Заведующий отделением анестезиологии и реанимации 1-й городской клинической больницы Минска Андрей Мельник – о непростой борьбе за жизни тяжелых пациентов, командной работе и поддержке родных

Девочка с разбитой головой, упавшая с турника, ребенок, провалившийся в яму, тяжелые отравления, ножевые ранения — эти случаи из практики особенно запали в душу заведующему отделением анестезиологии и реанимации 1-й городской клинической больницы Минска Андрею Мельнику. Он любит решать в медицине задачи повышенной сложности. Два месяца Андрей Валерьевич с командой боролись за жизнь тяжелых пациентов с COVID-19. Побеждали, но победителем мой собеседник себя не считает. Каждый спасенный пациент, по его словам, — заслуга всей команды. Андрей Мельник рассказал корреспонденту «Р» о реанимационных буднях.

Над пропастью

Андрей Валерьевич в свой кабинет заходит редко. Только чтобы разобраться с документами. Вся смена проходит на переднем крае — в отделении, где каждый пациент словно идет по канату, натянутому над пропастью. Два месяца в реанимации постоянно находилось более 10 больных с коронавирусом, многие — на ИВЛ.

Одна из задач заведующего отделением — организовать работу. Устройство шлюзов в неинфекционной больнице — сложное дело. Андрею Валерьевичу предстояло реорганизовать реанимацию за три дня.

— У нас была большая чистая зона, где мы могли отдохнуть, — вспоминает горячие дни эпидемии Андрей Валерьевич. — Пациенты поступали с отдельного инфекционного входа. Через него мы ходили на консультации.

В любой момент реанимационный больной может провалиться в бездну болезни. Нужно решать и действовать быстро. У больного с COVID-19 могла внезапно рухнуть сатурация — и его приходилось срочно подхватывать на ИВЛ. С другой стороны, врачи старались как можно дольше обходиться без искусственной вентиляции легких. Принимая решение вести пациента на краю без аппаратной поддержки, Андрей Валерьевич сам шел по грани. Но именно благодаря нестандартному подходу удавалось спасти многих.

— По показаниям они все нуждались в ИВЛ, но понимая, что это крайняя мера, чреватая осложнениями, мы пытались вести их консервативно. К этому подталкивало общение с коллегами, в том числе зарубежными, где-то срабатывала интуиция, что больной справится. Рисковали, конечно. Каждый час оценивалось состояние. Некоторые даже временами проваливались в критическое состояние, но в итоге сами начинали глубже дышать, поправлялись и уходили домой. После ИВЛ у пациентов наблюдалось гораздо больше осложнений.

Скорость принятия решений, тяжелые пациенты, которых интересно лечить, сложные расчеты в терапии, коррекция различных показателей — все это будущий врач Андрей Мельник искал в медицине и нашел, когда стажировался в отделении реанимации Жлобинской районной больнице. Хотя, возможно, искра эта зажглась в нем, когда ходил к маме, медсестре терапевтического отделения, на дежурства.

— В анестезиологии и реанимации очень много приходится работать руками. Огромное количество манипуляций, сложных, небезопасных для пациента, требующих внимания, опыта, навыков. Это интересно.

COVID-19 — болезнь новая, сложная, неоднозначная, непредсказуемая. Требует вдумчивого отношения и творческого подхода, новых знаний — того, что и занимает доктора Мельника в медицине. Можно сказать, в его отделении COVID-19 нашел своего врача. Андрей Валерьевич вел много тяжелых пациентов. Помочь удавалось как раз благодаря врачебному искусству.

— Лечить нужно не болезнь, а пациента, учитывая все его особенности. С коронавирусом — особенно. Тяжелый COVID-19, который мы наблюдали, очень жесткий. Он быстро развивается. На пятые сутки наступала нехватка воздуха. Дикое состояние, когда понимаешь, что не можешь дышать. И печаль в том, что нет лечения. Мы использовали все, что могли, но порой была обида. Мы же все делаем, но все идет не так, как надо… Погибали пациенты, которые сами старались, выполняли все рекомендации. В обычной жизни такое тоже случается…

Связь с родными по вайберу

В последний момент, что для некоторых больных в реанимации наступает неизбежно, несмотря на все усилия медиков, оказываются рядом врачи, медсестры.

— Пациенты с тяжелыми хроническими патологиями понимают, что уходят, — для заведующего отделением это всегда непростой момент. — Острые пациенты надеются, что поправятся. Но случается, например, разрыв миокарда. И ничего сделать нельзя. Пациенты на ИВЛ седированы. Они не знают, что с ними происходит. Умирают во сне. К этому нельзя привыкнуть. Есть пациенты, которые волнуют особенно, и ты думаешь о них и дома.

Мобильный аппарат ИВЛ.

Дефибриллятор.

У моего собеседника «реанимационная» семья. Жена тоже врач-реаниматолог. Поэтому какие-то профессиональные вопросы обсуждаются на семейном консилиуме. Реанимацией Андрей Валерьевич «заразил» и старшую дочь. Она работает реаниматологом в детской инфекционной больнице. А средняя — терапевт.

Поддержка родственников очень важна для реанимационного пациента. Но пандемия лишила их этой возможности. Однако Андрей Валерьевич с коллегами нашли выход.

— Раньше привлекали родных к уходу за пациентом ненадолго, для того чтобы они побыли рядом, поговорили. Когда начался COVID-19, мы давали возможность пациентам, которые шли на поправку, пообщаться с близкими по вайберу. Чтобы им было еще легче. Родственникам я обычно говорю, что нужно надеяться, возможно, сходить в церковь. Поддержка даже на расстоянии передается.

— А для работы с COVID-пациентами приходилось приглашать персонал дополнительно?

— Нет. Работали только сотрудники нашего отделения. Многие просились в красную зону, но нужно было обеспечить и другие реанимационные койки, поэтому приходилось выбирать, кто пойдет на коронавирус. Учитывал их желание, возможности, интерес к делу, профессионализм. Колоссальная нагрузка легла на медсестер. На трех человек приходилось 18 больных. Они работали по 4—6 часов и менялись. Врачи помогали в плане ухода. Работали честно и хорошо, хотя были и срывы, кто-то говорил, что больше не может. Плакал. Приходилось разговаривать.

Слово — как наркоз

О том, что Андрей Валерьевич умеет лечить не только препаратами, говорит один случай. Он тогда работал в Жлобинской районной больнице.

— В реанимации лежала медсестра с черепно-мозговой травмой. Она пришла в сознание, стала со мной разговаривать. Я об этом доложил на пятиминутке. Но мне никто не верил. С другими врачами она молчала.

Слово порой работает как наркоз. Андрей Валерьевич его применяет, когда нельзя использовать общую анестезию. Буквально заговаривает зубы, когда женщине делают кесарево при регионарной анестезии.

Читайте также

Есть сладкое и не толстеть – советы диетолога

— Разговариваю с роженицей. Отвлекаю. Когда рождается малыш, у нее появляются совсем другие эмоции.

Мой собеседник любит акушерскую анестезию, ему интересны абдоминальный сепсис, экстренная хирургия. Пациента в наркозе анестезиологи сравнивают с взлетевшим самолетом, который еще предстоит успешно посадить.

— Когда пациент погружается в наркоз, мы не знаем, что там происходит. Сейчас мы можем отслеживать немало показателей, но нужно предусмотреть многое.

Некоторые пациенты проводят в реанимации месяцы, но не помнят этот период и врачей, которые столько за них боролись. Выписку больного в соматическое отделение Андрей Валерьевич не расценивает как личную победу. Говорит, что каждый выживший — заслуга его команды.

— Ты уходишь домой, а на дежурстве остается другой доктор. И если он не умеет принимать решения, то все твои идеи могут быть уничтожены за 16 часов. Поэтому лечит всегда команда. Кроме того, привлекаем врачей других специальностей. К концу второго месяца мы стали больше видеть, кому и что нужно делать в случае коронавируса. Интересно, что у пациентов, которые переносили COVID-инфекцию в легкой форме, мы видели повторное заражение. И эти случаи тоже нужно изучать. Получить взлет заболеваемости очень просто. Я не сторонник карантина. Простые экономически нетяжелые меры помогают. Социальное дистанцирование, неучастие в массовых мероприятиях, обязательное ношение масок.

В реанимации остался участок красной зоны для пациентов с подозрением на коронавирус. Перед нашим приходом сюда перевели больного из 3-й больницы с пневмонией и острым инфарктом миокарда. В чистых палатах балансируют на грани жизни пациенты с другими диагнозами. Борьба за здоровье не останавливается. Борьба сложная, захватывающая, очень благородная и нужная людям.

kasiakova@sb.by