Виртуальный мир актера Грицевского
Это случилось давно. В семьдесят третьем году прошлого века из Москвы, окончив главный кинематографический институт страны, ВГИК, в Минск вернулась группа молодых актеров. Их было двенадцать, влюбленных в кино юношей и девушек, которые были готовы делать на съемочной площадке все, что угодно. Родная киностудия приняла их в свой штат. Тогда казалось, что мечта сбылась. Они скакали на лошадях, фехтовали, бегали с дикими волками по заснеженному полю, стреляли и взрывали фашистские поезда, не гнушаясь работой в массовке и эпизодах. Постепенно их имена стали мелькать в фильмах чуть ли не всех киностудий страны, потому что они были профессионально подготовлены, талантливы и спортивны. А потом, когда двадцать восемь лет назад открылся ныне сверхпопулярный Театр–студия киноактера, все они стали его актерами, эдакими двенадцатью апостолами их величеств кино и театра.
Сегодня гость «СБ» — один из представителей этой славной плеяды, известный белорусский актер и режиссер Владимир Грицевский. Сразу скажу, что поймать его для разговора мне удалось в театре, куда он прибежал прямо со съемок. Юбиляр, а Владимиру Владимировичу 20 сентября исполнилось 60 лет, был, по обыкновению, энергичен, подтянут и на свой возраст никак не выглядел. Понятно, что мой первый вопрос был чисто ситуативный:
— Владимир, а в каком фильме вы сейчас снимаетесь?
— Это большая шестнадцатисерийная картина с рабочим названием «Месть». Ее снимает Владимир Янковский, режиссер из той самой знаменитой династии, глава которой его отец, Ростислав Иванович Янковский. Сюжет фильма закручен очень лихо, зрителям скучать не придется. Здесь я играю подполковника милиции. Пока снято восемь серий, то есть мы на середине пути.
— Господин актер! Вот вы только что пришли со съемок, а через час будете играть в спектакле. Это наверняка очень трудно, ведь театр и кино, как теперь принято говорить, даже не родственники. Вы согласны со мной?
— Не каждый актер кино может играть в театре, а театральный — в кино, потому что техника исполнения разная. Немножко другая в кино игра. Она максимально приближена к реальной жизни. Кстати, и наш театр работает так же, на крупных планах, потому что зал маленький, зрители находятся от актеров на расстоянии вытянутой руки. То есть здесь все видно и ничего не утаишь.
— Где вы чувствуете себя комфортнее — на сцене или на съемочной площадке?
— Все зависит от того, с кем работаешь. Сложности есть везде. Вот когда вся группа или весь театр работает на актера, тогда появляется внутренняя свобода, а это и есть то самое вдохновение, которое заставляет публику ахнуть. Как ни банально, но, на мой взгляд, именно окружение делает и короля, и артиста.
— Владимир Владимирович! Больше половины своей жизни, а если брать учебу во ВГИКе, то полные сорок лет, вы в искусстве и, как говорится, на виду. Изменился ли за это время зритель? Можно ли прочертить ту грань, которая разделила поколения? Что нынче видится по–другому?
— Не зря говорят, что в театре всегда крылась и кроется некая загадка. У нас в репертуаре театра есть несколько спектаклей, которые идут уже больше пятнадцати лет. Срок немалый. Так вот, премьерный успех длится, как правило, несколько лет, потом происходит некий спад, а затем вновь, уже при зрителях, которые из разряда детей перешли во взрослые, возникает колоссальный интерес, казалось бы, к старому, смотренному–пересмотренному спектаклю. Мистика!
— Что для вас как актера главное в творчестве?
— Не врать зрителям! Если их чувства и мысли совпадают с тем, что делает актер на сцене, то это и есть успех.
— Владимир Владимирович, вы уже не первый год ставите спектакли. Переживаете ли по–прежнему перед каждой постановкой о том, как ее воспримут зрители? Ведь вы ведете их в свой сокровенный мир, а они, всякое ведь бывает, возьмут да и «грязными сапожищами непонимания» наследят в душе...
— Все правильно. Фантазия рождает некую ирреальную действительность, которую мы поначалу переносим на белый лист в виде диалогов, потом в декорациях — на сцену, а населяя ее актерами, создаем своеобразный мир. Причем он впоследствии начинает жить своей жизнью, от нас уже не зависящей. Я же говорю — мистика! А зрителей нисколько не боюсь. Они — мудрые.
— Театр существует уже несколько тысячелетий. Люди придумали себе такую виртуальную жизнь на сцене, где актеры представляли самые невероятные истории, часто фантастические, уплотняли века до нескольких часов, а философские трактаты превращали в две–три реплики. На дворе XXI век, и театр пока жив, но его уже подпирают и кинематограф, и телевидение, и, главное, интернет, где возможности параллельной жизни неограниченны. Скоро ли погибнет театр?
— Никогда он не погибнет! За компьютером человек сидит один, и если и общается с себе подобными, то не напрямую, а через электронную сеть. Уже сейчас ясно, что современный человек нуждается в прямом общении, как говорится, с глазу на глаз или нос к носу. Да, это по нынешним временам роскошь, которая будет лишь дорожать, но именно театр ею и обладает! Нет, сценическое искусство не исчезнет, не дождетесь!
— Господин юбиляр! Неужто и в день рождения были на сцене?
— Да, и спектакль играл, и снимался тоже. Что делать, такая у нас профессия!
— Верно, 20 сентября в репертуаре действительно стоял спектакль «Последняя женщина сеньора Хуана» по пьесе Леонида Жуховицкого, режиссеры которого Александр Беспалый и Владимир Грицевский. Последний к тому же еще и большую роль играл.
— Мне нравится играть и в кино, и в театре. С удовольствием это делаю, поэтому юбилейный день был радостным, и я сказал своим зрителям: «Спасибо, что пришли!» Поверьте, это самое большое счастье для артиста, потому что если есть зрители, значит, востребовано и наше искусство.
