Патриарх белорусской журналистики Михаил Шиманский и сегодня черпает вдохновение от родных нив

Патриарх белорусской журналистики Михаил Николаевич Шиманский и сегодня черпает вдохновение от родных нив

Михаил ШИМАНСКИЙ вместе с ответственным секретарем «Сельской газеты» Михаилом ШИБАЛИСОМ (1981 год).

По заслугам и признание. Михаил ШИМАНСКИЙ — заслуженный работник культуры Белорусской ССР. Лауреат Государственной премии Беларуси в области литературы. Лауреат Специальной премии Президента деятелям культуры и искусства за 2002 год, победитель многих престижных республиканских и международных конкурсов. 

Михаил Шиманский еще со студенческих лет сотрудничает с нашей газетой, много в ней печатался. Сегодня, в канун своего 80-летнего юбилея, он рассказывает,  как, будучи собственным корреспондентом газеты «Известия» в Беларуси, всячески стремился показать то хорошее, полезное, ценное, что было тогда в белорусской деревне.

Меня часто спрашивают, не забыл ли свою малую родину, деревню Пешки Березовского района? Есть ли у меня, журналиста, вышедшего «з хат» тяготение к сельской тематике? Ведь минуло шестьдесят лет с того дня, как ушел оттуда в армию. Потом более четверти века работал собственным корреспондентом по Беларуси самой популярной и читаемой в Советском Союзе газеты — «Известия».

Отвечаю честно и однозначно: и родные Пешки не забыл, и сельской теме никогда не изменял. Она для меня святая, говорю так не ради громких слов. Свои родные Пешки воспринимаю как дорогую и волнующую частичку огромного, многообразного мира, имя которому — белорусская деревня. В этом моем личностном играет огромную роль «Сельская газета». Она издавалась под разными именами, но всегда честно и добросовестно исполняет свой главный профессиональный долг — писать для сельчан и о сельчанах. Многие десятилетия выписываю и читаю мою любимую газету, и сердечно благодарен ее журналистам за то, что дают мне возможность почувствовать то самое до боли близкое, родное, поистине святое, что в детстве вошло и осталось навсегда в моем сердце. 

Во время работы в «Известиях» очень хотел, чтобы белорусская деревня была представлена на ее страницах. Оно и понятно: пик тиража газеты достигал почти 12 миллионов экземпляров! Только в Беларуси одно время ежедневно печаталось около 800 тысяч экземпляров «Известий». Газету с неподдельным интересом читали во всех уголках огромного Советского Союза, в десятках зарубежных стран, она была исключительно авторитетна и уважаема.

Невероятно трудно было пробиться на ее страницы с материалом о положительном опыте, скажем, какого-нибудь белорусского колхоза. Среди журналистов была страшная конкуренция. Только собкоров внутри страны и за рубежом насчитывалось около сотни. Да еще десятки в аппарате редакции. Это была активная пишущая братия и журналистская элита Советского Союза, собранная бывшим ее главным редактором Алексеем Аджубеем, зятем всесильного тогда Первого секретаря ЦК КПСС Никиты Хрущева. Среди журналистов ходила поговорка: «Не имей сто друзей, а женись, как Аджубей».

Что касается сельской тематики, то «Известия» главным образом интересовал передовой опыт «с человеческим лицом»: социально-культурные преобразования в деревне, долг и признание человека на земле, модный тогда бригадный подряд и конкретная выгода от него рядовому хлеборобу. Меня эта тематика, в которой меньше сухих цифр, а больше человеческой души, также привлекала.

Однажды, когда в Беларуси работали два собкора «Известий» — Николай Матуковский и я, — нам удалось заинтересовать газету передовым опытом колхоза «Новый быт» Минского района. Ценность была в том, что здесь удачно сочетались развитие производства и обновление деревни. Тогдашний руководитель хозяйства Борис Фунтиков прекрасно понимал и доказывал это на деле: укрепление колхозной экономики создает реальные возможности для коренного преобразования деревень, подъема их культуры.

Руководство «Известий» решает: отпустить этому белорусскому колхозу, если понадобится, целую полосу в газете. Мы с Матуковским не можем скрыть своей радости: пусть узнают во всем СССР, что белорусы «не лыком шиты». В Минск приезжает одна из блестящих журналисток «Известий» Белла Ольховская. Она специализировалась по сельской тематике, много писала о российском Черноземье. Мы втроем — солидная сила — засучив рукава принялись за работу.

Фунтиков принимал исключительно гостеприимно, рассказал и показал все, что нас интересовало. Хозяйство уверенно развивалось, экономика крепла. Центральная усадьба колхоза — деревня Крупица — являла собой пример мудрой, продуманной, рациональной застройки. Ладные уютные дома вдоль улиц, торговый центр, школа и многое другое, что обогащало деревенский уклад, создавало быт сельчан. Мы заходили в хаты, беседовали, и люди были единодушны: им хорошо в таком колхозе и в такой деревне.

Дотошная москвичка выспрашивала Бориса Фунтикова с пристрастием, не упуская мелочей, будто хотела найти нечто особенное. Если откровенно, интрига была: в свое время Борис Фунтиков служил личным телохранителем Петра Машерова. Мы об этом знали, но москвичке — ни-ни. 

— Повезло этому колхозу с председателем, — размышляла Ольховская. — И хозяйственник мудрый, и человек добрый, и характером твердый, имеет свою позицию и может ее отстоять. Побольше бы таких руководителей. Раскрутим ваш опыт на всю страну, пусть читают и узнают, как без шума и нытья можно в деревне делать то, что нынче ей жизненно необходимо. И как нам нужны такие Борисы Фунтиковы.

Она решила, что материал в газету будет писать сама, и отбыла в Москву. Через какое-то время звонит: материал готов, публикация запланирована в следующий номер, выслала ее нам. Мы только начали читать — и за головы схватились: земли в хозяйстве сплошь были названы… черноземом! Тут же звоним Ольховской, говорим об ошибке.

— Если не чернозем, то почему же такие высокие урожаи? — удивилась она. 

— Да потому, что белорусы любят землю и умеют на ней работать, — отвечаем.

— И что, в этом колхозе чернозема нет совсем? 

— Его нет во всей Беларуси!

Уже заверстанный материал требовалось значительно исправить, и публикация была отложена. Конечно, без злостного умысла допустила ошибку Ольховская. Урожаи, которые снимали в «Новом быту», она сравнила с урожаями Черноземья, которое хорошо знала. Значит, и в этом белорусском колхозе чернозем — сделала вывод москвичка. Все было исправлено, материал «Известия» тиражировали во многих миллионах экземпляров.

Об этой забавной истории я рассказал недавно Михаилу Ломако, директору ОАО «Рапс», в которое преобразован бывший «Новый быт».

— Какой там чернозем?! — от души рассмеялся Михаил Сергеевич. — Наши земли еле дотягивают до 32 баллов. Тем более почет и уважение Борису Фунтикову, что на этих землях создал колхоз, широко известный во всей Беларуси и своей крепкой экономикой, и социальным развитием. Я сам местный, хорошо знал Бориса Николаевича. Деловой был человек, мудрый руководитель… Он своим умом и руками, вместе с сельчанами создал «Новый быт», и мы гордимся своим именитым земляком.

Еще одна примечательная история связана у меня с именем Владимира Григорьева, тогдашнего первого секретаря Витебского обкома КП Беларуси. Однажды, это было в разгар жатвы, звонят из редакции и сообщают, что сейчас со мной будет говорить заместитель главного редактора по вопросам экономики. Скажу, что в практике «Известий» подобное было редчайшим случаем. Если уж на тебя вышел зам — или сверхважное задание, или, не дай Бог, ЧП. На тот раз было самое худшее — ЧП.

«У вас на Витебщине наводнение, — изрек зам. — Вы об этом знаете?». Я ответил, что сообщений об этом не поступало. «Область залило, а Беларусь молчит! Хорошо, нам из ЦК позвонили. Выезжайте сейчас же на Витебщину, посмотрите, как там спасают урожай! Завтра утром материал должен быть в редакции».

Сразу же звоню в Витебск Григорьеву, спрашиваю, в самом ли деле у них наводнение. Тот подтвердил информацию и сказал, что ждет меня. Тогда у собкоров «Известий» не было никаких проблем с транспортом: персональная машина и водитель. И я мчусь в Витебск. Не теряя ни минуты, садимся в машину Григорьева и едем в ближайший колхоз, где нас ждет вертолет.  И вот мы в воздухе. Да, по Витебщине жестоко ударила стихия: залиты тысячи гектаров сенокоса, ушли под воду пастбища, серьезно пострадали поля. Вода нагрянула во многие деревни и на огороды, где сельчане заботливо выращивали  овощи, картофель.

Мы летали до самого вечера, приземлялись, насколько помню, в пяти хозяйствах. Иногда вертолет садился на маленький сухой «грудок», вокруг которого была напористая вода. Беседовали с руководителями, специалистами, сельчанами. Видели, как по полям с большим трудом пробирались комбайны, скашивая полегшие тяжелые хлеба. Машины, отвозившие зерно, часто застревали в грязи — их вытаскивали тракторы, которые всегда были под боком.

Люди спасали урожай. Злой стихии они противопоставили профессионализм, четкую организованность, особую старательность и ответственность. Помню, стояли у комбайна, на котором работали отец и сын, и мы спросили их — не останется ли в поле рожь из-за такой непогоды?

— Оставить рожь в поле?! — удивился отец. — Да мы день и ночь будем здесь работать, по стебельку косить, каждый колосок подберем, школьники помогут, но чтобы хлеб потерять — это не в нашем мужицком характере. 

Григорьева так растрогали эти простые слова комбайнера, что он крепко обнял обоих, поцеловал их, а мне сказал: «Надо обязательно привести эти слова в материале».

Я всю ночь в гостиничном номере глушил кофе и писал материал. Некогда было печатать текст на машинке, ибо в девять утра Григорьев собрал в своем кабинете членов бюро обкома, и я читал им написанное. Разумеется, привел те самые слова пожилого комбайнера, но заметил, что при подготовке текста в печать в редакции их могут вычеркнуть, посчитают, что это пафосно.

— Какой тут пафос? — воскликнул Григорьев. — Это душа и совесть крестьянские говорят. Сам позвоню в редакцию и попрошу, чтобы ни в коем случае не вычеркивали!

И позвонил. Кстати, я весь день не решался спросить, откуда в ЦК КПСС узнали, что на Витебщине наводнение. Поинтересовался позже, когда сидели в буфете.

— Это сделал я, — многозначительно улыбнулся Григорьев. — Взял и позвонил своим хорошим друзьям в ЦК. Видите, сработало: сразу же вышли на «Известия». Ну, теперь через газету вся наша страна узнает, как мы боремся с наводнением и какие на Витебщине хлеборобы…