раз твердости и упорства. Просто делалось это не с помощью страха или унижения подчиненных, а, наоборот, за счет подчеркнуто уважительного к ним отношения. Вспомним, что максимальным наказанием за нелояльность была почетная отправка на пенсию или на посольские должности — “подальше от Москвы”.
Обещанного четыре года ждут
У белорусского лидера Петра Машерова с Леонидом Ильичом отношения сложились достаточно непростые. В чем здесь причина, даже сегодня сказать сложно. Тогда “верному марксисту” пели здравицы все. И Петр Машеров не исключение. В своих речах генсека он также называл и неутомимым борцом, и бесстрашным комиссаром Великой Отечественной войны, и выдающимся деятелем современности и так далее и в том же духе, но это на отношениях лидеров никак не отражалось (хотя они вместе и отдыхали, и охотились, и жены их дружили).
Даже Золотую Звезду городу-герою Минску Леонид Ильич вручил лишь четыре года спустя подписания соответствующего указа, а торжественные мероприятия по этому поводу в Минске вообще скомкал, перекроил, прервал и второпях, будто бежал от неприятного общества, отбыл в Москву. А в Алма-Ате на праздновании 60-летия Казахской ССР и вовсе с нескрываемым раздражением отворачивался от 1-го секретаря ЦК Компартии Беларуси.
Возможно, их неприятие было на некоем личностном уровне. Нелюбовь кремлевского правителя скорее была обычной завистью, которую испытывает старый и немощный к здоровому и полному сил. Тем не менее Машерова никто не “задвигал” и в “почетную ссылку” не отправлял. Беларусь даже в годы застоя динамично развивалась, и это было решающим в судьбе первого лица республики.
Да, Брежнев с куда большим удовольствием встречался с Кунаевым и Рашидовым. Но и только.
Версия же о том, что Машерова “определенные круги в Кремле” прочили на пост генсека, появилась лишь после трагической гибели Петра Мироновича в автокатастрофе...
Незнание не освобождает от последствий
Трагедия Леонида Ильича с сегодняшней высоты видится до боли отчетливо. Его понимание стабильности дорого обошлось СССР. Отказ от реформ вначале воспринимался как некое благо. Страна, измученная экспериментами, террором, войнами, наконец-то смогла перевести дыхание. Это было похоже на действия канатоходца, которого беспрестанно бросало из одной стороны в другую. И вдруг — желанное равновесие. И очень хочется идти спокойно, неторопливо. Но, увы, остановка, пауза тут же ведут к застою. Так же и после шторма команда бросает весла, и тихое течение жизни обычно играет с кораблем государственности злую шутку. Его относит далеко от заданного курса.
Советский Союз в свою “золотую эпоху” действительно выбрал максимально размеренное плавание в будущее. В прошлом остались поиски “врагов народа”, появились даже диссиденты — легальная оппозиция. По селам больше никто не ездил на подводах с “максимом” и крестьяне могли спокойно держать личное хозяйство. Хочешь ехать учиться в город? Пожалуйста, вот тебе паспорт. Стала менее навязчивой и трескотня о скором наступлении коммунистического рая, а парткомы превратились в учреждения, куда каждый мог прийти и пожаловаться на притеснения. И национальный пирог делился предельно справедливо. Рабочие, служащие получали приличную зарплату. Беда была лишь в том, что тратить их было не на что. Экономика катастрофически теряла позиции. Качество продукции было низким, новые технологии внедрялись медленно, неэффективность производства становилась непреодолимой пропастью. А как заинтересовать людей не столько в ударном, сколько в эффективном труде, похоже, не знали даже на самом “верху”. (Приход Андропова к власти и “закручивание гаек” — провал. Горбачевская перестройка и внедрение западных рыночных методов — крах Союза.)
Ставка сделана
Брежнев — это не худший выбор. Но Брежнева выбирали, по сути, дважды. Первый раз до болезни, другой — после болезни. И анекдоты, кухонные пересуды — все это было сигналом к тому, что необходимо что-то менять. Но “верхам” перемены были не нужны.
Конечно, сегодня многие из тех, кто “успел пожить при  застое”, хотели бы хоть на миг туда вернуться. Но это невозможно не только потому, что “возврата в прошлое нет”. Возвращаться некуда. Это как проживание в деревянном доме. Пока все в нем благостно проводили годы, никто не удосуживался смотреть за самим домом. А потом вдруг выяснилось, что дом — только видимость: весь он съеден точильщиком.
...Память о самом “славном борце за мир” просуществовала недолго. С 1983 года с высоких трибун о нем почти не вспоминали, а его мемуары с полок магазинов в централизованном порядке ушли в макулатуру.
Но Леонид Ильич Брежнев был счастливым человеком — он ничего этого не увидел...

 

Заметили ошибку? Пожалуйста, выделите её и нажмите Ctrl+Enter