Золотые купола

Красота начинается прозаично. Даже неприглядно. Из темного шкафа извлекается укупоренная бутылка с надписью 02.08.2003. Когда ее открывают, все расступаются. Расползается зловоние, без привычки слезятся глаза. В бутылке - настоящие, любовно выдержанные целый год... тухлые яйца. Точнее - яичный белок. А посвятили меня таким образом в позолотчики. Именно на нем - на протухшем курином яйце - и держится сусальное золото всей Малой, Белой и Великой Руси...

Не спутайте Катю Лель с Николаем Лелей. Он - настоящий Мастер

Самое страшное для сусального золота - человеческие руки. Буквально за несколько дней наждак подушечек пальцев "съест" его. Вызолоченный оклад иконы уже через несколько месяцев протрется до дерева - от поцелуев. При этом и дождь, и ветер, и лютые морозы сусаль выдержит не одно столетие. И только человеческое прикосновение способно уничтожить это великолепие. Поэтому мастера-позолотчики никогда к золоту руками ни прикасаются.

Технология золочения филигранна и ветхозаветна одновременно. О том, что существуют технический прогресс и прочие "космические корабли", позолотчики, кажется, не подозревают. В их ремесле все - как при царе Горохе.

"Лучший золотильщик от Москвы до Гданьска" - вполне серьезно говорят о Николае Л„ле коллеги-реставраторы. Один из самых маститых наших мастеров работает в здании бывшей котельной, в мастерской во дворах за оперным театром. Выглядит, как былинный богатырь - с кучерявой бородой и могучими кулаками, и трудности переносит стоически.

Когда-то золотить он учился в Вильнюсе. Но учеба была весьма условная. У позолотчиков ведь в старину секрет ремесла только по наследству передавался - членам семьи. Многие тайны умерли с последними их обладателями. Вот и Николай Кузьмич о ремесле своем говорит увлеченно, сочно, но чувствуется - недоговаривает

: - Чтоб золото к дереву приживилось, надо долгую процедуру провести. Для начала дерево мелом с клеем покрываем. После уж, как подготовили, - полимент наносим. Полимент - такой хитрый состав, на котором все, по сути, и держится. Колдовство настоящее. Много всего туда входит: межтканевый жир свиньи, спермацет - вещество из головы кита или кашалота, тухлый яичный белок, глина. Свою я, кстати, из Прибалтики привожу. А что вы думали? На селе гончар всегда за глиной потемками огородами ходил. В ней-то и был его главный секрет...

Сусальное золото, как и обычное, поклонения, ритуала требует. Скажем, берут его из книжечки, в которой хранится, только специальными круглыми кисточками из беличьего хвоста. Готовой кисти только на год хватит: потом новую белку искать надо. Но это еще не все: сусаль режут на специальной замшевой подушке, начиненной свиной щетиной. Такая не проседает и не деформируется. А нож для резки из широкого и плоского за несколько лет в настоящий стилет превращается.

Приживляется сусаль обычной водкой. Позже тщательно разравнивается специальным зубком из агата. Впрочем, полудрагоценный камень - достижение прогресса. Раньше для полировки использовали только кабаний клык.

Первой работой позолотчика Л„ли стали порталы и лепнина в фойе оперного театра. Но об этом мастер без удовольствия вспоминает - слишком много рук потрогало его работу: почти ничего не осталось. Говорят, даже билетеры поначалу иголочкой "золотишко" отковырять пытались. Потом, правда, поняли, что с такого золота прикладного толку мало, да только каждому новому зрителю не объяснишь...

Россыпи души

Сусальное золото на просторах бывшего Союза выпускает только одно предприятие - Московский завод по обработке специальных сплавов. Сложно поверить, но тончайшие листочки сусаля - ручная работа. Их до сих пор куют вручную. По бычьей жиле. Потому-то во всем мире в особой цене русский сусаль: в Италии, Франции и других странах сусальная позолота распространена, да только золото там не такое - почти искусственное, гальванического напыления. Русское же сусальное золото укладывают в специальные книжицы с тонкими пергаментными листочками. Вся книга - 60 золотых листочков, весит чуть больше 1,3 грамма. А хватит ее на 0,45 квадратного метра поверхности... Стоит сусальный грамм золота на порядок дороже обычного. Но то, что это абсолютно разные материалы, большинство и не подозревает. Николай Кузьмич вспоминает, что, пожалуй, ни разу не обошлось, чтоб старушка какая не пришла и не принесла кольца или серьги на купол, когда золотили церковь. И долго бабусе потом объяснять приходилось, что серьги эти на купол разве что в буквальном смысле повесить можно.

- По правилам, когда выезжаем куда-то на работу (купол церкви золотить или еще что), золото нам должны доставлять только под вооруженной охраной. Но такого и в советские времена не было. Мы в руках его просто везем. Как-то обедали - на столе забыли целый мешок с "золотыми" книгами! Представьте наше удивление, когда через час уже с объекта в городок вернулись, - мешок лежит себе, где мы его оставили... Впрочем, ни случаев ограбления, ни каких-то подобных вещей я не припомню - золото-то специфическое...

Во время летних каникул в мастерской у Николая Кузьмича работают обе его дочери. А сын - в Гомеле, трудится реставратором во дворце Паскевичей - Румянцевых. Детей, говорит Леля, и учить особо не пришлось - как-то сами собой все постигли. Ведь на выездные работы, куда приглашали мастера-реставратора, он ездил со всем своим семейством

: - Надо ж и мне традицию поддерживать - секреты по наследству передавать, - смеется в усы мастер.

Откуда растут стихи?

Николай Кузьмич золотил почти все купола церквей, что за последние лет 15 построены в Беларуси. В Минске - так точно. Работа несложная: клади себе листочки на раствор шаг за шагом. Единственное неудобство - в парнике сидеть приходится. Летом неприятно. Дело в том, что купол, который золотят, непременно накрывают полиэтиленовым шатром. Не потому, что таинство великое, - просто с сусалью иначе работать невозможно. Малейшее дуновение - и разлетятся золотые паутинки по окрестностям. На один купол в среднем около ста книжек уходит. Совсем другое дело - резьбу золотить. Здесь уж коленкор другого порядка. Сейчас Николай Л„ля работает над резными розетками для гомельского дворца Паскевичей - Румянцевых. Золотить такую - дня три надо, не меньше. А розеток заказано всего 64.

Но это так, несложная разминка. Прелюдия перед главной партией. Главной же своей партией мастер Л„ля считает резной иконостас XVIII века для Свято-Николаевской церкви Никольского монастыря в Могилеве. Как-то язык не поворачивается назвать этот иконостас рукотворным. А вот поди ж ты - этими громадными ручищами вырезан. И золочен тоже ими.

- Все остальное, что сделал, можно назвать незначительным. Реконструировали мы этот иконостас по старым чертежам, которые в архивах сохранились. Уцелели только один боковой фрагмент, часть завершения и кронштейн. По этим-то частям смогли восстановить масштаб и характер резьбы.

Реконструкция идет и по сей день. А началась работа над иконостасом еще в 1968 году. Потому-то мастер и считает иконостас делом всей своей жизни.

- Иконостас этот резал когда-то наш, белорусский, могилевский мастер Клим с бригадой. Сделали они Могилев, а потом в Москву подались - Смоленский собор Новодевичьего монастыря резали и золотили... Я вообще считаю, в Москву многое от нас пошло. Во всяком случае, наши мотивы я во многих храмах вижу.

Работа над иконостасом "всей жизни" то затихала, то возобновлялась снова. Работал Николай Кузьмич с разными мастерами. В основном с теми, которых сам вырастил. Учеников у него когда-то много было. Да только непростые времена для всей белорусской реставрации они пережили по-разному: кто на частные хлеба ушел, а кто и профиль сменил. Один из бывших позолотчиков сейчас, говорят, директор казино.

- "Коренных" только трое осталось из старой моей бригады, - вздыхает Л„ля. - Остальные - "пристяжные", те, что недавно пришли. Было и у меня время, что на частных заказах жил - в России работал, в Польше...

А было - что и вовсе без работы сидели. Когда в Москве храм Христа Спасителя отделывали и Кремль ремонтировали, сусали невозможно было найти ни за какие деньги - все туда уходило. А на западных материалах наши мастера не работают... Впрочем, сусальное-то золото мало кто в глаза видел. Работая в Польше, не раз приходилось разводить руками: закупит сам ксендз материалы для позолоты, пригласит мастеров, а там вместо сусали - типографская фольга, которой буквы на книжных обложках золотят.

* * *

...А и правда, привыкаешь. К особенному запаху этому. Через какой-то час и не замечаешь его вовсе. А тут еще радость такая в мастерских - новый "продукт" ставят - бережно собрали и укупорили белки от домашних (только!) яиц, а из 50 желтков получилась просто царская яичница. Ее здесь же приготовили, на плитке, на которой обычно глину варят. На пирушку подтягиваются люди из других комнат: кто хлебушек несет, кто - клубнику. Позабыв о каких-то там предрассудках и запахах, дружно рубаю угощение в веселой компании. Насмеялись, наговорились. Реставраторы пообещали, что вызолотят все, что ни попрошу: хоть диктофон, хоть мобильник... А напоследок, когда уже уходила, шепнули на ушко: к людям, мол, пока близко не подходи. Запах...

Странно, но меня вынужденное проветривание совсем не расстроило. Не только стихи из сора растут. Житейская диалектика: все, чему суждено стать красивым, зарождается в неприглядности...