Но срабатывает сигнал «холодно!».
Один человек, технически причастный к современному литпроцессу, искренно уверен в обучаемости профессии писателя. Читаю в его блоге: «Подготовка писателей для рынка методом обучения на курсах в России, издания пособий, приглашения иностранных редакторов и издателей в Беларусь...» и т.д.
Литературное издание перед семинаром молодых авторов делает опрос. Не верю своим глазам, под фамилией некоей студентки Белорусского государственного технологического университета на полном серьезе читаю «прозаик», причем «прозаик» идет впереди слова «студентка».
В области театра, музыки, оперы, балета нашли бы соответствующие названия, как «новичок, стажер, начинающий, ученик, дебютант». Желторотым и зеленым от литературы не подобрали точных синонимов. Проза — не теплица с искусственными оранжерейными условиями. Жизнь проверяет писателя на прочность многолетней закалкой. И здесь никакие подпорки–костыли в виде того же скороспелого членства в общественных писательских союзах не помогут, административными процедурами не вырастить молодые дарования.
«Холодно, очень холодно!»
Общество потребления постепенно входит в нашу жизнь, часто оно диктует свои условия, ловко подменяя прежние ценности, литературу в том числе. Что возможно в коллективной практике, например, в эстрадных шоу, невозможно в одиноком писательском ремесле. Но молодежь нового века воспринимает занятия литературой именно в таком, уже слегка искривленном зеркале. И не важно, что больших денег писательский труд сегодня не принесет, но есть мода, и она поражает воображение своим ядовитым дыханием. Картинка получается вполне радужная и оптимистическая, ее скрытая, порой страшная сторона остается в тени, да и зачем о ней знать.
Известный писатель Леонид Зорин, миновав 92–й перевал долгой жизни, подводит в монологе «Бубенчик» свои итоги жизни. Для серьезного разговора писатель столь почтенного возраста опубликовал письмо–ответ молодому писателю. Главный, отцеженный тезис всех его раздумий — предупреждение молодым: занятия литературой — опасное дело. «Письменный стол — наше лобное место... бессрочная каторга... бурлацкая работа... Голгофа... Мы честные труженики, работяги... солдаты... Мы в сущности — выморочные люди. Не то наркоманы, не то слепцы... Если вы в самом деле готовы к этой рискованной лотерее, в которой выигрывают немногие и мучаются все остальные».
Писатель — это все–таки судьба, дар и редкая профессия. Девушка–студентка — «прозаик» вряд ли ответит на вопросы современного бытия, устрашающего своей многомерностью и непостоянством. Жизнь, конечно, разрушит потом многие молодые иллюзии, но эту жизнь надо прожить самому, без всякой надежды на то, что твои книги, как и талант, будут востребованы. Остынет, посмотрите на бесконечные стеллажи библиотек. Сколько талантов положило свои судьбы на службу литературе. Печальный образ — «книги на полках напоминают могилы неизвестных солдат» — не дает покоя.
Входить молодым талантам в литературу нужно, этот вечный процесс смены поколений, неизменный, как за февралем придет март. Но лучше недооценить свои скромные силы, чем самодовольно возвыситься и бесславно сгореть под аплодисменты случайных людей, тем более не поддаться тщетным искушениям и обещаниям. Для кого–то это очередная громкая акция, проект–галочка в отчете о проделанной работе, а для неопытного, простодушного человека в начале дороги — наваждение, неоправданная надежда, опыт, горчащий поражением.
Прислушаемся к совету Зорина. «Время дебюта — крутая пора. Ты не подперт своими трофеями. Ни громкой хвалой, ни громкой хулой. Ничем еще не заработал права привлечь внимание аудитории. Еще не возникла склонность к аскезе. Естественно. Хочется потолкаться. Возраст нашептывает и предлагает много разнообразных соблазнов. Тем более всегда под рукой необходимое оправдание — нужно накапливать впечатления».
Надо приучаться к одинокому пути, редким радостям и самостроительству себя, потому как настоящее творчество меняет человека, и кто знает, кто кого пишет — писатель рукопись или рукопись пишет писателя.
