Загадка современника слуцкого поясаЧтобы оценить все прелести произведений старинной кройки и шитья, нужно идти или в художественную галерею, или ехать в провинциальный костел. И искать там орнаты. Они были обязательным элементом облачения священника, в разных случаях определенного цвета и покроя. Это единственный вид старинной одежды, дошедший до наших дней в целости и сохранности.
— Орнаты изготовляли из итальянских, французских, английских тканей, ну разве что немецких, по–моему, не употребляли, — рассказывает Елена Карпенко, ведущий научный сотрудник отдела древнебелорусского искусства Национального художественного музея. — В XVII — XVIII веках многие костелы были достаточно богатыми. А через столетие во многих случаях одеяния священнослужителей просто перекраивались из старых платьев, даже из слуцких поясов. И подобных примеров множество.
Когда в 80–е годы в Минск приезжала выставка из Франции, главный хранитель музейного собрания Лиона, оказавшись в запасниках художественного музея, ахнул: «А зачем мне было что–то к вам везти? У вас же прекрасный «Лион»!» Он увидел великолепные французские ткани, из которых пошиты орнаты. Радзивиллы покупали в Лионе материю, шили из нее себе костюмы. А какие–то остатки затем «перебрасывали» в храмы.
— Орнаты хранились в ящиках или висели в массивных шкафах, — говорит Елена Владиленовна. — Таких только в Несвижском фарном костеле окажется с десяток. У некоторых ксендзов было до сотни и больше облачений. Одежда доставалась «по наследству» от предыдущего пастыря. Так и собирались гардеробы.
В 60–е годы Государственный художественный музей БССР начал планомерно обследовать по всей стране закрытые культовые учреждения, где без присмотра оставались тысячи предметов искусства. Подбирали их в грязи, в помете, чтобы спасти, отреставрировать и показать публике.
— Приезжаем мы в Изабелин Волковысского района, — вспоминает Надежда Высоцкая, завотделом древнебелорусского искусства художественного музея. — Небольшая деревенька. Костел. Яблони в цвету. Красота неописуемая. А рядом в храме крыша провалилась. И внизу под ней — целая коллекция орнатов. Висящие на балках, валяющиеся, как половые тряпки, на каменном полу...
Многие из спасенных вещей реставрируют годами. В стране всего три специалиста по восстановлению тканей. Татьяна Горовец, заведующая научно–реставрационным отделом художественного музея, занимается орнатами с 1987 года. Один из таких лежит на ее «операционном столе» уже десять лет и скоро появится в экспозиции.
Вышитый золотыми нитями, украшенный драгоценными камнями, с изысканными кружевами — он такой единственный в своем роде, XVII века. Вся эта прелесть испещрена черными точками, кое–где ткань порвана.
— Он был мятый, грязный. По–видимому, долго хранился в сундуке, не проветривался, не просушивался, — предполагает Татьяна Васильевна. — Ну а если вы не ухаживаете за вещью, не стираете, не чистите, то она разрушается.
Орнат состоит из трех слоев: верхняя часть — нарядная, средняя — ткань, пропитанная мучным клеем. Она становилась плотная, как картон. А с оборотной стороны — льняная подкладка. Первое, что убивает ткань, — плесень, те самые черные точки. Шелк разрушается. А затем моль въедается в прослойку из мучного клея. И поедает ее.
— Когда мы распороли орнат, то внутри нашли целую колонию моли — личинок, червячков. Моли здесь, очевидно, понравилось: никто не тревожил, потому что такое красивое облачение нечасто одевалось.
Многие детали, казалось, уже не вернешь к жизни. На одном из орнатов, к примеру, пропали золототканые кружева. Однако благодаря везению они снова засверкают драгоценными нитями.
— Если присмотреться, то на ткани заметны дырочки — следы от иголки, — на свет показывает кусочек материи реставратор. — По ним удалось карандашом восстановить линии узора. А вообще, если рисунок не сохранился, мы не имеем права наугад его воссоздавать.
Впереди еще много работы — вывести черные точки, подточить близкие по цвету кусочки ткани — новые к старым. Причем реставратор сам ходит по магазинам и ищет необходимые материалы, потому что только ему, проведшему с вещью годы, виднее, что нужно для ее успешного «лечения».
Многие фрагменты приходится восстанавливать по миллиметру — их не так просто повторить заново: будь это птичка, сидящая на вазе, или облик святого. Ради чего? Татьяна Горовец считает, что в наше время мы теряем вкус, понятие о стиле. Старые вещи помогают нам его вернуть. Шесть отреставрированных орнатов вскоре появятся в новой экспозиции художественного музея.
Фото Александра РУЖЕЧКА, "СБ".
