Президент поздравил олимпийского чемпиона Алексея Гришина и тренеров олимпийской команды по фристайлу с завоеванием первой золотой медали за всю историю участия суверенной Беларуси в зимних Олимпиадах.
«Мы гордимся тобой. Ты с честью выдержал самый ответственный спортивный экзамен, проявил высочайшие мастерство и талант», — говорится в поздравлении Алексею Гришину.
(По сообщению пресс–службы Президента.)
Специальный корреспондент «СБ» Сергей Канашиц передает из Ванкувера
Мы сочиняем эти строчки вместе: я и Алексей Гришин. В эти минуты в Ванкувере была глубокая ночь, а в родном Минске занимался рассвет. Наш олимпийский чемпион — первый в истории зимних Игр — шлет вам всем большой и пламенный привет. Вот он, рядом — широко улыбается. Он сегодня герой дня, и его показывают по всем новостным каналам.
— Сейчас, Леха, можно и по рюмке! — Николай Козеко устало, но довольно улыбнулся, обнял как родного Алексея Гришина и долго не выпускал его из этих жарких клещей. В нем читалось облегчение, а выглядел при этом главный тренер опустошенным — финальная сессия забрала у него все силы и эмоции, а этот таинственный «кто–то», паразит, даже щелкнул выключателем и притушил свет, который всегда струился из глаз неунывающего наставника. Козеко тяжело вздыхал и выглядел марафонцем, только что отмотавшим по рыхлому снегу километров 50. Николай Иванович вздыхал: «Очень расстроился за Диму Дащинского, на разминке он классно прыгал. Перестарался. А за Лешу безмерно рад! Он выдержал напряжение, молодец!»
Неделю назад мы встретили их в Олимпийской деревне — Гришина и Дащинского. Они только прилетели в Ванкувер и едва успели расселиться. Для обстоятельной беседы, может, было и рановато, но повод узнать о планах и делах насущных отличный — от обоих ребят по привычке мы ждали только победы. Присев на лавочке, поговорили с Алексеем по душам, а с приходом в пресс–центр, меня не покидала мысль: быть Леше с медалью!
Откуда она взялась, эта уверенность? Сейчас ответ на этот вопрос я знаю точно: от него самого, от Гришина. Он произвел тогда очень мощное впечатление энергетического приемника, который концентрировал в себе энергию, старался не расплескать ее, хранил, и она, казалось, давала ему силы. Даже после квалификационных прыжков он в отличие от улыбчивого и, показалось, слишком самоуверенного Дащинского был четок, собран и напряжен. Я спросил об этом Гришина после его победы:
— Это был специальный способ психологической настройки?
— Я просто не расслаблялся, — был ответ. — Держал себя в том тонком состоянии, которое можно назвать так: не тлеть и не перегореть.
Он шел к этой победе долго и заслужил ее больше, чем кто–либо другой. Это для него четвертая Олимпиада, и теперь он точно знал, что нужно сделать для победы — победить себя, а не соперников.
— Я весь прошлый сезон, позапрошлый и нынешний делал все, чтобы пик формы пришелся на февраль 2010 года. И могу сказать со стопроцентной уверенностью, что мне это удалось. Прыгая на последнем сборе, я это отчетливо понял...
Эти слова Алексей произнес за неделю до старта, во время того же нашего интервью. Он был бодр. На последнем тренировочном сборе перед Олимпиадой его «коронка» — тройное сальто с четырьмя пируэтами (винт–винт–два винта) — прыжок, который он готовил специально к Играм, получалась восхитительно и без сбоев. А вот эти слова Гришин сказал сразу после победы:
— Настраивался на хорошие прыжки. В третьем сальто два пируэта — сложный прыжок. Непросто после двух винтов приземляться, но другого выхода не было, был настроен на все 100 процентов.
После первого прыжка взглянул на оценки и понял, что судьи сегодня строги, держат всех в узде. А после второго приземления на баллы даже не смотрел — глянул на ранг и увидел там номер 1.
Мне было неинтересно, кто и как приземлялся, кто упал, а кто устоял. Это лишняя информация, и ее груз был мне ни к чему. Я просто готовился к своим прыжкам. И все.
И все! Вы представляете?! Как это просто на словах, но Алексей нашел именно тот психологический баланс, который позволил ему не расклеиться, не скиснуть во время исполнения последней своей попытки. Он открутил свои винты с такой четкостью и лихостью, что судьи при всей своей предвзятости не посмели отодвинуть его с первого места. Он сделал все для своей победы! А «услуга» лидировавшего канадца Кайли Ниссена, выполнившего свой прыжок откровенно слабо, оказалась просто очень кстати. Она развязала руки судьям: теперь им не надо было ничего придумывать, им надо было просто поставить справедливые оценки.
— Канадских ребят я знаю хорошо и был уверен, что Ниссен напряжения не выдержит, что Гришину он уже не конкурент, — Николай Козеко со спокойствием удава вспоминал взрыв своих эмоций на горе. — На 99 процентов знал. Один процент все–таки оставлял на судейские «шалости», но была слишком явная ситуация плюс огромная публичность: большой экран, трансляция, Олимпиада. Все и всё видели, топтать Гришина было бы чересчур жестоко.
Алексей говорит, что он суеверный, но никаких знаков и предзнаменований ему накануне не было — голубь не прилетал, но и черные кошки дорогу не перебегали.
— Проснулся в хорошем настроении, досмотрел фильм «Вавилон» и поехал на гору.
Интересная деталь — фильм «Вавилон». Заметьте, не «Бриллиантовую руку» и не «Кавказскую пленницу» он смотрел, чтобы похохотать, не боевик, чтобы разозлиться, а «Вавилон»... Думаете, случайность? Нет, это настроение! «Вавилон» — фильм философский, сложный, над которым надо думать, где надо «загоняться», уходить в себя. Теглайн этой картины, ее эпиграф говорят сами за себя: «Если хочешь, чтобы тебя поняли, — слушай». Глубокая вещь, не находите? Мудрая. А под «Бриллиантовую руку» с ее: «Ребята, на его месте должен был быть я» — «Напьешься, будешь!» — при всем уважении к этой картине и ее нетленным монологам олимпийскими чемпионами не становятся. Уж извините, но это так. Гришин стал глубоким спортсменом и человеком, он дозрел до своего олимпийского «золота», и в этом самый сладкий кайф его победы.
Эх, теперь наконец–то можно выдохнуть из себя все напряжение, расслабиться и, весело подмигнув все еще улыбающемуся в телевизоре триумфатору, вспомнить перипетии борьбы. С грустью — срыв Дмитрия Дащинского в первом прыжке и его идеальный второй; с надеждой — стабильность молодости и перспективу роста Тимофея Сливца; с назиданием — слова Николая Козеко и его совершенно измочаленный вид...
За Николая Ивановича очень радостно. Он тот, кем страна должна гордиться, — и в этих словах нет ни капли пафоса. Он на своих плечах несет в Беларусь медали каждой Олимпиады и обеспечил страну теперь уже полным комплектом: от «бронзы» до «золота». Слова давались ему в этот вечер очень тяжело, казалось, они тоже устали и шли от своего рождения к озвучиванию медленно, текли густым шоколадом:
— Думаете, мне легко? Каждый из спортсменов исполняет по два прыжка, а я прыгаю с каждым! Оценки судей анализирую после соревнований, а во время прыжков за этим не слежу, потому что, пока ребята в борьбе, стараюсь быть вместе с ними. Сегодня все четверо были готовы к борьбе, но справился и победил Гришин. Второй прыжок он прыгал сложный: двойной пируэт в третьем сальто тяжел тем, что после него очень непросто приземлиться — мало времени для подготовки. А сделать это в цейтноте, разложить все по полочкам при разгоне 70 километров в час да еще когда нервы натянуты в струну может только очень большой мастер. Я рад за Леху, он сделал то, что я просил...
Ставлю точку и позволяю себе маленькую слабость в этом сумасшедшем рабочем цейтноте: наливаю 50 «за победу». Вместе с Гришиным и Козеко. За то, чтобы у учителя и его ученика все было хорошо, чтобы оба отдохнули как следует, отметили медаль и вернулись к работе снова. Хочется, чтобы все у них было хорошо. А у Алексея Гришина сбылась, кроме его спортивной — олимпийское «золото», еще и жизненная мечта: чтобы его супруга Ирина подарила Леше ребенка. «Это будет еще одно мое большое достижение», — признался счастливый чемпион.
Ну, за вышесказанное!
